Меня, например, поразило, как на Московском кинофестивале шла картина
Кането Синдо «Голый остров». Я с огромным наслаждением посмотрел ее. После фестиваля мне захотелось увидеть ее еще раз, и, так как мои домашние не видели картину, я сагитировал их пойти в «Ударник».
Картина эта немая, она сопровождается звуками, но звуками природы: всплеск весел, шум воды и т. д. Это оказалось для зрителя настолько непривычным, что сначала стали топать ногами и кричать «механик!», «звук!» и т. д. Затем раздался смех, потому что обратили внимание, что звук-то есть, но голоса нет. Тогда зал стал гудеть. Наконец, примирившись с тем, что голоса так и не будет, стали громко переговариваться, ворчать, друг на друга шикать, а с середины картины стали уходить. Я был потрясен этим, потому что считаю эту картину великой. Я, сколько мог, успокаивал соседей, но на меня огрызались с такой злостью, что я перестал вмешиваться. Картина в прокате провалилась. Она требует беспрерывного размышления, причем на эти размышления К. Синдо не толкает в шею. Он молчит, надо самому догадываться,, думать, сопоставлять, проникаться поэзией.
(Михаил Ромм. Избранные произведения в 3-х томах. Том 1. Возвращаясь к "монтажу аттракционов")