(no subject)
ГАОПИВО. Ф. 5. Оп. 1. Д. 532.
Стенограмма
ВОСПОМИНАНИЙ УЧАСТНИКОВ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
рабочих ст. Воронеж II
28 октября 1927 года.
На собрании присутствовало 200 человек.
СОЛОВЬЕВ.
Товарищи, я сын бедного крестьянина, родился в тесной избе, где приходилось дрожать за каждую копейку. Учился в крестьянской школе, учился сапожному делу и в конце концов попал в город. В городе я понял жизнь рабочего и крестьянина в нашей губернии. Произошла революция пятого года, я проживал тогда в Тамбовской губернии, в одном из имений. Я помню, как однажды Управляющий говорил о том, что нужно рабочим сделать надбавку, но нам ее не выдали. Когда рабочие пошли получать деньги и не получив начали ругаться, нагрянули казаки.
За Эртильским заводом было имени Орлова-Давыдова, который крестьяне в пятом году хотели сжечь. Осенью того года я работал в Токаревке у сапожника, туда пришли за мной жандармы и позвали меня к приставу починить кобуры револьверов, так как я спец в этом деле. Когда я пришел в канцелярию пристава там был ЛУЖИНОВСКИЙ известный живодер. В это время из Березовки приехал портной с сыном, которого за что-то задержали и отодрали до того, что он сошел с ума. Из канцелярии мне удалось захватить с собой парочку небольших револьверов и штук 60 патронов, захватил с собой цинку. Некуда мне было девать это все, в конце концов, пришлось спустить в уборную. В это время хотели расстреливать за что-то токаревских рабочих и я подумал, что меньше патронов останется. Когда я собрался уходить, то узнал, что всех посторонних должны при выходе обыскивать. Я попробовал сговориться с кухаркой, но из этого ничего не вышло, и мне тоже пришлось револьверы бросить в уборную. Когда я потом вернулся и хотел их вытащить то они оказались никуда /1/ негодными. Еще был китайский мятеж, во время которого я ходил по улицам и подслушивал, что говорят рабочие. Были разговоры против царя. Я переносил письма от рабочих, извещал о собраниях, проводил на назначенное место. Потом полиция начала бороться с подпольной работой, многие были арестованы, многие уехали. Рабочие пели такие песни: «вставай подымайся рабочий народ, берите дубинки и бейте господ».
Когда происходило голосование по спискам, то мы ничего не понимали и эс-эры нам предлагали голосовать за список №1-й. Потом явились фронтовики, которые нам рассказали в чем дело и поэтому у нас сначала получилась ошибка, мы голосовали не за то, что нужно.
22-го Июля происходили выборы в комитеты бедноты и мне пришлось отбирать у помещиков всю землю и распределять ее по едокам. Я сорганизовал кооператив, распределял товары, наделял хлебом бедняков и т.д., работал безплатно.
В 19 году я попал на фронт в первый коммунистический полк, который гнал Краснова. Я был в Новохоперске, где попал в разведку, был у Мамантова в плену. За все время гражданской и германской войны получил четыре удара. Я был председателем волостного Ревкома, боролся с бандитами. По своей волости, я образовал Советы, сформировал профсоюзные ячейки.
КОЛЬЦОВ.
Начиная с 1905 года меня на фронт не брали. Я помню, на заводе Столля была забастовка и молодежь сидела цепью. Когда мы вышли за ворота и решили пройти по городу, то к нам подъехала кавалерия и предложила разойтись. Я помню, что мы зашли к священнику. После этого начались собрания, на которые мы все ходили. Потом нас всех разогнали.
В 1907 году я поступил на новую службу. Я помню, как я однажды сказал одному стражнику: «вы не внутренние защитники, а внутренние враги». На меня составили протокол, но потом меня освободили. /2/
В германскую войну я попадаю на новую службу, но потом меня все-таки забрали на войну. После этого я попадаю в Москву в Сокольнический Парк, где начал работать. Я помню, что на Театральной Площади, нам дали оружие и мы стали охранять Москву. На моих глазах арестовывали офицеров и сажали в подвал.
Наконец я попадаю обратно в Воронеж на службу. Здесь в это время вспыхнула Октябрьская Революция, красноармейцы всем завладели и отобрали у офицеров оружие. Мы говорили, что мы не хотим Временного Правительства, а хотим рабочей власти. В 18 году я вступил в ликвидационный отряд при ст. Воронеж II, а после этого был отправлен на фронт в первый Воронежский Продовольственный Отряд.
