Вырастешь - узнаешь...
В детстве я, как и всякий нормальный ребёнок, был почемучкой, но ни вопросов своих, ни ответов родителей совсем не помню, а вот неоднократно произнесённое "вырастешь - узнаешь" в память врезалось. Так как число вопросов, на которые я хотел бы получить ответы, не уменьшается, подсознательно я до сих пор воспринимаю себя как ребёнка. Соответственно, моему воображению представляются - на уровне смутных образов - и некие взрослые, которые могли бы рассеять тьму моего неведения. Естественно, их интеллекту и опыту должен был бы приличествовать и соответствующий социальный статус - так, чтобы они не только отвечали на вопросы, но и решали разные проблемы. Поэтому, пытаясь придать образам этих взрослых конкретные очертания, я не раз рисовал себе картины заседаний мудрых и влиятельных старцев, обликом напоминающих баснописца Крылова. Они сидят, задумчиво опираясь на трости с набалдашниками, в отделанном морёным дубом кабинете, стены которого уставлены книжными полками. Председатель же собрания, с лысиной, бакенбардами и в клетчатом жилете, время от времени звонит в золотой колокольчик. Вносят чай...
По правде говоря, этот картина непостоянна и периодически сменяется другой: тоже кабинет, отделанный дубом, только светлым, почти серым; книг никаких нет, на стене какая-то грамота в рамке, за столом сидит генерал, а напротив него моложавый человек в аккуратном костюме и с честным лицом... Генерал звонит кому-то. Вносят... уж не знаю там что... Какую-нибудь папку...
Поскольку, по логике вещей, следующим этапом должно быть явление вождя с трубкой, я эту картину тут же от себя гоню, стараясь вытеснить её из сознания чем-нибудь вроде заседания университетской кафедры или редакции художественного журнала - но ненадолго: какими бы умными ни были эти люди, они ничего не решают. Те же, кто способен решать, при всём почтении к ним, решают совсем не те задачи, какие ставят перед собой исполненные альтуризма наивные романтики...
Как бы ни было на самом деле, предмет данного разговора можно было бы определить как некий интеллектуальный истеблишмент, назначение которого в поддержании должного культурного уровня общества. Как духовный эталон, к которому стремились бы все потенциальные властители дум. Как символ нерушимой традиции, на которой и держится человеческое. Когда-то я верил, что он реально существует, но...
Несколько лет назад я едва не лишился рассудка, услышав с телеэкрана "Ты беременна - это временно". Тогда же изо всех щелей зазвучала "Джага-джага", за ней - "Муси-пуси". Опускаться дальше было некуда... Собственно, шло к этому давно: начало положил "Ласковый май", затем обрёл официальный статус блатняк, выправив себе новую ксиву, где значилось "шансон", а потом люди, которые решают, и вовсе решили, что искать таланты нерентабельно - гораздо удобнее опустить ниже плинтуса уровень потенциальных слушателей. Так в первом классе мой друг, держа в руке медяшку, отвалившуюся от дверной ручки, доказывал, что это "чистое золото", для достоверности кусая её, как лавочник в кино.
Хорошо ещё, я с четырёхлетнего возраста ходил в театр и слушал дома арии из опер, а в школьные годы получил прививку рок-классики - и попсой меня не возьмёшь. Но мне иногда хочется посмотреть какой-нибудь новый фильм, включаю телевизор - а там... Бог мой, если бы я, ещё будучи студентом, не смотрел по семь-восемь раз все фильмы Тарковского, мне, может быть, и казалось бы, что круче "Бригады", "Бумера", "Слепого" и прочих стрелялок - ничего быть не может... А так меня от них уже тошнит.
Но чёрт с ним, с ящиком - есть книги. Они нас и спасут. Нам ли не знать силу гуманистического пафоса русской литературы! Но скажите, отчего книжные полки переполнены той же "попсой" и "шансоном"? Сколько настоящих жемчужин можно встретить у мало кому известных авторов в той же Сети - и какой мусор печатается стотысячными тиражами... Культовый мусор...
