Куликовская пушка
Почему ствол гофрированный? А вот почему.
Т. ЕРМИЧЕВ
ПАРТИЗАНСКАЯ ПУШКА
Когда-то давным-давно, еще до революции, кузнец Никифор Крутиков, хороший мастер и большой выдумщик, соорудил из куска железной трубы что-то вроде огнестрельного оружия. В него можно было насыпать пороху, всунуть сбоку фитилек и выстрелить. Однако, назначение этого оружия было пустяковое и совсем не боевое: из нее палили на пасху в ограде деревенской церкви.
Вот этот-то безобидный отрезок трубы партизаны из д. Куликовой, Каменского уезда, и хотели превратить в пушку. Трубу привинтили к горбылю, горбыль поставили на передок телеги и все это сооружение вывезли в Кулундинский бор.
Пушку поставили у моста, на так называемом Томском переезде. Поставили и так замаскировали ветками, что только кончик трубы выглядывал из хвои. Здесь же день и ночь стояли на посту партизаны. Со стороны казалось, что у моста стоит что-то необычайно грозное.
По мосту то и дело проезжали крестьяне. Не мудрено, что через несколько дней далеко вокруг разнеслась весть о том, что у куликовских партизан есть свои пушки.
Партизанам этого и нужно было. Обрезок трубы выполнил свое боевое задание.
Стрелять из него, конечно, не пришлось.
Но первые же серьезные бои показали, что пушка все-таки необходима. Например, в павловском сражении, когда колчаковский отряд, отрезанный со всех сторон, забрался в церковь и засел там, его ничем нельзя было взять. Пулемет, установленный на колокольне, и десятки винтовок, высунутых из окон и дверей, не давали возможности приблизиться к церкви.
Можно было бы взять противника измором. Но колчаковцы взяли с собой в церковь лошадей и у них было мясо.
Оставалось одно - осаждать. Но за время осады противник мог подбросить подкрепления...
Тогда-то на заседании парторганизации и был поднят вопрос о пушке. Тем более, что случаи, подобные павловскому, повторялись не раз.
О настоящем орудии партизанам пока нечего было и думать. Остановились на самодельном. Рассуждали просто:
- Если мы не можем делать настоящие снаряды, то, во всяком случае, патрон, заряженный большим куском железа, может выбить и провалить простенок между церковных окон.
Оказано - сделано.
Собрали у партизан привезенные с германской войны пустые гильзы от трехдюймовок. Достали кусок водопроводной трубы. За дело взялся тот же старый мастер Никифор Крутиков, а с ним Ми/42/хаил Борискин и Василий Баталов. Кроме них, мобилизовали кузнецов Мусорина, Елисеева, Смолякова.
Работа предстояла нелегкая. Требовалось много энергии, настойчивости и смекалки. Трубу, обложенную полосами железа, всю охватили кольцами. Кольца спаяли одно с другим, чтобы получился цельно-железный ствол.
Для этого устроили в кузнице специальный горн на три меха и небольшое кустарное приспособление для ковки.
Послали специальных людей в бор заготовлять уголь. Его требовалась уйма.
В конце-концов, пушка была готова и установлена на лафете. Оставались две детали: замок и прицельное приспособление. С замком устроились легко, а с прицелом так ничего и не вышло: просто поставили на конец ствола мушку, у казенной же части устроили что-то вроде обычной пpицeльнoй рамки. Время было горячее. Противник окружал со всех сторон л надо было торопиться.
Помню, зашел я в кузницу. Спрашиваю:
- Ну, как?
- Да вот с прицельной рамкой не клеится, товарищ комиссар. Я махнул рукой.
- Ладно! Церковь не воробей, попадем и с таким прицелом.
Еще когда пушка ковалась, молва о ней, так же, как и о первой нашей «пушке», переходила из деревни в деревню, из села в село. Скромная куликовская кузница превратилась в грозный орудийный завод. Воодушевление и уверенность в победе росли не по дням, а по часам. Пробного выстрела ждали, как великого праздника.
Но мы были предусмотрительны и пробный выстрел был дан только в присутствии штаба. Опасения наши оправдались. Так как труба внутри ствола была чугунная, то от первого же выстрела стенки казенной части начали лопаться. Нам стало ясно, что из такой пушки можно будет дать только несколько выстрелов.
- Ну, что ж! На худой конец и это добро!
Главное было опять-таки в агитационном значении партизанской пушки. К тому же, обстоятельства на фронте складывались так, что серьезных боев больше не было. Противника мы громили и без пушек. Он в беспорядке отступал к Барнаулу и дальше - на Томск.
Однако, свою пушку мы сохранили и отправили в музей, как незабываемое свидетельство грозных и величественных дней.
Сибирские огни. №1. 1935. С.42-43.