Во время нашествия Манмонтова я был командирован в Козлов, а оттуда я Рязань и вернулся в Воронеж только тогда, когда его разорил Шкуро. Я вступил в Воронежскую организацию и меня назначили на работы в деревне. В это время мне пришлось вести большую работу среди крестьян, относительно того, чтобы они засевали поля, так как крестьяне отказывались это делать, потому что их все время разоряли. Все-таки я сумел заставить вспахать и засеять поля. Потом я был назначен Председателем Продовольственного Отряда, работал в Чижовском районе, собрал 2.000 пудов хлеба. Между прочим, я должен сказать, что я не вступал с крестьянами в борьбу, но устраивал так, что крестьяне сами сдавали хлеб. /3/
ХОХЛОВ.
Я работаю на участке с 1905 года и поэтому все революционные этапы начиная с 1917 года по настоящее время мне хорошо известны. Многие товарищи не знают, как строилась у нас профработа и как вовлекались наши рабочие в профессиональное движение.
Каково было настроение рабочих масс города Воронежа в частности нашего участка в момент свержения самодержавия. До свержения у нас уже были слухи о том, что дело с царизмом обстоит нехорошо. В это время было заметно, что война проигрывается, у нас были измены на фронте и поэтому буржуазия чувствовала, что если война будет проиграна, то она потеряет в России свои капиталы. Это ей было невыгодно и поэтому она всячески стремилась показать, что во всем виноват царь и его нужно свергнуть. Точно также, как и со стороны буржуазии, со стороны рабочих свержение царя было встречено положительно.
Теперь я скажу о том, как мы строили профессиональную организацию. Вслед за свержением царизма из центра было получено распоряжение об организации на местах профсоюзов. На нашем участке руководил созывом предвыборных и выборных собраний начальник участка ЛУКАСЕВИЧ. В первой половине марта месяца им было созвано предвыборное собрание, где он рассказал нам о том, что царя нет и поэтому нам нужно организоваться в профсоюз. Он нам сказал, что мы должны все участвовать в общественной жизни. Нам нужно было выбрать одного делегата на узловое совещание рабочих Воронежского уезда. На первом же собрании мы решили делегата не выбирать, а сначала подумать кого выбрать. Через 4-5 дней было созвано второе собрание, на котором мы произвели выборы делегатов. Со стороны нашей интеллигенции, как например, инженеров, конторского персонала и т.д. была проявлена инициатива в сторону выбора такого делегата, который был хорошо грамотным, разбирался бы во всем, умел /4/ бы разбираться в делах Управления и т.д. т.е. они хотели выбрать делегатом кого-нибудь из своей среды. Мы вступили с ними в пререкания и наши рабочие решили послать кого-нибудь из своих же рабочих, при чем был послан делегатом я. Так закончились наши оба собрания.
11-го марта состоялось узловое Воронежское Совещание. На этом совещании мы обменялись мнениями и нам там сообщили о таких же собрания по дороге. Нужно сказать, что мы не имели никакого устава для организации союза и поэтому решили организовать временный Узловой Комитет. На этом совещании был поставлен на обсуждение такой вопрос: как считать данное совещание - собранием или совещанием. Дело в том, что этот вопрос имеет большое значение, так как, называя его совещанием, мы не имели никаких прав и все наши постановления должны были утверждаться, потому что наше совещание носило характер чисто совещательный. Если же мы назвали бы себя собранием, то могли бы требовать проведение в жизнь наши постановления. Решено было назвать наши собрания совещаниями. К этому решению мы пришли потому, что у нас было много интеллигенции, например, правитель дел управляющего дороги, инженер и друг. Все эти лица говорили о том, что мы должны все наши постановления передовать на утверждение высших органов и не делать их каким-то законом.
После этого нашим Комитетом была проявлена инициатива относительно созыва Дорожного Совещания. 25-го марта оно было созвано, при чем на это совещание приехали представители от 20 линейных комитетов. Между прочим на этом совещании мы выявили на чистую воду многих провокаторов. Все эти провокаторы были исключены их состава съезда.