Неизменно успокаивает то, что были времена и хуже: когда у Блока сожгли библиотеку, у Рахманинова выбросили рояль из окна, Мандельштама сгноили в тюрьме, окрестили литературным подонком Зощенко, отправили на зону Бродского, выслали Солженицына, вынудили уехать Аксёнова... Но что же ныне? А ныне новые времена, за которые мы ратовали в 80-90-ые. Времена свободы и демократии. И вот я жду от народных избранников мудрых решений, направленных на поддержку и развитие культуры. Я с надеждой включаю телевизор и вижу популярного политика, за которого голосуют миллионы - неизменного участника телевизионных программ и светских приёмов, патологическое хамство которого давно сделало бы его изгоем где угодно. Простите, у нас что, страна гопников? Нет? Почему тогда эта политическая попса продолжает лезть повсюду своим мурлом, лишая меня надежды на возрождение отечественной культуры? Ответьте, политологи!
Политологи заняты свои делом. Молодые, задорные, любящие солёное словцо, они рубятся на виртуальных пространствах, забавляя публику сообщениями о национальной принадлежности и сексуальной ориентации друг друга, а также о том, кто кому сколько штук баксов должен. В свободное от сведения счётов время политологи заняты прогнозами, которые не сбываются, что никого не волнует, и созданием заковыристой мифологии в духе Даниила Андреева. Но одно дело - "средние слои Шаданакара" в системе мистических воззрений писателя-духовидца, и совсем другое, когда в подобных терминах описывается современная геополитическая ситуация...
И когда я осознаю всё это, мне на миг кажется, будто я куда-то падаю, как если бы любящие родители вдруг выпустили меня, ребёнка, из рук - и мне отчётливо становится ясно, что нет никаких мудрых старцев и что хозяев отделанных дубом кабинетов меньше всего волнует духовное состояние общества; что каждый занят своей игрой - и судьбы моей страны, моей семьи, мою собственную судьбу решает алчная, наглая тусовка... О, наверное, это так же страшно, как верующему прийти у выводу, что Бога - нет! Но разве это не прекрасно - освободиться от иллюзии? Понять, почему таким модным стало слово "быдло"; почему кому-то легче приказать изуродовать человека, нежели вступить с ним в полемику; почему удобнее пустить ему пулю в лоб, чем решать спор с суде; отчего так легко возникают войны...
Кстати, вот ещё вопрос: если будет большая война и все библиотеки сгорят - как оставшиеся в живых передадут следующему поколению накопленные системные знания? Наверное, существует в теории какое-то минимальное количество населения, необходимое для того, чтобы сохранить эти знания, а если людей останется меньше, чем позволяет этот предел, восстановить цивилизацию будет невозможно... Но разве тотальное оболванивание не приведёт к тому же результату?
Друзья, никогда не говорите своим детям "вырастешь - узнаешь"! Объясняйте, как можете, иначе они никогда не вырастут, а значит, и не узнают, что такое собственная ответственность. Но с другой стороны, если всякий будет отвечать лишь за себя, ничего не изменится, а принятие на себя ответственности за что-либо иное, помимо удовлетворения своих бытовых нужд, неизбежно связано с ограничением чьей-либо свободы, ибо интересы у всех разные. Так чего же я хочу? Новой цензуры? Худсоветов? Единой школьной программы? Государственного финансирования культурных проектов? Не знаю, не знаю, не знаю... Если бы знал - не писал бы всего этого. А что заставляет писать?
Вот, нашёл...
"Сажусь напротив спящей семьи. Между отцом и матерью кое-как примостился малыш. Но вот он поворачивается во сне, и при свете ночника я вижу его лицо.
Какое лицо! От этих двоих родился на свет чудесный золотой плод. Эти бесформенные тяжелые кули породили чудо изящества и обаяния. Я смотрел на гладкий лоб, на пухлые нежные губы и думал: вот лицо музыканта, вот маленький Моцарт, он весь - обещание! Он совсем как маленький принц из сказки, ему бы расти, согретому неусыпной разумной заботой, и он бы оправдал самые смелые надежды! Когда в саду, после долгих поисков, выведут наконец новую розу, все садовники приходят в волнение. Розу отделяют от других, о ней неусыпно заботятся, холят ее и лелеют. Но люди растут без садовника.
Маленький Моцарт, как и все, попадет под тот же чудовищный пресс. И станет наслаждаться гнусной музыкой низкопробных кабаков. Моцарт обречен.
