Лето 2017. Краснодар, Славянское кладбище. Дорогие могилы.
Пост очень личный и на особенную тему. Первый в этом роде в моем журнале, потому что мы это делали можно сказать впервые (я - в сознательном возрасте, дети вообще впервые в жизни). Мы побывали на Славянском кладбище в Краснодаре, на могиле моего дедушки Семы и бабушки Лизы, на могиле дедушки Вити и прабабушки Фени, на могиле у прабабушки Мили и у второго мужа моей бабушки, Василия Кузьмича.
Итак, предисловие.
В детстве на кладбище я ходила только летом. Дело в том, что я росла в Ленинграде, где у нас никто не похоронен - родных у нас там нет и не было. Те, кто умер, похоронены в других городах:
Мой прадедушка Вася и его мама баба Дуня - на Лычаковском кладбище во Львове. Там же похоронены сестры прадедушки: Праскева, Вера, Тамара и Надя.
Прапрадедушка Гриша и прапрадедушка Степан умерли в Карачеве, где их могилы, никто не знает.
Дядя Абрам, брат моего дедушки Семы, погиб в Севастополе в 1942. А дядя Ефим, брат прабабушки Фени, пропал без вести под Смоленском. До могил ли тут...
Еще один брат моей прабабушки Фени, дядя Рува, похоронен в Уральске.
Сестра моей прабабушки Фени, Соня, и ее дочери Роза, Сима и Феня, похоронены в Брянске. Там же похоронен дядя Фима, сын Симы.
Прабабушка Паша умерла в Баку, там же похоронена она и ее сын Лева, брат моей бабушки Лизы. Второй брат моей бабушки Лизы, Боря, похоронен в Киеве.
В общем, от Москвы до самых до окраин... По всему бывшему Советскому Союзу разбросаны могилы родных.
Но т.к. дольше всего наша семья прожила в Краснодаре, то и похоронены там много близких. И когда мы приезжали летом в Краснодар, то первым делом обычно шли на кладбище.
Скажу честно, когда я была маленькой, эти походы на кладбище были для меня обузой. Ехать далеко, жарко. Машины не было - добирались плюхающим трамваем, тащили с собой поклажу: тряпки, канистру для воды, ножницы, мешки. Шли пешком до кладбища, покупали на входе цветы. Потом долго шли по самому кладбищу от могилы к могиле. Там занимались делами совершенно для меня не привлекательными: мыли надгробия, рвали сорняки, убирали мусор. Если надо было, подкрашивали оградки. Но самым главным и мучительным было то, что никакой связи с лежащими тут людьми я не ощущала. Я их либо не знала вовсе, либо практически не помнила. И не чувствовала необходимости приходить к ним на могилу.
В Краснодаре в предыдущий раз я была в 1992 или в 1993 году, и тогда мое отношение к походам на кладбище было именно таким - в 14 лет никакие там родственники мне были особо не нужны.
Мои дети, хвала Всевышнему, на израильских кладбищах с целью посещения могил не бывали, не к кому. Да и вообще в Израиле посещение могилы по-другому организовано - нет необходимости за могилой особо ухаживать, трава на кладбищах не растет, нет оградок, которые надо подправлять, нет цветов, которые надо приносить...
В общем, для детей поход на кладбище с канистрами воды и тряпками явился совершенно новым опытом. До этого дня в известный им круг обязанностей младших поколений по отношению к предкам это не входило.
* * *
Могилы наших прадедушек-прабабушек в Краснодаре очень ухожены. Это все благодаря постоянным заботам наших родственников - моей бабушки Эммы, ее дочки, моей тети Нины и ее мужа дяди Леши. Когда выросли их сыновья Витя и Леня, то тоже стали принимать участие в уходе за могилами дедов. И это правильно, так и надо - чтобы любой член семьи знал, где похоронены его предки, знал, как пройти к могиле. Надо и детей водить на кладбище, чтобы (пусть через "нехочу") они видели, что такое уход за могилами и память.
И вот в первый же день по приезду в Краснодар мы поехали на кладбище. Ехала я туда с совершенно другим чувством, нежели 25-30 лет назад. Если тогда меня на кладбище волоком волокли, то сейчас я инициировала поездку, заранее попросила, чтобы первым делом мы туда поехали.
Конечно, эта необходимость не появилась сама собой, не упала с неба. Это - результат моей годичной работы над семейным архивом и курса генеалогии под руководством Елены Хэрменс. Результат моих ежедневных поисков, в процессе которых появилось очень явное ощущение душевной близости к тем ушедшим людям - прабабушке Фене, которую я почти не помню (она умерла, когда мне было 5 лет), дедушке Семе и бабушке Лизе, которых я просто не застала (умерли до моего рождения), дедушке Вите (который умер задолго до моего рождения), прабабушке Миле.
А что я могу для них сделать сейчас, когда их уже нет? Вот сделать не мысленно, а прямо руками, физически? Прийти к ним на могилу, поставить цветы, положить камень. Прочитать молитву и упомянуть их имена. Просто помыть могилу, чтобы была чистая.
Это и сказал дядя Леша, как только мы подошли к первой могиле - к Гуллерам: "Внучка и правнучки к деду приехали? Давайте, тряпки в руки!"