Первый Дорожный Съезд решил организовать Центральный Дорожный Комитет, но все же этот с-езд не считал себя правомочным, потому что на нем не было представителей от всех узлов. Решено было созвать 2-й Съезд и постараться, чтобы на него приехали делегаты от всей дороги. От имени Съезда была дана телеграмма по всей дороге, где /5/ указывалось время и срок созыва 2-го Дорожного Съезда и норма представительства. Кроме того на первом съезде были выбраны три делегата на Всероссийскую Железнодорожную Конференцию, делегатами попали: один инженер, один рабочий и один техник. 2-й Съезд был назначен на 12-е Мая, он проходил в зимнем театре. 2-й Дорожный Съезд считался законным, так как на него явились представители от всех узлов дороги. Мимоездом в то же время проезжали товарищ министра путей сообщения из Временного Правительства и министр продовольствия член Государственной Думы от нашей губернии ШИНГАРЕВ. Министр путей сообзения гвоорил нам о том, что нам нужно заняться таким-то вопросом, а ШИНГАРЕВ, который кстати сказать приехал через два дня, обратился к нам с просьбой помочь ему достать продовольствие, помочь при перевозках. 2-й Дорожный Съезд выработал уставы: Главного Комитета, Продовольственного Комитета, Участковых Комитетов и Местных Комитетов. Кроме того Съезд занимался вопросами быта: как например, установки оплаты железнодорожников, рабочего времени и т.д.
В Июне месяце после этого съезда впервые у нас на дистанции организовался Комитет. Когда мы получили устав Комитета, я созвал общее собрание и сообщил об этом уставе нашим рабочим, которые решили организовать местный комитет. В состав Комитета вошли: Хохлов, Никулов и еще 3-й товарищ, фамилию которого я не помню. Интересна работа нашего Местного Комитета. Местком занимался вопросами быта и по этим вопросам приходилось много спорить с администрацией, но нужно сказать, что толку от этого было мало, потому что администрация не шла на уступки. После этого прошло такое течение, когда хотели организовать ленточные союзы, инициатива их организации исходила от интеллигенции. Особенно большую инициативу проявлял инженер ЛУКАСЕВИЧ, при чем он разработал предварительное положение об организации этих союзов и примерную структуру их. Эта структура была очень интересная. Мы имели такое явление, когда от рабочих должен был быть один /6/ представитель, от дорожного мастера один, сторожей - трое, а представитель тоже один, Начальник дистанции один - от него тоже один представитель и т.д. Когда я познакомился с этой структурой, то конечно я повел с ней ожесточенную борьбу. Так как интеллигенция считала меня своим противником, то она старалась не втягивать меня в свои организации. Несмотря на это я был членом Бюро Секции Службы Пути и все-таки вел борьбы против этой секции. Председателем Бюро Дорожной Секции был ЛУКАСЕВИЧ. Кроме него в секцию совершенно неожиданно влился ИНФИЛИЦЫН, при чем нужно сказать, что он попал туда незаконно. Когда я узнал об этом, то сообщил, что ИНФИЛИЦИНА никто не уполномочивал выступать от имени рабочих. Участковый Комитет перестал считать ИНФИЛИЦЫНА представителем рабочих и служащих Службы Пути, и характеризовал этот поступок как попытку нашей интеллигенции взять в свои руки профессиональную организацию и выжить оттуда рабочего.
Теперь я не скажу о взаимоотношениях между нашим Комитетом и секцией Службы Пути. Секция Службы Пути принимали меры к тому, чтобы наш Комитет распустить. Она говорила нам, что наш Комитет не имеет прав, так как он не объединяет достаточного количества членов. Мы им отвечали, что хотя персонально члены секции являются нашими начальниками, но работа профсоюза не подлежит их контролю и мы им не подчиняемся. Я должен констатировать, что нам пришлось все время вести борьбу с Секцией Службы Пути.
Осенью 17 года был созван Дорожный Съезд Службы Пути. В то время дело с продовольствием было неважное. Я был делегатом на этом Съезде. На этом Съезде решили выделить Коллегию для добывания продовольствия, в число членов которой попал и я. Съезд заседал в пакгаузе. Мы отправились за продовольствием и вернувшись назад, услышали стрельбу. Съезд разбежался. Это было в момент переворота, в момент когда свершилась Октябрьская Революция. На этом съезде было много интеллигенции, как например: начальник дистанции, мастера и т.д. и все они разбежались и тем самым обнаружили /7/ свою консервативность. Совершился Октябрьский переворот, буржуазное правительство было свергнуто. С этого момента наша профсоюзная дорожная организация /Главный Комитет Профсоюза/ стал блуждать. Масса видит, что Главный Комитет шатается выдвинула вопрос об организации Организационного Комитета. Был организован временный Ревком. После этого был созван Дорожный Съезд Профсоюза всей дороги. На этом съезде было выявлено течение главного Комитета и выяснилось, что наш Комитет оказался правого течения. На этом съезде был выбран Главный Ревком и после этого по всей дороге начали развертываться участковые Ревкомы. Наш местный Комитет переименовался в Ревком.