Я вернулся в свой вагон. Я говорил себе: эти люди не страдают от своей судьбы. И не сострадание меня мучит. Не в том дело, чтобы проливать слезы над вечно незаживающей язвой. Те, кто ею поражен, ее не чувствуют. Язва поразила не отдельного человека, она разъедает человечество. И не верю я в жалость. Меня мучит забота садовника. Меня мучит не вид нищеты, - в конце концов люди свыкаются с нищетой, как свыкаются с бездельем. На Востоке многие поколения живут в грязи и отнюдь не чувствуют себя несчастными. Того, что меня мучит, не излечить бесплатным супом для бедняков. Мучительно не уродство этой бесформенной, измятой человеческой глины. Но в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт.
Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека".
(Антуан де Сент-Экзюпери... "Планета людей" )
* * *
Как просто и точно: Меня мучит забота садовника...
Вот и всё.
По правде говоря, этот картина непостоянна и периодически сменяется другой: тоже кабинет, отделанный дубом, только светлым, почти серым; книг никаких нет, на стене какая-то грамота в рамке, за столом сидит генерал, а напротив него моложавый человек в аккуратном костюме и с честным лицом... Генерал звонит кому-то. Вносят... уж не знаю там что... Какую-нибудь папку...
Поскольку, по логике вещей, следующим этапом должно быть явление вождя с трубкой, я эту картину тут же от себя гоню, стараясь вытеснить её из сознания чем-нибудь вроде заседания университетской кафедры или редакции художественного журнала - но ненадолго: какими бы умными ни были эти люди, они ничего не решают. Те же, кто способен решать, при всём почтении к ним, решают совсем не те задачи, какие ставят перед собой исполненные альтуризма наивные романтики...
Как бы ни было на самом деле, предмет данного разговора можно было бы определить как некий интеллектуальный истеблишмент, назначение которого в поддержании должного культурного уровня общества. Как духовный эталон, к которому стремились бы все потенциальные властители дум. Как символ нерушимой традиции, на которой и держится человеческое. Когда-то я верил, что он реально существует, но...
Несколько лет назад я едва не лишился рассудка, услышав с телеэкрана "Ты беременна - это временно". Тогда же изо всех щелей зазвучала "Джага-джага", за ней - "Муси-пуси". Опускаться дальше было некуда... Собственно, шло к этому давно: начало положил "Ласковый май", затем обрёл официальный статус блатняк, выправив себе новую ксиву, где значилось "шансон", а потом люди, которые решают, и вовсе решили, что искать таланты нерентабельно - гораздо удобнее опустить ниже плинтуса уровень потенциальных слушателей. Так в первом классе мой друг, держа в руке медяшку, отвалившуюся от дверной ручки, доказывал, что это "чистое золото", для достоверности кусая её, как лавочник в кино.
Хорошо ещё, я с четырёхлетнего возраста ходил в театр и слушал дома арии из опер, а в школьные годы получил прививку рок-классики - и попсой меня не возьмёшь. Но мне иногда хочется посмотреть какой-нибудь новый фильм, включаю телевизор - а там... Бог мой, если бы я, ещё будучи студентом, не смотрел по семь-восемь раз все фильмы Тарковского, мне, может быть, и казалось бы, что круче "Бригады", "Бумера", "Слепого" и прочих стрелялок - ничего быть не может... А так меня от них уже тошнит.
Но чёрт с ним, с ящиком - есть книги. Они нас и спасут. Нам ли не знать силу гуманистического пафоса русской литературы! Но скажите, отчего книжные полки переполнены той же "попсой" и "шансоном"? Сколько настоящих жемчужин можно встретить у мало кому известных авторов в той же Сети - и какой мусор печатается стотысячными тиражами... Культовый мусор...
Неизменно успокаивает то, что были времена и хуже: когда у Блока сожгли библиотеку, у Рахманинова выбросили рояль из окна, Мандельштама сгноили в тюрьме, окрестили литературным подонком Зощенко, отправили на зону Бродского, выслали Солженицына, вынудили уехать Аксёнова... Но что же ныне? А ныне новые времена, за которые мы ратовали в 80-90-ые. Времена свободы и демократии. И вот я жду от народных избранников мудрых решений, направленных на поддержку и развитие культуры. Я с надеждой включаю телевизор и вижу популярного политика, за которого голосуют миллионы - неизменного участника телевизионных программ и светских приёмов, патологическое хамство которого давно сделало бы его изгоем где угодно. Простите, у нас что, страна гопников? Нет? Почему тогда эта политическая попса продолжает лезть повсюду своим мурлом, лишая меня надежды на возрождение отечественной культуры? Ответьте, политологи!