* * *
Дедушка Сема и бабушка Лиза Гуллеры
Дедушка Сема умер в 1971 году, а бабушка Лиза через 6 с небольшим лет после него, в 1978. Когда я маленькой приходила к ним на могилу, то памятник мне казался огромным - такая огромная вертикальная черная плита с портретом дедушки Семы.
На самом деле памятник был совсем небольшим, это просто я была маленького роста. Гранитная плита была с портретом, и она привлекла воров в 90-х годах, плиту украли.
Вот фрагмент письма моей бабушки Эммы, она пишет мне в Израиль 29 мая 1999 года:
"Завтра пойдем на кладбище, там много работы: надо покрасить оградки и заказать дощечку с инициалами дедушке Семе, т.к. его доску гранитную с портретом украли".
Вот что оставили после себя мародеры - дырку в камне. Внизу та самая белая дощечка, которую дозаказали после кражи.
В прошлом году мы с помощью краснодарских родственников заказали новый памятник на могилу дедушке Семе и бабушке Лизе - скромный, аккуратный памятник.
Итак, мы приехали на Славянское кладбище в пятницу утром. Купили у входа цветы. А дальше случилось невероятное! Я не была там 25 лет, но когда приехали на участок, то безошибочно пошла по нужной тропинке - что-то внутри само вспомнилось, узнала окружающие могилы (хотя казалось, не обращала на них вообще внимания).
Надела перчатки, начала мыть плиту
Бабуля, дядя Леша и Лея стали готовить цветы
Т.к. я хотела подробно сфотографировать памятники, то перчатки и тряпку у меня забрала Рухама. Ну, все правильно - правнучка к прадеду на могилу приехала, надо приниматься за дело.
Поставили цветы, положили камешки по еврейскому обычаю.
Прочитали молитвы. Я прочла "Кель мале рахамим", назвав полное имя деда: Шломо сын Яакова Йосефа. Имя это мы узнали в ходе наших генеалогических изысканий.
Голос дрожал и сердце билось, когда произносила имя "Шломо бен Яаков Йосеф". Интересно, когда его называли Шломо в предыдущий раз? В детстве, наверное - мама его звала "Шлоймеле"... А может и папа, с которым он общался уже даже будучи взрослым. Все это точно теперь нам не расскажет никто.
(небольшое примечание: сзади - высокий памятник с портретом некоего Карпенко, по которому я узнала место могилы. Запомнился с самого детства!)
Мы - внучка и правнучки дедушки Семы и бабушки Лизы. Мы не знали их при жизни, но думаем о них сейчас практически каждый день.
Дедушка Витя Строканов и прабабушка Феня Первушова
Дедушка Витя, папа моей мамы, умер в 1966 году. Через 19 лет к нему подхоронили бабусю Феню, она умерла в 1985.
Тут уже Рухама плотно завладела перчатками и тряпками и убирала могилу сама
Положила камешек бабусе Фене по еврейскому обычаю
Я прочла "Кель мале рахамим" по Фейге Лее дочери Готлиба
Мы - потомки бабуси Фени и дедушки Вити (ну, бабуля его не потомок, а вдова, конечно). Слева направо: тетя Нина (сестра моей мамы), Лея, бабуля Эмма, Рухама, Владик (внук тети Нины), Леня (младший сын тети Нины), я.
Прабабушка Миля
Прабабушка Миля (Меланья Гавриловна Строкань, мама дедушки Вити Строканова) умерла в 1966 году, пережив своего сына всего на два с половиной месяца. Точнее будет сказать, не пережив смерти своего сына...
Я часто думаю о судьбе бабы Мили. Она родила первого сына в 18 лет, второго в 20, а в 25 лет осталась вдовой - ее муж Павел Зиновьевич погиб в 1930 году. В семье рассказывают, как она, услышав о гибели мужа, схватила детей и бросилась на берег Кубани. Соседки остановили, удержали обезумевшую от горя бабу Милю.
Баба Миля больше не вышла замуж, жила одна. Получила образование, пошла работать. А в 1941 году, в возрасте 36 лет, проводила на войну двух своих сыновей - восемнадцатилетнего Виктора и шестнадцатилетнего Николая, который добавил себе год, чтобы уйти на фронт.
Рухама прибрала ее могилу
Слева направо - кто мы бабе Миле: я (правнучка), Рухама (праправнучка), Лея (праправнучка), Владик (праправнук), Леня (правнук), бабуля (невестка), тетя Нина (внучка).
Василий Кузьмич Мацагор
Последним в тот день было посещение могилы Василия Кузьмича Мацагора, второго мужа моей бабушки Эммы. Я не очень хорошо помню Василия Кузьмича, все же мы приезжали из Краснодара только летом, и видела я его совсем немного. Но кое-что помню.
* * *
Еще в Краснодаре на еврейском кладбище похоронена моя прапрабабушка Анюта, но в тот день мы на еврейское кладбище не попали. Остался задел на следующий приезд.
В Краснодаре же похоронен мой прадед Павел Зиновьевич Строканов, правда, где его могила и сохранилась ли она, никто не знает. То же самое с могилой моей прапрабабушки Евфимии Макаровны, мы не знаем где ее могила. Сейчас у нас в рабочих планах как раз попытка восстановления ее свидетельства о смерти.