3-й Дорожный Съезд занялся организацией Ревкома и во время своей работы выделил делегацию на Всероссийский Дорожный Съезд. Это было перед созывом Учредительного Собрания, в число этой делегации попал и я. Всероссийский железнодорожный съезд проходил в Ленинграде и на нем нужно было выявить лицо железнодорожников: за кем они пойдут, за Советами или за Учредительным Собранием. Трое суток на съезде длилась дискуссия, в которой принимали участие ЧЕРНОВ, ЦЕРЕТЕЛИ, большевик - ЗИНОВЬЕВ и ВОЛОДАРСКИЙ и от левых эс-эров КАРЕЛИН и КОТОВ.
Нам пришлось выяснять, на чьей стороне правота. В конце концов пришлось голосовать, голосование дало следующие результаты: в сторону Учредит. Собрания был перевес на 10 голосов, таким образом, резолюция была вынесена за Учредительное Собрание. Эти 10 голосов был главным образом от векжелей.
На этом съезде рабочих левого направления было очень много, как например: левых эс-эров, большевиков, интернационалистов, а также примыкавших безпартийных, которые пошли за левой частью. Левая часть заявила съезду, что несмотря на то, что незначительное большинство высказалось за Учредительное собрание, резолюция вынесена в поль-/8/-зу Учредительного Собрания, а поэтому она считает дальнейшую совместную работу невозможной. Таким образом на съезде произошел разрыв. Левая часть решила свою работу на другой день продолжать в Ленинграде, а правая часть выехала в Москву. Из левой части съезда был составлен Векжедор. Надо сказать, что Учредительное Собрание проходило в то время, когда я был в Ленинграде, при чем Ленинградские рабочие, на происходившем в тот момент съезде рабочих всей промышленности высказались за власть Советов. Таким образом Учредительное Собрание на следующий день не состоялось и был открыт съезд Советов.
Теперь я хочу подчеркнуть некоторые моменты на нашем участке в 18 году. Когда я возвратился со съезда, меня уполномочили продолжать работу в качестве председателя Месткома. Эту работу я вел до Августа 18 года, при чем в Августе месяце я был назначен комиссаром участка Службы Пути. С этого момента Комитет был распущен и вместо Месткома был прислан из Союза Профуполномоченный.
До 10 года у нас работал Профуполномоченный, а в 1920 году снова организовался Местком. Местком существовал совершенно самостоятельно до 23 года, а в 23 году слился с Местным Комитетом Счетной Службы. Через некоторое время высшие профорганы решили, что такое слияние недопустимо и наш Местком разукрупнили. В декабре месяце 23 года, наш Местком был выделен и существует по настоящее время. С 17 года до 22 года членство в Профсоюзы был обязательным, а с 22 года мы провели добровольное членство.
МАНУКОВСКИЙ.
Революционное время захватило меня в Москве. Я был в оцеплении, как солдат и поэтому многое могу сказать, если мне удастся. Я помню, что многие солдаты за последнее время начали разбегаться. В С. Посаде у нас был Никольский, который вел переписку с Поповым. Вы его наверно знаете. Я был уже выбран в Комитет и мне дали поручение связаться с Воронежскими организациями, потому что я сам был Воронежский. Я получил бумаги, приезжаю сюда и /9/ связываюсь с Поповым. У нас выступает 59-й полк, а 58-й полк еще колебался. Мне пришлось вести агитацию - я вступил нелегальное в 59-й полк, где меня выбрали в Солдатский Комитет. Я, Попов и Михайлов сагитировали 58-й полк, который вышел на третий день. Когда нас стали формировать в 5-й пулеметный полк, я помню, что командира полка, который проявил нереволюционное отношение к делу, расстреляли. Это было на Острогожской улице, я был при этом.
В 20 году был организован первый коммунистический полк, в который входили все коммунисты. Кадры этого полка пополнялись добровольцами из Воронежских Мастерских, Отроженских, Службы Пути и депо.
Как мы защищали Воронеж от Мамонтова, в этом деле большую роль сыграл коммунистический полк. У нас был командиром Родин, а я был выслан для связи на Масловку.
Во время наступления Шкуро, я был на Графской и принимал участие в заградительном отряде.
