"Преступление и наказание" Ф.М. Достоевского
Читая роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» удивляешься глубокой христианской морали, которая вписана в образы героев этого произведения. В Послании апостола Иакова (гл. 2, ст. 26), сказано: «Ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва». Удивительную мутацию переживает эта истина в главном герое Раскольникове. Он верует в свою теорию о вседозволенности избранных и реализует ее через убийство. Достоевский тонко чувствует наступающие мрачные времена. На мой взгляд «Преступление и наказание», опубликованное в 1866 году является своеобразным ответом на идеи бездуховного зоологического индивидуализма, социал-дарвинизма и «право сильного», которые получили широкое распространение в 19 веке и достигли своего развития в 20 веке в форме фашизма. Предшественником идеи социал-дарвинизма был Тома Мальтус, который написал свою характерную работу «Опыта закона о народонаселении» в 1798 г.
В конце 19, начале 20 века на страницах литературных произведений развернулась война между приверженцами идеи избранности и идеи всеобщего равенства. Не случайно книги Джека Лондона, Максима Горького и многих других авторов публично сжигались в фашистской Германии.
Достоевский, как человек верующий и православный осмысливает данные идеи через христианскую мораль. При этом гениальный писатель опирается не только на веру, но и на дух своего времени, раскрывая проблему по-новому. Романы Достоевского - это не те классические произведения, написанные в жанре западного модерна, который и дал миру роман. Произведения Достоевского - это поиск истины, своеобразная проповедь. Если выражаться современным языком - межпредметное системное исследование на стыке психологии, религии, права, антропологии и социологии. От сюда и многообразие тем, которые развиваются в произведении.
Многие помнят темы, на которые нужно было написать сочинение в школе по «Преступлению и наказанию»: «Бедные люди», шаги Раскольникова к преступлению, «Боль о человеке», «Их воскресила любовь…», «Корень злых дел в дурных мыслях», «Кто много посмеет, тот и прав», «Правда» Сони Мармеладовой и т.д.
Но я почему-то не встретил очень яркую, на мой взгляд, тему, которая отчетливо прослеживается с первых же глав - это тема жертвенности русской женщины.
Христианская жертвенность в культурно-исторической личности России выражается в самоотречении ради Бога и ближнего.
Весь этот позор, очевидно, коснулся ее только механически; настоящий разврат еще не проник ни одною каплей в ее сердце: он это видел; она стояла перед ним наяву...
"Ей три дороги, - думал он: - броситься в канаву, попасть в сумасшедший дом, или... или, наконец, броситься в разврат, одурманивающий ум и окаменяющий сердце".
…
"Но неужели ж это правда, - воскликнул он про себя, - неужели ж и это создание, еще сохранившее чистоту духа, сознательно втянется наконец в эту мерзкую, смрадную яму? Неужели это втягивание уже началось, и неужели потому только она и могла вытерпеть до сих пор, что порок уже не кажется ей так отвратительным? Нет, нет, быть того не может! - восклицал он, как давеча Соня, - нет, от канавы удерживала ее до сих пор мысль о грехе, и они, те... Если же она до сих пор еще не сошла с ума...
Ф.М. Достоевский. «Преступление и наказание». Размышления Раскольникова о Соне Мармеладовой
…А когда сердцу девушки станет жаль, то, уж разумеется, это для нее всего опаснее. Тут же непременно захочется и "спасти", и образумить, и воскресить, и призвать к более благородным целям, и возродить к новой жизни и деятельности, - ну, известно, что можно намечтать в этом роде.
…
Сама она только того и жаждет, и требует, чтобы за кого-нибудь какую-нибудь муку поскорее принять, а не дай ей этой муки, так она, пожалуй, и в окно выскочит.
Ф.М. Достоевский. «Преступление и наказание». Свидригайлов.
Русские всегда оставались загадкой для всего мира («Россия - Сфинкс…» А. Блок). И мы не должны оглядывать ни на кого. Ведь Сфинкс задает загадки. Закончу свой пост стихами Гумилева:
Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: «Вставай!»