Философия финансового рынка
Сегодня становится почти очевидным: ни одна из существующих финансовых теорий не может объяснить фундаментальные причины современного финансового кризиса.
Почти все выдающиеся представители политической экономии от классиков до неоклассиков, институционалистов, монетаристов и кейнсианцев пытались оправдать и найти экономический резон существованию финансовых посредников. Но они же сами опровергали свои открытия, обращаясь к драматическим примерам из реальной жизни. От того, наверное, традиционный рационально-экономический анализ финансовой системы страдает недосказанностью и противоречиями.
Может все не так? И руководствуясь рационально-экономическим подходом, мы на самом деле ошибочно принимаем за «горизонт» всего лишь рельеф текущей рыночный конъюнктуры? В поиске ответа я обращаюсь к работам и мыслям не экономистов, но философов. История философии знает такие труды: «Философия религии» Гегеля, «Философия свободы» Бердяева, «Философия хозяйства» Булгакова… Мне скажут: часть этих работ - религиозный идеализм. Что ж, если рациональный взгляд на ход событий отказывает нам в постижении истины, может идеалистически-религиозный подход просветит нас.
Наверное, главное в вопросе «философии финансового рынка» это соотношение между его общественной функцией и частными интересами его участников. Казалось бы, финансовый рынок, как порождение человеческого общества, общества «людей разумных» - Homo sapiens - обладает внутренними силами, позволяющими приводить это соотношение к равновесию.
Известный русский религиозный философ-идеалист С.Н.Булгаков в книге «Философия хозяйства» ввел термин «софийность хозяйства». Это емкий термин, он в чем-то синонимичен экономическому термину «равновесие». Однако «экономическое равновесие» достигается в процессе взаимодействия субъектов хозяйства между собой, в результате конкуренции, соперничества, принятия на себя рисков неопределенности. А «София правит историей, как Провидение, как объективная ее закономерность, как закон прогресса». Так писал Булгаков. Софийность, как выражение Божественной мудрости, изначально и внутренне присуща хозяйству, как творческой деятельности человека.
Хозяйство рассматривается Булгаковым в широком смысле. Это, по сути, вся совокупность созидательной деятельности человека, постоянная борьба жизни и смерти во взаимодействии с природой. Сопоставляя хозяйство с процессом очеловечивания природы и выживания человека, Булгаков поднимает суть равновесия с уровня сугубо материального и потому технического, на высший уровень существования жизни как таковой. Хозяйство - вот инструмент равновесия человеческого бытия, «орудие самоутверждающейся жизни».
Говоря о хозяйстве как инструменте установления равновесия жизни, Булгаков не делит его на отрасли. Это труд во всех проявлениях, в том числе и труд в финансовой сфере: «работа по организации фабрики с машинным разделением труда или по торговле с ее спекуляцией». Он не отрицает созидательную сторону и этой деятельности.
Однако, как считает Булгаков, если рассмотреть хозяйство как человеческую деятельность в историческом ключе, то та самая «софийность», Божественная мудрость, способность к равновесию, присущая человеческому творчеству и хозяйству в «их основании», теряется. В книге «Свет невечерний» Булгаков пишет: «Хозяйство, основанное на эгоизме, неизбежно страждет от дисгармонии и борьбы, личной и групповой, и нельзя до конца гармонизировать этот хозяйственный эгоизм, введя его в берега «солидарности». Происходит это потому, что человек, призванный создавать «подобие», а не «образ», который дан ему свыше, старается создать именно «образ», то есть иметь «свое от себя».
Эти характеристики хозяйственной противоречивости особо точно отражают суть финансовой сферы. Именно там идет постоянное соотнесение «образа» и «подобия», как в высоком булгаковском смысле, так и в буквальном материалистическом. Финансовые активы, созидаемые человеческой деятельностью в финансовом секторе хозяйства, представляют собой «подобия», но всякий раз в результате все того же творчества человека, его деятельности, имеют тенденцию становиться «образами», то есть существуют «сами по себе», и происходят «сами от себя». И здесь лежащие в их основании рационализм, устойчивость, мудрость (софийность), оборачиваются эмпирическими ошибками, неудачами, просчетами. Это тем более возможно, так как для «финансовых продуктов» не существует осязаемых материальных потребительских качеств, легко оцениваемых человеком в ходе его хозяйственной деятельности. Финансовые инструменты, услуги, дематериализованы, они держатся на сугубо психологических категориях: ожидании, предпочтении, неопределенности, склонности. Здесь огромное поле для эмпирики.
Разрыв между рационализмом, «мудростью», объективностью и полезностью, внутренне присущим всем слагаемым хозяйства (экономики), включая и финансовый сектор, и его зачастую разрушительной эмпирикой, противоречивым состоянием, конфликтным существованием должен быть преодолен. Как?
Согласно Булгакову, есть две силы: внутренняя и внешняя. Первая связана с «духом» хозяйства», это - «аскетическое саморегулирование хозяйства». Вторая сила - «социальная политика», направленная к преодолению или смягчению последствий эгоизма в человеческих отношениях», она же по сути есть власть, «богоустановленное средство для внешней борьбы с внутренним злом, паллиативное и симптоматическое его лечение».
Интересно, что в этом мировозрение православного священника Сергея Булгакова совпадает с наставлениями протестанского проповедника и основоположника протестантизма Жана Кальвина. Кальвин признает «два порядка» управления, способные воздействовать на нормы человеческой жизни и деятельности. Первый, «который заключен в душе, то есть во внутреннем человеке, и касается вечной жизни». Второй, который касается «установления гражданского правосудия и соблюдения внешних моральных норм». Предназначение у «социальной политики» Булгакова и «гражданского управления» Кальвина общее: «учить нас применяться к требованиям совместного существования людей на время, в течение которого мы должны будем жить среди них; согласовывать наши нравы с гражданскими законами; учить нас договариваться между собой, поддерживать всеобщий мир и спокойствие».
Итак, внутренняя человеческая духовность, сдержанность, дисциплина, ответственность, с одной стороны, и власть, как форма воплощения государства, его законов, судебной и административной систем, есть те средства, которые позволяют вернуть разбушевавшуюся стихию эгоизма хозяйствующего человека в берега общественных интересов, высшей мудрости и равновесия.
Однако опыт даже последних лет показывает, что эти силы действуют явно с перебоями. Хваленое саморегулирование финансовых институтов, призванное формировать внутреннюю этику участников финансового рынка, пасует перед жаждой быстрой спекулятивной выгоды, а государство демонстрирует свою слабость в том, чтобы противостоять этому разрушению самодисциплины рынка. Две силы разорваны, они противостоят не тем противоречиям, которые дестабилизируют рынок, а друг другу. Они уже не исцеляют рынок, не удерживают его от скатывания в пропасть эгоизма, они теряют свой потенциал, становясь источниками новых потрясений. Почему так происходит? Может быть всему виной нарастающий собственный эгоизм этих сил. Может быть каждая из них утратила понимание своего истинного назначения. Ответ на этот вопрос интригует, но лежит за рамками этих кратких размышлений.
http://www.imemo.ru/ru/period/meimo/