По распоряжению Ревкома я был переправлен в Донбасс, где нужно было организовать рабочих. Я помню, что я с женщинами и рабочими ночью играл и пел песни, спускался ночью в донбасские шахты. /10/
Стенограмма
ВОСПОМИНАНИЙ УЧАСТНИКОВ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
рабочих ст. Воронеж II
28 октября 1927 года.
На собрании присутствовало 200 человек.
СОЛОВЬЕВ.
Товарищи, я сын бедного крестьянина, родился в тесной избе, где приходилось дрожать за каждую копейку. Учился в крестьянской школе, учился сапожному делу и в конце концов попал в город. В городе я понял жизнь рабочего и крестьянина в нашей губернии. Произошла революция пятого года, я проживал тогда в Тамбовской губернии, в одном из имений. Я помню, как однажды Управляющий говорил о том, что нужно рабочим сделать надбавку, но нам ее не выдали. Когда рабочие пошли получать деньги и не получив начали ругаться, нагрянули казаки.
За Эртильским заводом было имени Орлова-Давыдова, который крестьяне в пятом году хотели сжечь. Осенью того года я работал в Токаревке у сапожника, туда пришли за мной жандармы и позвали меня к приставу починить кобуры револьверов, так как я спец в этом деле. Когда я пришел в канцелярию пристава там был ЛУЖИНОВСКИЙ известный живодер. В это время из Березовки приехал портной с сыном, которого за что-то задержали и отодрали до того, что он сошел с ума. Из канцелярии мне удалось захватить с собой парочку небольших револьверов и штук 60 патронов, захватил с собой цинку. Некуда мне было девать это все, в конце концов, пришлось спустить в уборную. В это время хотели расстреливать за что-то токаревских рабочих и я подумал, что меньше патронов останется. Когда я собрался уходить, то узнал, что всех посторонних должны при выходе обыскивать. Я попробовал сговориться с кухаркой, но из этого ничего не вышло, и мне тоже пришлось револьверы бросить в уборную. Когда я потом вернулся и хотел их вытащить то они оказались никуда /1/ негодными. Еще был китайский мятеж, во время которого я ходил по улицам и подслушивал, что говорят рабочие. Были разговоры против царя. Я переносил письма от рабочих, извещал о собраниях, проводил на назначенное место. Потом полиция начала бороться с подпольной работой, многие были арестованы, многие уехали. Рабочие пели такие песни: «вставай подымайся рабочий народ, берите дубинки и бейте господ».
Когда происходило голосование по спискам, то мы ничего не понимали и эс-эры нам предлагали голосовать за список №1-й. Потом явились фронтовики, которые нам рассказали в чем дело и поэтому у нас сначала получилась ошибка, мы голосовали не за то, что нужно.
22-го Июля происходили выборы в комитеты бедноты и мне пришлось отбирать у помещиков всю землю и распределять ее по едокам. Я сорганизовал кооператив, распределял товары, наделял хлебом бедняков и т.д., работал безплатно.
В 19 году я попал на фронт в первый коммунистический полк, который гнал Краснова. Я был в Новохоперске, где попал в разведку, был у Мамантова в плену. За все время гражданской и германской войны получил четыре удара. Я был председателем волостного Ревкома, боролся с бандитами. По своей волости, я образовал Советы, сформировал профсоюзные ячейки.
КОЛЬЦОВ.
Начиная с 1905 года меня на фронт не брали. Я помню, на заводе Столля была забастовка и молодежь сидела цепью. Когда мы вышли за ворота и решили пройти по городу, то к нам подъехала кавалерия и предложила разойтись. Я помню, что мы зашли к священнику. После этого начались собрания, на которые мы все ходили. Потом нас всех разогнали.
В 1907 году я поступил на новую службу. Я помню, как я однажды сказал одному стражнику: «вы не внутренние защитники, а внутренние враги». На меня составили протокол, но потом меня освободили. /2/
В германскую войну я попадаю на новую службу, но потом меня все-таки забрали на войну. После этого я попадаю в Москву в Сокольнический Парк, где начал работать. Я помню, что на Театральной Площади, нам дали оружие и мы стали охранять Москву. На моих глазах арестовывали офицеров и сажали в подвал.
Наконец я попадаю обратно в Воронеж на службу. Здесь в это время вспыхнула Октябрьская Революция, красноармейцы всем завладели и отобрали у офицеров оружие. Мы говорили, что мы не хотим Временного Правительства, а хотим рабочей власти. В 18 году я вступил в ликвидационный отряд при ст. Воронеж II, а после этого был отправлен на фронт в первый Воронежский Продовольственный Отряд.
