О чём я не сказал по радио
Несколько дней назад мне позвонил мой добрый знакомый, который ведёт на одной из радиостанций литературную передачу, и предложил побеседовать с ним в эфире. Далее последовал примерно такой диалог:
-А при чём тут я? Какое отношение я имею...?
-Так ты ведь тоже публиковался...
-И что с того? Опубликовал когда-то с гулькин нос, на том дело и кончилось.
-Послушай, у нас выступали и те, кто написал меньше, чем ты.
-Это их дело. Может, им было что сказать. Мне - нечего.
-Ну, как нечего? Ты же умный человек. Расскажи, например, как и почему люди становятся писателями.
Как при слове "поэт" у меня в сознании непременно возникает образ Пушкина, так в тот миг я увидел сосредоточенно обхватившего себя за колено Достоевского, а на память в очередной раз пришла его знаменитая статья, в которой он предлагал читателю представить себе, как на следующий день после лиссабонского землетрясения, унёсшего половину жителей города, выходит очередной номер журнала "Меркурий" и оставшиеся в живых с надеждой раскрывают его, чтобы получить какие-то сведения о погибших, о пропавших без вести и проч., а на самом видном месте - что-то вроде следующего: "Шёпот, робкое дыханье,/Трели соловья...".
-А ты уверен, что людям сейчас нужно именно это?
-Кому-то, наверное, и это.
Если бы моему собеседнику удалось развеять мои сомнения, я бы, конечно, не стал разводить лирику, а начал бы с того, как трактовалась в былые времена роль писателей и поэтов: жечь глаголом сердца людей; сеять разумное, доброе, вечное; обращать внимание читателя на прекрасное - одним словом, воспитывать. Затем, в качестве антитезиса, вспомнил бы, как в студенческие времена сдавал экзамен по русской литературе (как сейчас помню: в билете значилось "В.Г. Короленко. Без языка") и профессор, в ответ на моё пафосное "Литература должна...", произнёс: "Запомните, молодой человек, литература никому ничего не должна". После этого я спросил бы ведущего, что думает по этому поводу он сам, играют ли какую-нибудь значительную роль в том, что ныне происходит с нами, мастера слова - и спасёт ли красота мир.
Он, наверное, сделал бы небольшую паузу, чтобы и слушатели подумали на эту тему, а затем сказал бы, что на самом деле это не имеет значения, поскольку потребность самовыражения ни от чего не зависит, она постоянна. Наверняка ему пришло бы в голову привести в качестве примера Живой Журнал: дескать, пишут же люди! Сам он, правда, никаких блогов не ведёт и в эти самые сети даже не заглядывает. Тут бы я его и просветил: в ЖЖ числятся сотни серьёзных писателей, но в топе, который, по сути, представляет собой главную страницу (как бы ни отрицала это редакция), верхние строки неизменно занимают сплетни, а далее идут репортажи военкоров, ядовитые рассуждения вольных социологов и предсказания таких же вольных политологов, а вокруг клубятся, как тучи навозных мух, взаимные угрозы и матюги комментаторов. Любая попытка остановить безумцев, устыдить хамов и запостить прекрасное будет неизбежно напоминать сцену из записок Ильфа: Вечером, в субботу, когда все требуют полбутылки, барышня капризным голосом спрашивает: - Есть у вас консервированный горошек?
А ведь всё равно, проснувшись чуть свет, кто-то нащупывает кнопку приёмника, кто-то ищет телевизионный пульт, а кто-то набирает на клавиатуре смартфона livejournal. Никогда ещё наши главные желания не были так далеки от возможностей - и всё равно загадываем желания. Ждём чуда, и каждый представляет его по-своему. Я тоже жду чуда, хотя и не верю в него. А мечтаю об одном: чтобы правительства всех стран договорились установить призывной возраст не 18 лет, а, например, 68. Предпосылки всякого мирового катаклизма вызревают десятилетиями - почему за глупости, подлости и безразличие тех, чьими стараниями или на чьих глазах созревали ядовитые плоды, должны отвечать своими жизнями те, кто только ещё начал жить? В чём их вина? Иное дело - мы. Особенно бывшие министры, чиновники, журналисты, политологи, социологи, годами нагнетавшие ненависть в сетях блогеры... Профукали мир - извольте отвечать. Вышли на пенсию - отправились в армию. Понятное дело, что и война была бы другой. Всякое оружие массового поражения запретили бы. Перестали бы бомбить города. Никаких разрушений. Да и договариваться легче, когда речь идёт о твоей собственной жизни. Абсурд? Да, хотя и не абсурднее того, что сейчас происходит.
Выступать по радио я всё-таки отказался: эфирное время слишком дорого, чтобы заполнять его несбыточными фантазиями, а ничего серьёзного мне в голову не приходит.
1974. Коми АССР. Стройотряд, в состав которого входили студенты-филологи ЛГУ и курсанты Высшего политического училища МВД. Кто и зачем это придумал, не знаю, но общаться было интересно. Тем более что курсанты были из разных республик: несколько украинцев, белорусы, грузин... На фото - студент-филолог. Мне 19.
