Удушающая затхлость общественной атмосферы
http://rushist.ssu.samara.ru/books1/1914.pdf
Событием эпохального значения, кардинально изменившим весь ход российской истории, стала Первая мировая война. Известие о начале мобилизации в провинциальном обществе было встречено с оптимизмом и радостным возбуждением. Ведь в контексте «очищающего» значения войны возрождение традиционных представлений народа (о месте и роли России в мировой истории, о прекращении розни во имя защиты Отечества - словом, всего того, что лежало в основе нравственного идеала еще в период формирования великорусской народности) должно было способствовать преодолению в общественном сознании состояния «межвременья», дезориентированности, вызванного темпами и масштабами российской модернизации. Указ об объявлении всеобщей мобилизации от 18 июля 1914 г. выглядел привычным средством восстановления единства в обществе, исправления нравственности, возрождения лучших качеств национального самосознания.
Как уже говорилось, по данным В. В. Кондрашина, точкой отсчета военных испытаний, выпавших на долю пензяков, стала публикация циркуляра губернатора А. П. Лилиенфельд-Тоаля о предстоящей мобилизации 16 июля 1914 г. Сама мобилизация началась в губернии 17 июля 1914 г., на день ранее официально объявленной [39, с. 12].
Газеты твердили «о воспитательной роли войны» - якобы «увязнувший среди повседневных мелочей ум человеческий вдруг поднимается на такую высоту…». Появились предложения «не открывать винных лавок на все время вой ны»,
сообщалось о «совершенно трезвых свадьбах и похоронах», о том, что уборка хлебов шла «нынешний год даже успешнее чем прежде, так как не было гульных дней» [59].
Удушающая затхлость общественной атмосферы сменилась всеобщим ликованием и радостным оживлением, а массовые манифестации по случаю объявления войны напоминали по своей форме масленичные народные гулянья [84, с. 291].
http://www.magister.msk.ru/library/trotsky/trotl844.htm
Тем более поразительным казался "патриотический" подъем масс. Что толкало венского сапожного подмастерья, полунемца получеха Поспишиля, или нашу зеленщицу Фрау Мареш, или извозчика Франкля на площадь перед военным министерством? Национальная идея? Какая? Австро-Венгрия есть отрицание национальной идеи. Государственная идея? Но куда же девались центробежные национальные тенденции?
..Война выбивает всю жизнь, сверху донизу, из ее наезженной колеи, расстраивает все привычные связи, и только государственная власть, опирающаяся на вооруженную с ног до головы армию - выступает как надежная и твердая опора. Надежды на бурные национальные и социальные движения (в Праге, Триесте и пр.) были в корне неосновательны по отношению к первой эпохе войны, когда власть, даже вконец расшатанная центробежными тенденциями, которые она умела только механически подавлять, сразу становится хозяйкой положения.
Но это только одна сторона дела. Зеленщица Мареш или извозчик Франкль не просто капитулируют пред государственностью, поражающей их воображение своим военным могуществом, - они переносят на эту огнем дышащую государственность какие-то смутные надежды. Они оба, и Франкль и Мареш, так же, как и наш друг Поспишиль, принадлежат к тому очень широкому, к самой земле прижатому человеческому пласту, которого в обычное время почти не касается дуновение идей и надежд. Таких людей, вся жизнь которых день за днем проходит в монотонной безнадежности, очень много на свете, и Панглосы*5 давно уж доказали, что без этих трудовых пластов немыслима была бы вся наша культура. Набат мобилизации врывается в их жизнь тревожащим и обещающим призывом. Все привычное и столь страшно осточертевшее опрокидывается, воцаряется новое и необычное, а впереди должны еще произойти необозримые перемены. К лучшему или к худшему? Разумеется, к лучшему: разве Поспишилю может стать хуже, чем в мирное "нормальное" время?..
Событием эпохального значения, кардинально изменившим весь ход российской истории, стала Первая мировая война. Известие о начале мобилизации в провинциальном обществе было встречено с оптимизмом и радостным возбуждением. Ведь в контексте «очищающего» значения войны возрождение традиционных представлений народа (о месте и роли России в мировой истории, о прекращении розни во имя защиты Отечества - словом, всего того, что лежало в основе нравственного идеала еще в период формирования великорусской народности) должно было способствовать преодолению в общественном сознании состояния «межвременья», дезориентированности, вызванного темпами и масштабами российской модернизации. Указ об объявлении всеобщей мобилизации от 18 июля 1914 г. выглядел привычным средством восстановления единства в обществе, исправления нравственности, возрождения лучших качеств национального самосознания.
Как уже говорилось, по данным В. В. Кондрашина, точкой отсчета военных испытаний, выпавших на долю пензяков, стала публикация циркуляра губернатора А. П. Лилиенфельд-Тоаля о предстоящей мобилизации 16 июля 1914 г. Сама мобилизация началась в губернии 17 июля 1914 г., на день ранее официально объявленной [39, с. 12].
Газеты твердили «о воспитательной роли войны» - якобы «увязнувший среди повседневных мелочей ум человеческий вдруг поднимается на такую высоту…». Появились предложения «не открывать винных лавок на все время вой ны»,
сообщалось о «совершенно трезвых свадьбах и похоронах», о том, что уборка хлебов шла «нынешний год даже успешнее чем прежде, так как не было гульных дней» [59].
Удушающая затхлость общественной атмосферы сменилась всеобщим ликованием и радостным оживлением, а массовые манифестации по случаю объявления войны напоминали по своей форме масленичные народные гулянья [84, с. 291].
http://www.magister.msk.ru/library/trotsky/trotl844.htm
Тем более поразительным казался "патриотический" подъем масс. Что толкало венского сапожного подмастерья, полунемца получеха Поспишиля, или нашу зеленщицу Фрау Мареш, или извозчика Франкля на площадь перед военным министерством? Национальная идея? Какая? Австро-Венгрия есть отрицание национальной идеи. Государственная идея? Но куда же девались центробежные национальные тенденции?
..Война выбивает всю жизнь, сверху донизу, из ее наезженной колеи, расстраивает все привычные связи, и только государственная власть, опирающаяся на вооруженную с ног до головы армию - выступает как надежная и твердая опора. Надежды на бурные национальные и социальные движения (в Праге, Триесте и пр.) были в корне неосновательны по отношению к первой эпохе войны, когда власть, даже вконец расшатанная центробежными тенденциями, которые она умела только механически подавлять, сразу становится хозяйкой положения.
Но это только одна сторона дела. Зеленщица Мареш или извозчик Франкль не просто капитулируют пред государственностью, поражающей их воображение своим военным могуществом, - они переносят на эту огнем дышащую государственность какие-то смутные надежды. Они оба, и Франкль и Мареш, так же, как и наш друг Поспишиль, принадлежат к тому очень широкому, к самой земле прижатому человеческому пласту, которого в обычное время почти не касается дуновение идей и надежд. Таких людей, вся жизнь которых день за днем проходит в монотонной безнадежности, очень много на свете, и Панглосы*5 давно уж доказали, что без этих трудовых пластов немыслима была бы вся наша культура. Набат мобилизации врывается в их жизнь тревожащим и обещающим призывом. Все привычное и столь страшно осточертевшее опрокидывается, воцаряется новое и необычное, а впереди должны еще произойти необозримые перемены. К лучшему или к худшему? Разумеется, к лучшему: разве Поспишилю может стать хуже, чем в мирное "нормальное" время?..