Во время нашествия Манмонтова я был командирован в Козлов, а оттуда я Рязань и вернулся в Воронеж только тогда, когда его разорил Шкуро. Я вступил в Воронежскую организацию и меня назначили на работы в деревне. В это время мне пришлось вести большую работу среди крестьян, относительно того, чтобы они засевали поля, так как крестьяне отказывались это делать, потому что их все время разоряли. Все-таки я сумел заставить вспахать и засеять поля. Потом я был назначен Председателем Продовольственного Отряда, работал в Чижовском районе, собрал 2.000 пудов хлеба. Между прочим, я должен сказать, что я не вступал с крестьянами в борьбу, но устраивал так, что крестьяне сами сдавали хлеб. /3/
ХОХЛОВ.
Я работаю на участке с 1905 года и поэтому все революционные этапы начиная с 1917 года по настоящее время мне хорошо известны. Многие товарищи не знают, как строилась у нас профработа и как вовлекались наши рабочие в профессиональное движение.
Каково было настроение рабочих масс города Воронежа в частности нашего участка в момент свержения самодержавия. До свержения у нас уже были слухи о том, что дело с царизмом обстоит нехорошо. В это время было заметно, что война проигрывается, у нас были измены на фронте и поэтому буржуазия чувствовала, что если война будет проиграна, то она потеряет в России свои капиталы. Это ей было невыгодно и поэтому она всячески стремилась показать, что во всем виноват царь и его нужно свергнуть. Точно также, как и со стороны буржуазии, со стороны рабочих свержение царя было встречено положительно.
Теперь я скажу о том, как мы строили профессиональную организацию. Вслед за свержением царизма из центра было получено распоряжение об организации на местах профсоюзов. На нашем участке руководил созывом предвыборных и выборных собраний начальник участка ЛУКАСЕВИЧ. В первой половине марта месяца им было созвано предвыборное собрание, где он рассказал нам о том, что царя нет и поэтому нам нужно организоваться в профсоюз. Он нам сказал, что мы должны все участвовать в общественной жизни. Нам нужно было выбрать одного делегата на узловое совещание рабочих Воронежского уезда. На первом же собрании мы решили делегата не выбирать, а сначала подумать кого выбрать. Через 4-5 дней было созвано второе собрание, на котором мы произвели выборы делегатов. Со стороны нашей интеллигенции, как например, инженеров, конторского персонала и т.д. была проявлена инициатива в сторону выбора такого делегата, который был хорошо грамотным, разбирался бы во всем, умел /4/ бы разбираться в делах Управления и т.д. т.е. они хотели выбрать делегатом кого-нибудь из своей среды. Мы вступили с ними в пререкания и наши рабочие решили послать кого-нибудь из своих же рабочих, при чем был послан делегатом я. Так закончились наши оба собрания.
11-го марта состоялось узловое Воронежское Совещание. На этом совещании мы обменялись мнениями и нам там сообщили о таких же собрания по дороге. Нужно сказать, что мы не имели никакого устава для организации союза и поэтому решили организовать временный Узловой Комитет. На этом совещании был поставлен на обсуждение такой вопрос: как считать данное совещание - собранием или совещанием. Дело в том, что этот вопрос имеет большое значение, так как, называя его совещанием, мы не имели никаких прав и все наши постановления должны были утверждаться, потому что наше совещание носило характер чисто совещательный. Если же мы назвали бы себя собранием, то могли бы требовать проведение в жизнь наши постановления. Решено было назвать наши собрания совещаниями. К этому решению мы пришли потому, что у нас было много интеллигенции, например, правитель дел управляющего дороги, инженер и друг. Все эти лица говорили о том, что мы должны все наши постановления передовать на утверждение высших органов и не делать их каким-то законом.
После этого нашим Комитетом была проявлена инициатива относительно созыва Дорожного Совещания. 25-го марта оно было созвано, при чем на это совещание приехали представители от 20 линейных комитетов. Между прочим на этом совещании мы выявили на чистую воду многих провокаторов. Все эти провокаторы были исключены их состава съезда.