Политологи заняты свои делом. Молодые, задорные, любящие солёное словцо, они рубятся на виртуальных пространствах, забавляя публику сообщениями о национальной принадлежности и сексуальной ориентации друг друга, а также о том, кто кому сколько штук баксов должен. В свободное от сведения счётов время политологи заняты прогнозами, которые не сбываются, что никого не волнует, и созданием заковыристой мифологии в духе Даниила Андреева. Но одно дело - "средние слои Шаданакара" в системе мистических воззрений писателя-духовидца, и совсем другое, когда в подобных терминах описывается современная геополитическая ситуация...
И когда я осознаю всё это, мне на миг кажется, будто я куда-то падаю, как если бы любящие родители вдруг выпустили меня, ребёнка, из рук - и мне отчётливо становится ясно, что нет никаких мудрых старцев и что хозяев отделанных дубом кабинетов меньше всего волнует духовное состояние общества; что каждый занят своей игрой - и судьбы моей страны, моей семьи, мою собственную судьбу решает алчная, наглая тусовка... О, наверное, это так же страшно, как верующему прийти у выводу, что Бога - нет! Но разве это не прекрасно - освободиться от иллюзии? Понять, почему таким модным стало слово "быдло"; почему кому-то легче приказать изуродовать человека, нежели вступить с ним в полемику; почему удобнее пустить ему пулю в лоб, чем решать спор с суде; отчего так легко возникают войны...
Кстати, вот ещё вопрос: если будет большая война и все библиотеки сгорят - как оставшиеся в живых передадут следующему поколению накопленные системные знания? Наверное, существует в теории какое-то минимальное количество населения, необходимое для того, чтобы сохранить эти знания, а если людей останется меньше, чем позволяет этот предел, восстановить цивилизацию будет невозможно... Но разве тотальное оболванивание не приведёт к тому же результату?
Друзья, никогда не говорите своим детям "вырастешь - узнаешь"! Объясняйте, как можете, иначе они никогда не вырастут, а значит, и не узнают, что такое собственная ответственность. Но с другой стороны, если всякий будет отвечать лишь за себя, ничего не изменится, а принятие на себя ответственности за что-либо иное, помимо удовлетворения своих бытовых нужд, неизбежно связано с ограничением чьей-либо свободы, ибо интересы у всех разные. Так чего же я хочу? Новой цензуры? Худсоветов? Единой школьной программы? Государственного финансирования культурных проектов? Не знаю, не знаю, не знаю... Если бы знал - не писал бы всего этого. А что заставляет писать?
Вот, нашёл...
"Сажусь напротив спящей семьи. Между отцом и матерью кое-как примостился малыш. Но вот он поворачивается во сне, и при свете ночника я вижу его лицо.
Какое лицо! От этих двоих родился на свет чудесный золотой плод. Эти бесформенные тяжелые кули породили чудо изящества и обаяния. Я смотрел на гладкий лоб, на пухлые нежные губы и думал: вот лицо музыканта, вот маленький Моцарт, он весь - обещание! Он совсем как маленький принц из сказки, ему бы расти, согретому неусыпной разумной заботой, и он бы оправдал самые смелые надежды! Когда в саду, после долгих поисков, выведут наконец новую розу, все садовники приходят в волнение. Розу отделяют от других, о ней неусыпно заботятся, холят ее и лелеют. Но люди растут без садовника.
Маленький Моцарт, как и все, попадет под тот же чудовищный пресс. И станет наслаждаться гнусной музыкой низкопробных кабаков. Моцарт обречен.
Я вернулся в свой вагон. Я говорил себе: эти люди не страдают от своей судьбы. И не сострадание меня мучит. Не в том дело, чтобы проливать слезы над вечно незаживающей язвой. Те, кто ею поражен, ее не чувствуют. Язва поразила не отдельного человека, она разъедает человечество. И не верю я в жалость. Меня мучит забота садовника. Меня мучит не вид нищеты, - в конце концов люди свыкаются с нищетой, как свыкаются с бездельем. На Востоке многие поколения живут в грязи и отнюдь не чувствуют себя несчастными. Того, что меня мучит, не излечить бесплатным супом для бедняков. Мучительно не уродство этой бесформенной, измятой человеческой глины. Но в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт.
Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека".
(Антуан де Сент-Экзюпери... "Планета людей" )
* * *
Как просто и точно: Меня мучит забота садовника...
Вот и всё.
Click to view