судьба поэта
Жизнь советского художника могла быть изломана как угодно, но когда автор и в творчестве своём опускается, это предел трагедии. Сегодня показывали революционный пасквиль Бориса Васильевича Барнета, сделанный в манере «сталинского реализма» - «Поэт» /1956/, про большевистского рифмоплета в букете красных ленточек, торжественных речей и героических поз.
В одном из эпизодов Барнет мстит удачливым авангардным современникам. Матрос из нашего города Николай Крючков вызывается экспертом по оценке художественной агитации, выступая арбитром в склоке между дореформенным художником консервативного толка и представителем революционного авангарда. В последнем случае Крючков долго чешет репу и без словесного отчета автора-кубиста не решается акцептовать «произведение»; кубист старается, доказывает причастность, брызжет слюной. Мораль эпизода видится глубже: стиль ничтожен, поскольку ценители известны, и цель у всех одна - и реформаторы, и консерваторы, готовы лизать сапоги новой власти, работая локтями и причмокивая; не один, мол, Барнет такой.
Кто-то из историков говорил, что Барнет имел талант целиком отдаваться жизни, сливаясь с ней, поэтому он якобы не терял лица, а лишь отражал окружающее, как зеркало. Через девять лет такой жизни Борис Барнет покончит с собой.
В одном из эпизодов Барнет мстит удачливым авангардным современникам. Матрос из нашего города Николай Крючков вызывается экспертом по оценке художественной агитации, выступая арбитром в склоке между дореформенным художником консервативного толка и представителем революционного авангарда. В последнем случае Крючков долго чешет репу и без словесного отчета автора-кубиста не решается акцептовать «произведение»; кубист старается, доказывает причастность, брызжет слюной. Мораль эпизода видится глубже: стиль ничтожен, поскольку ценители известны, и цель у всех одна - и реформаторы, и консерваторы, готовы лизать сапоги новой власти, работая локтями и причмокивая; не один, мол, Барнет такой.
Кто-то из историков говорил, что Барнет имел талант целиком отдаваться жизни, сливаясь с ней, поэтому он якобы не терял лица, а лишь отражал окружающее, как зеркало. Через девять лет такой жизни Борис Барнет покончит с собой.