Первый Дорожный Съезд решил организовать Центральный Дорожный Комитет, но все же этот с-езд не считал себя правомочным, потому что на нем не было представителей от всех узлов. Решено было созвать 2-й Съезд и постараться, чтобы на него приехали делегаты от всей дороги. От имени Съезда была дана телеграмма по всей дороге, где /5/ указывалось время и срок созыва 2-го Дорожного Съезда и норма представительства. Кроме того на первом съезде были выбраны три делегата на Всероссийскую Железнодорожную Конференцию, делегатами попали: один инженер, один рабочий и один техник. 2-й Съезд был назначен на 12-е Мая, он проходил в зимнем театре. 2-й Дорожный Съезд считался законным, так как на него явились представители от всех узлов дороги. Мимоездом в то же время проезжали товарищ министра путей сообщения из Временного Правительства и министр продовольствия член Государственной Думы от нашей губернии ШИНГАРЕВ. Министр путей сообзения гвоорил нам о том, что нам нужно заняться таким-то вопросом, а ШИНГАРЕВ, который кстати сказать приехал через два дня, обратился к нам с просьбой помочь ему достать продовольствие, помочь при перевозках. 2-й Дорожный Съезд выработал уставы: Главного Комитета, Продовольственного Комитета, Участковых Комитетов и Местных Комитетов. Кроме того Съезд занимался вопросами быта: как например, установки оплаты железнодорожников, рабочего времени и т.д.
В Июне месяце после этого съезда впервые у нас на дистанции организовался Комитет. Когда мы получили устав Комитета, я созвал общее собрание и сообщил об этом уставе нашим рабочим, которые решили организовать местный комитет. В состав Комитета вошли: Хохлов, Никулов и еще 3-й товарищ, фамилию которого я не помню. Интересна работа нашего Местного Комитета. Местком занимался вопросами быта и по этим вопросам приходилось много спорить с администрацией, но нужно сказать, что толку от этого было мало, потому что администрация не шла на уступки. После этого прошло такое течение, когда хотели организовать ленточные союзы, инициатива их организации исходила от интеллигенции. Особенно большую инициативу проявлял инженер ЛУКАСЕВИЧ, при чем он разработал предварительное положение об организации этих союзов и примерную структуру их. Эта структура была очень интересная. Мы имели такое явление, когда от рабочих должен был быть один /6/ представитель, от дорожного мастера один, сторожей - трое, а представитель тоже один, Начальник дистанции один - от него тоже один представитель и т.д. Когда я познакомился с этой структурой, то конечно я повел с ней ожесточенную борьбу. Так как интеллигенция считала меня своим противником, то она старалась не втягивать меня в свои организации. Несмотря на это я был членом Бюро Секции Службы Пути и все-таки вел борьбы против этой секции. Председателем Бюро Дорожной Секции был ЛУКАСЕВИЧ. Кроме него в секцию совершенно неожиданно влился ИНФИЛИЦЫН, при чем нужно сказать, что он попал туда незаконно. Когда я узнал об этом, то сообщил, что ИНФИЛИЦИНА никто не уполномочивал выступать от имени рабочих. Участковый Комитет перестал считать ИНФИЛИЦЫНА представителем рабочих и служащих Службы Пути, и характеризовал этот поступок как попытку нашей интеллигенции взять в свои руки профессиональную организацию и выжить оттуда рабочего.
Теперь я не скажу о взаимоотношениях между нашим Комитетом и секцией Службы Пути. Секция Службы Пути принимали меры к тому, чтобы наш Комитет распустить. Она говорила нам, что наш Комитет не имеет прав, так как он не объединяет достаточного количества членов. Мы им отвечали, что хотя персонально члены секции являются нашими начальниками, но работа профсоюза не подлежит их контролю и мы им не подчиняемся. Я должен констатировать, что нам пришлось все время вести борьбу с Секцией Службы Пути.
Осенью 17 года был созван Дорожный Съезд Службы Пути. В то время дело с продовольствием было неважное. Я был делегатом на этом Съезде. На этом Съезде решили выделить Коллегию для добывания продовольствия, в число членов которой попал и я. Съезд заседал в пакгаузе. Мы отправились за продовольствием и вернувшись назад, услышали стрельбу. Съезд разбежался. Это было в момент переворота, в момент когда свершилась Октябрьская Революция. На этом съезде было много интеллигенции, как например: начальник дистанции, мастера и т.д. и все они разбежались и тем самым обнаружили /7/ свою консервативность. Совершился Октябрьский переворот, буржуазное правительство было свергнуто. С этого момента наша профсоюзная дорожная организация /Главный Комитет Профсоюза/ стал блуждать. Масса видит, что Главный Комитет шатается выдвинула вопрос об организации Организационного Комитета. Был организован временный Ревком. После этого был созван Дорожный Съезд Профсоюза всей дороги. На этом съезде было выявлено течение главного Комитета и выяснилось, что наш Комитет оказался правого течения. На этом съезде был выбран Главный Ревком и после этого по всей дороге начали развертываться участковые Ревкомы. Наш местный Комитет переименовался в Ревком.
