Мысли о политкорректности
Остановился как то в кафе, на трассе Ростов-Махачкала в районе Кропоткина. Был знойный вечерок, еще не улеглась дневная пыль, хотелось уютной прохлады и холодной минералки.
Мимо проезжающие автобусы дальнего следования иногда завозят сюда пассажиров, видимо уже по привычке или в следствии хорошего отношения с хозяевами кафе.
На тускло подсвеченной площадке тихо играла музыка, бабочки лениво кружили вокруг единственного фонаря, замаливая суету дня смениться на ночной уют.
Когда из двух остановившихся автобусов хлынула громкая толпа, проснулось уже забытое чувство опасности, словно заворочалась рядом слепая безысходность, как разрушительное цунами или потоп. Все завертелось, зазвенело, вечер наполнился визгом и каркающими звуками, хлопнула дверь от удара нескольких ног и через какое то время, звуки лезгинки грубо резанули бархатную ночь.
Совсем молодые, мускулистые парни раздетые до пояса, девушки с горящими карими глазами, пот, отблесками покрывающий молодые смуглые тела, частое дыхание и хлопки ладонями в такт сакральному действу - танцу победы и превосходства.
Пожилая женщина, видимо школьный руководитель разжигала все ярче огонь, подбадривая их словно волчица маленьких волчат и подталкивая все новых и новых в гипнотический хоровод пляски.
Их было много, этих людей и косых горящих взглядов, я был один на один с этой стихией, требующей жертвоприношений.
Мцири, почему-то вспомнились строчки:
Но, верь мне, помощи людской
Я не желал... Я был чужой
Для них навек, как зверь степной;
И если б хоть минутный крик
Мне изменил - клянусь, старик,
Я б вырвал слабый мой язык.
Мне вспомнилась Европа и выбор стоящий перед её неподготовленным лишенным иммунитета населением - принять толерантность в придачу с рабством, стать данником варваров или .... или умирать за свои европейские ценности.
Мимо проезжающие автобусы дальнего следования иногда завозят сюда пассажиров, видимо уже по привычке или в следствии хорошего отношения с хозяевами кафе.
На тускло подсвеченной площадке тихо играла музыка, бабочки лениво кружили вокруг единственного фонаря, замаливая суету дня смениться на ночной уют.
Когда из двух остановившихся автобусов хлынула громкая толпа, проснулось уже забытое чувство опасности, словно заворочалась рядом слепая безысходность, как разрушительное цунами или потоп. Все завертелось, зазвенело, вечер наполнился визгом и каркающими звуками, хлопнула дверь от удара нескольких ног и через какое то время, звуки лезгинки грубо резанули бархатную ночь.
Совсем молодые, мускулистые парни раздетые до пояса, девушки с горящими карими глазами, пот, отблесками покрывающий молодые смуглые тела, частое дыхание и хлопки ладонями в такт сакральному действу - танцу победы и превосходства.
Пожилая женщина, видимо школьный руководитель разжигала все ярче огонь, подбадривая их словно волчица маленьких волчат и подталкивая все новых и новых в гипнотический хоровод пляски.
Их было много, этих людей и косых горящих взглядов, я был один на один с этой стихией, требующей жертвоприношений.
Мцири, почему-то вспомнились строчки:
Но, верь мне, помощи людской
Я не желал... Я был чужой
Для них навек, как зверь степной;
И если б хоть минутный крик
Мне изменил - клянусь, старик,
Я б вырвал слабый мой язык.
Мне вспомнилась Европа и выбор стоящий перед её неподготовленным лишенным иммунитета населением - принять толерантность в придачу с рабством, стать данником варваров или .... или умирать за свои европейские ценности.