-А при чём тут я? Какое отношение я имею...?
-Так ты ведь тоже публиковался...
-И что с того? Опубликовал когда-то с гулькин нос, на том дело и кончилось.
-Послушай, у нас выступали и те, кто написал меньше, чем ты.
-Это их дело. Может, им было что сказать. Мне - нечего.
-Ну, как нечего? Ты же умный человек. Расскажи, например, как и почему люди становятся писателями.
Как при слове "поэт" у меня в сознании непременно возникает образ Пушкина, так в тот миг я увидел сосредоточенно обхватившего себя за колено Достоевского, а на память в очередной раз пришла его знаменитая статья, в которой он предлагал читателю представить себе, как на следующий день после лиссабонского землетрясения, унёсшего половину жителей города, выходит очередной номер журнала "Меркурий" и оставшиеся в живых с надеждой раскрывают его, чтобы получить какие-то сведения о погибших, о пропавших без вести и проч., а на самом видном месте - что-то вроде следующего: "Шёпот, робкое дыханье,/Трели соловья...".
-А ты уверен, что людям сейчас нужно именно это?
-Кому-то, наверное, и это.
Если бы моему собеседнику удалось развеять мои сомнения, я бы, конечно, не стал разводить лирику, а начал бы с того, как трактовалась в былые времена роль писателей и поэтов: жечь глаголом сердца людей; сеять разумное, доброе, вечное; обращать внимание читателя на прекрасное - одним словом, воспитывать. Затем, в качестве антитезиса, вспомнил бы, как в студенческие времена сдавал экзамен по русской литературе (как сейчас помню: в билете значилось "В.Г. Короленко. Без языка") и профессор, в ответ на моё пафосное "Литература должна...", произнёс: "Запомните, молодой человек, литература никому ничего не должна". После этого я спросил бы ведущего, что думает по этому поводу он сам, играют ли какую-нибудь значительную роль в том, что ныне происходит с нами, мастера слова - и спасёт ли красота мир.
Он, наверное, сделал бы небольшую паузу, чтобы и слушатели подумали на эту тему, а затем сказал бы, что на самом деле это не имеет значения, поскольку потребность самовыражения ни от чего не зависит, она постоянна. Наверняка ему пришло бы в голову привести в качестве примера Живой Журнал: дескать, пишут же люди! Сам он, правда, никаких блогов не ведёт и в эти самые сети даже не заглядывает. Тут бы я его и просветил: в ЖЖ числятся сотни серьёзных писателей, но в топе, который, по сути, представляет собой главную страницу (как бы ни отрицала это редакция), верхние строки неизменно занимают сплетни, а далее идут репортажи военкоров, ядовитые рассуждения вольных социологов и предсказания таких же вольных политологов, а вокруг клубятся, как тучи навозных мух, взаимные угрозы и матюги комментаторов. Любая попытка остановить безумцев, устыдить хамов и запостить прекрасное будет неизбежно напоминать сцену из записок Ильфа: Вечером, в субботу, когда все требуют полбутылки, барышня капризным голосом спрашивает: - Есть у вас консервированный горошек?
А ведь всё равно, проснувшись чуть свет, кто-то нащупывает кнопку приёмника, кто-то ищет телевизионный пульт, а кто-то набирает на клавиатуре смартфона livejournal. Никогда ещё наши главные желания не были так далеки от возможностей - и всё равно загадываем желания. Ждём чуда, и каждый представляет его по-своему. Я тоже жду чуда, хотя и не верю в него. А мечтаю об одном: чтобы правительства всех стран договорились установить призывной возраст не 18 лет, а, например, 68. Предпосылки всякого мирового катаклизма вызревают десятилетиями - почему за глупости, подлости и безразличие тех, чьими стараниями или на чьих глазах созревали ядовитые плоды, должны отвечать своими жизнями те, кто только ещё начал жить? В чём их вина? Иное дело - мы. Особенно бывшие министры, чиновники, журналисты, политологи, социологи, годами нагнетавшие ненависть в сетях блогеры... Профукали мир - извольте отвечать. Вышли на пенсию - отправились в армию. Понятное дело, что и война была бы другой. Всякое оружие массового поражения запретили бы. Перестали бы бомбить города. Никаких разрушений. Да и договариваться легче, когда речь идёт о твоей собственной жизни. Абсурд? Да, хотя и не абсурднее того, что сейчас происходит.
Выступать по радио я всё-таки отказался: эфирное время слишком дорого, чтобы заполнять его несбыточными фантазиями, а ничего серьёзного мне в голову не приходит.
1974. Коми АССР. Стройотряд, в состав которого входили студенты-филологи ЛГУ и курсанты Высшего политического училища МВД. Кто и зачем это придумал, не знаю, но общаться было интересно. Тем более что курсанты были из разных республик: несколько украинцев, белорусы, грузин... На фото - студент-филолог. Мне 19.