3-й Дорожный Съезд занялся организацией Ревкома и во время своей работы выделил делегацию на Всероссийский Дорожный Съезд. Это было перед созывом Учредительного Собрания, в число этой делегации попал и я. Всероссийский железнодорожный съезд проходил в Ленинграде и на нем нужно было выявить лицо железнодорожников: за кем они пойдут, за Советами или за Учредительным Собранием. Трое суток на съезде длилась дискуссия, в которой принимали участие ЧЕРНОВ, ЦЕРЕТЕЛИ, большевик - ЗИНОВЬЕВ и ВОЛОДАРСКИЙ и от левых эс-эров КАРЕЛИН и КОТОВ.
Нам пришлось выяснять, на чьей стороне правота. В конце концов пришлось голосовать, голосование дало следующие результаты: в сторону Учредит. Собрания был перевес на 10 голосов, таким образом, резолюция была вынесена за Учредительное Собрание. Эти 10 голосов был главным образом от векжелей.
На этом съезде рабочих левого направления было очень много, как например: левых эс-эров, большевиков, интернационалистов, а также примыкавших безпартийных, которые пошли за левой частью. Левая часть заявила съезду, что несмотря на то, что незначительное большинство высказалось за Учредительное собрание, резолюция вынесена в поль-/8/-зу Учредительного Собрания, а поэтому она считает дальнейшую совместную работу невозможной. Таким образом на съезде произошел разрыв. Левая часть решила свою работу на другой день продолжать в Ленинграде, а правая часть выехала в Москву. Из левой части съезда был составлен Векжедор. Надо сказать, что Учредительное Собрание проходило в то время, когда я был в Ленинграде, при чем Ленинградские рабочие, на происходившем в тот момент съезде рабочих всей промышленности высказались за власть Советов. Таким образом Учредительное Собрание на следующий день не состоялось и был открыт съезд Советов.
Теперь я хочу подчеркнуть некоторые моменты на нашем участке в 18 году. Когда я возвратился со съезда, меня уполномочили продолжать работу в качестве председателя Месткома. Эту работу я вел до Августа 18 года, при чем в Августе месяце я был назначен комиссаром участка Службы Пути. С этого момента Комитет был распущен и вместо Месткома был прислан из Союза Профуполномоченный.
До 10 года у нас работал Профуполномоченный, а в 1920 году снова организовался Местком. Местком существовал совершенно самостоятельно до 23 года, а в 23 году слился с Местным Комитетом Счетной Службы. Через некоторое время высшие профорганы решили, что такое слияние недопустимо и наш Местком разукрупнили. В декабре месяце 23 года, наш Местком был выделен и существует по настоящее время. С 17 года до 22 года членство в Профсоюзы был обязательным, а с 22 года мы провели добровольное членство.
МАНУКОВСКИЙ.
Революционное время захватило меня в Москве. Я был в оцеплении, как солдат и поэтому многое могу сказать, если мне удастся. Я помню, что многие солдаты за последнее время начали разбегаться. В С. Посаде у нас был Никольский, который вел переписку с Поповым. Вы его наверно знаете. Я был уже выбран в Комитет и мне дали поручение связаться с Воронежскими организациями, потому что я сам был Воронежский. Я получил бумаги, приезжаю сюда и /9/ связываюсь с Поповым. У нас выступает 59-й полк, а 58-й полк еще колебался. Мне пришлось вести агитацию - я вступил нелегальное в 59-й полк, где меня выбрали в Солдатский Комитет. Я, Попов и Михайлов сагитировали 58-й полк, который вышел на третий день. Когда нас стали формировать в 5-й пулеметный полк, я помню, что командира полка, который проявил нереволюционное отношение к делу, расстреляли. Это было на Острогожской улице, я был при этом.
В 20 году был организован первый коммунистический полк, в который входили все коммунисты. Кадры этого полка пополнялись добровольцами из Воронежских Мастерских, Отроженских, Службы Пути и депо.
Как мы защищали Воронеж от Мамонтова, в этом деле большую роль сыграл коммунистический полк. У нас был командиром Родин, а я был выслан для связи на Масловку.
Во время наступления Шкуро, я был на Графской и принимал участие в заградительном отряде.
По распоряжению Ревкома я был переправлен в Донбасс, где нужно было организовать рабочих. Я помню, что я с женщинами и рабочими ночью играл и пел песни, спускался ночью в донбасские шахты. /10/