Это прекрасно!
На ум как-то непроизвольно приходит Зощенко. Вот они, "Прелести культуры".
Утащено с балетного форума.
"Байка от Марианны Димант о том, как французов отучали сидеть в ложе Бельэтажа в мехах))))))
"Вот еще история про Мариинку - моя любимая. Сижу в ложе бельэтажа, в соседнюю впархивает группа французов - все, что называется, dressed up: мужчины в темных костюмах, дамы в каких-то мехах, небрежно так, элегантно наброшенных на плечи. Ну, там, норка, или шанхайские барсы - не суть. Три пары, расселись, зашелестели программками - бриллианты сверкают, шампанское искрится, тонкий запах шанели № 5 достигает моей ложи. Смеются, болтают. Я, конечно, понимаю, что мало им не покажется.
Я-то знаю, что с котами нельзя. Мы-то приучены верхнюю одежду сдавать в гардероб. Хоть норку, хоть барса. А они - нет. Они не знают, что их ждет. Вмешаться? Подсказать? Нет, не буду - чего я полезу портить людям настроение. Тем более, французы, а французский у меня, конечно, чуть лучше, чем у Антона Пафнутьича из "Дубровского", который "пуркуа ву туше? Я не могу дормир в потемках", но все же не айс. Не английский. В общем, жду развития событий.
Вот оно, началось - в ложу врывается капельдинер. Она застывает как Статуя Командора. Она смотрит на французов так, как смотрит завуч на разбившего окно хулигана. Французы - ноль внимания. Тогда Командорша гневно произносит: "Гардероб!".
Французы, наконец, обращают на нее свои взоры. Переглядываются, пожимают плечами - мол, не компрене. "Гар- де-роб!", - по складам произносит... нет, она уже не просто капельдинер Мариинского театра, а вся русская куль тура, оскорбленная и растоптанная. Не действует, не понимают, хотя слово-то, вроде, французское. Но в глазах тревога - чего хочет эта дама? "Гардероб!", - продолжает твердить дама, тыча в воздух указательным пальцем.
Я чувствую, сейчас будет международный скандал и собираюсь, наконец, вмешаться. Пока собираюсь, капельдинерша вдруг орет: "Ауфштеен!" Вспомнила школьный немецкий, видимо. Этот "ауфштеен" действует не только на французов, но и на меня.
Я уже и сама потихоньку начинаю вжиматься в кресло. Сейчас, видимо, последует "цурюк" и "хенде хох". Французы, похоже, решили, что вот оно: их пришли брать. А дальше - допрос, казематы Петропавловской крепости, ну и далее по списку.
Но наша милая дама сменила тактику: вся покрывшись красными пятнами, она решила давить на совесть. Она не выкрикивала более никаких страшных немецких слов - напротив, воздевши очи к небу (в точности как тициановская "Мария Магдалина") скорбно произнесла: "Это храм искусства! А вы - в верхней одежде!". После чего, решительно схватила ближайшую шубку и рванула ее к себе, рассчитывая, таким образом, что сработает эффект неожиданности. Но француженка оказалась не промах и вцепилась в меха мертвой хваткой. На помощь подоспели ихние мужчины. Продолжалось это довольно долго. Все пыхтели и сопели. Лица у них были сосредоточенные как на турнире по перетягиванию канатов.
Я боялась, что шубу разорвут в клочья. Но кончилось все хорошо. Победила дружба. Меха отправились туда, где им и положено находиться. И нечего, понимаешь. И сменную обувь пусть в следующий раз захватят"
Утащено с балетного форума.
"Байка от Марианны Димант о том, как французов отучали сидеть в ложе Бельэтажа в мехах))))))
"Вот еще история про Мариинку - моя любимая. Сижу в ложе бельэтажа, в соседнюю впархивает группа французов - все, что называется, dressed up: мужчины в темных костюмах, дамы в каких-то мехах, небрежно так, элегантно наброшенных на плечи. Ну, там, норка, или шанхайские барсы - не суть. Три пары, расселись, зашелестели программками - бриллианты сверкают, шампанское искрится, тонкий запах шанели № 5 достигает моей ложи. Смеются, болтают. Я, конечно, понимаю, что мало им не покажется.
Я-то знаю, что с котами нельзя. Мы-то приучены верхнюю одежду сдавать в гардероб. Хоть норку, хоть барса. А они - нет. Они не знают, что их ждет. Вмешаться? Подсказать? Нет, не буду - чего я полезу портить людям настроение. Тем более, французы, а французский у меня, конечно, чуть лучше, чем у Антона Пафнутьича из "Дубровского", который "пуркуа ву туше? Я не могу дормир в потемках", но все же не айс. Не английский. В общем, жду развития событий.
Вот оно, началось - в ложу врывается капельдинер. Она застывает как Статуя Командора. Она смотрит на французов так, как смотрит завуч на разбившего окно хулигана. Французы - ноль внимания. Тогда Командорша гневно произносит: "Гардероб!".
Французы, наконец, обращают на нее свои взоры. Переглядываются, пожимают плечами - мол, не компрене. "Гар- де-роб!", - по складам произносит... нет, она уже не просто капельдинер Мариинского театра, а вся русская куль тура, оскорбленная и растоптанная. Не действует, не понимают, хотя слово-то, вроде, французское. Но в глазах тревога - чего хочет эта дама? "Гардероб!", - продолжает твердить дама, тыча в воздух указательным пальцем.
Я чувствую, сейчас будет международный скандал и собираюсь, наконец, вмешаться. Пока собираюсь, капельдинерша вдруг орет: "Ауфштеен!" Вспомнила школьный немецкий, видимо. Этот "ауфштеен" действует не только на французов, но и на меня.
Я уже и сама потихоньку начинаю вжиматься в кресло. Сейчас, видимо, последует "цурюк" и "хенде хох". Французы, похоже, решили, что вот оно: их пришли брать. А дальше - допрос, казематы Петропавловской крепости, ну и далее по списку.
Но наша милая дама сменила тактику: вся покрывшись красными пятнами, она решила давить на совесть. Она не выкрикивала более никаких страшных немецких слов - напротив, воздевши очи к небу (в точности как тициановская "Мария Магдалина") скорбно произнесла: "Это храм искусства! А вы - в верхней одежде!". После чего, решительно схватила ближайшую шубку и рванула ее к себе, рассчитывая, таким образом, что сработает эффект неожиданности. Но француженка оказалась не промах и вцепилась в меха мертвой хваткой. На помощь подоспели ихние мужчины. Продолжалось это довольно долго. Все пыхтели и сопели. Лица у них были сосредоточенные как на турнире по перетягиванию канатов.
Я боялась, что шубу разорвут в клочья. Но кончилось все хорошо. Победила дружба. Меха отправились туда, где им и положено находиться. И нечего, понимаешь. И сменную обувь пусть в следующий раз захватят"