50 оттенков белого
О чём можно написать, глядя на эту фотографию, сделанную недавним утром на заснеженном петербургском проспекте? Будь я топовым блоггером, каждый пост которого непременно собирал бы сотни комментариев, сам Бог велел бы мне заострить внимание читателей на обледенелом тротуаре и параллельном проезжей части кармане, превратившемся в колею, где ни объехать друг друга, ни припарковаться. Это открыло бы возможность для дискуссии о проблемах жилищно-коммунального-хозяйства, как-то: о пассивности и нерасторопности руководителей управляющих компаний, об отсутствии снегоуборочной техники, о малочисленности дворников, что очевидно вызвано низкой зарплатой; о равнодушии вышестоящих чиновников и прочая, и прочая... Но поскольку обо всём этом говорится из года в год, а круг моего общения в ЖЖ составляет небольшой круг верных друзей, мне хотелось бы поговорить о другом...
Как правило, чем живописнее картина, которая предстаёт перед нашими глазами, тем меньше внимания мы уделяем отдельным её деталям, стремясь охватить и оценить её целиком. Бывает даже, что некоторые стороны действительности остаются за пределами нашего сознания, не будучи выделенными в качестве отдельных понятий. И наоборот, чем скупее пейзаж вокруг, тем пристальнее мы вглядываемся в него, жадно ища питающего мышление разнообразия.
Пишут, например, что в языках кочевников пустыни существуют десятки слов для обозначения песка в разных его видах, а в языках северных народов - столь же немалое число терминов, обозначающих снег в различных его состояниях. Так, например, взглянув на первую фотографию этого поста, эскимос произнёс бы одно единственное слово, значение которого переводчик передал бы описательно: лежащий в тени снег, на который падают блики от окон, в которых отражается утреннее солнце. Слово, послужившее подписью ко второму снимку, было бы переведено как снег в ослепительных лучах солнца, показавшегося над краем крыши, а к третьему - как снег, испещрённый тропинками и следами от полозьев , а может быть, снег, покрытый узором, образованным тенями деревьев.
Недавно я опять размышлял над гипнотическим свойством петербургского ландшафта, которое заставляет человека, едва успевшего выйти из дома на Большом проспекте Васильевского острова, тут же устремляться на набережную Невы, затем на противоположный её берег, а дальше - куда глаза глядят... По всей видимости, упомянутая выше жажда...
Полурастаявший снег на обочинах тротуара.
Снег, в котором отражается небо.
Снег, запорошивший прибрежный лёд.
К счастью, у нас в городе есть на что посмотреть, помимо снега. Благовещенский мост. За ним виднеется Исаакиевский собор.
Слева от труб на горизонте - храм подворья Оптиной пустыни, справа - знаменитый ледокол "Красин".
Утки.
Картина, я бы сказал, аллегорическая...
Пора на ту сторону...
Вид с моста.
Конногвардейский бульвар.
Река Мойка.
За мостом - Прачечный переулок. Там можно выпить чаю в уютной столовой и отправиться дальше, до улицы Декабристов, а там свернуть на Вознесенский проспект - и до Исаакиевской площади...
Солнце всё ниже.
Исаакий.
На колоннаду - в следующий раз, а пока - на Невский.
Сугробы на Большой Морской.
Снег, покрывающий припаркованные автомобили. Интересно, есть краткий эквивалент этого слова в современных северных языках?
Снег, лежащий на крышах домов.
Опять Мойка.
Литературное кафе в бывшей кондитерской Вольфа и Беранже. Здесь бывал Пушкин.
Символ наших дней.
Казанский собор и новогодняя ёлка.
Рождественский вертеп перед собором.
Вечерний Невский.
Как правило, чем живописнее картина, которая предстаёт перед нашими глазами, тем меньше внимания мы уделяем отдельным её деталям, стремясь охватить и оценить её целиком. Бывает даже, что некоторые стороны действительности остаются за пределами нашего сознания, не будучи выделенными в качестве отдельных понятий. И наоборот, чем скупее пейзаж вокруг, тем пристальнее мы вглядываемся в него, жадно ища питающего мышление разнообразия.
Пишут, например, что в языках кочевников пустыни существуют десятки слов для обозначения песка в разных его видах, а в языках северных народов - столь же немалое число терминов, обозначающих снег в различных его состояниях. Так, например, взглянув на первую фотографию этого поста, эскимос произнёс бы одно единственное слово, значение которого переводчик передал бы описательно: лежащий в тени снег, на который падают блики от окон, в которых отражается утреннее солнце. Слово, послужившее подписью ко второму снимку, было бы переведено как снег в ослепительных лучах солнца, показавшегося над краем крыши, а к третьему - как снег, испещрённый тропинками и следами от полозьев , а может быть, снег, покрытый узором, образованным тенями деревьев.
Недавно я опять размышлял над гипнотическим свойством петербургского ландшафта, которое заставляет человека, едва успевшего выйти из дома на Большом проспекте Васильевского острова, тут же устремляться на набережную Невы, затем на противоположный её берег, а дальше - куда глаза глядят... По всей видимости, упомянутая выше жажда...
Полурастаявший снег на обочинах тротуара.
Снег, в котором отражается небо.
Снег, запорошивший прибрежный лёд.
К счастью, у нас в городе есть на что посмотреть, помимо снега. Благовещенский мост. За ним виднеется Исаакиевский собор.
Слева от труб на горизонте - храм подворья Оптиной пустыни, справа - знаменитый ледокол "Красин".
Утки.
Картина, я бы сказал, аллегорическая...
Пора на ту сторону...
Вид с моста.
Конногвардейский бульвар.
Река Мойка.
За мостом - Прачечный переулок. Там можно выпить чаю в уютной столовой и отправиться дальше, до улицы Декабристов, а там свернуть на Вознесенский проспект - и до Исаакиевской площади...
Солнце всё ниже.
Исаакий.
На колоннаду - в следующий раз, а пока - на Невский.
Сугробы на Большой Морской.
Снег, покрывающий припаркованные автомобили. Интересно, есть краткий эквивалент этого слова в современных северных языках?
Снег, лежащий на крышах домов.
Опять Мойка.
Литературное кафе в бывшей кондитерской Вольфа и Беранже. Здесь бывал Пушкин.
Символ наших дней.
Казанский собор и новогодняя ёлка.
Рождественский вертеп перед собором.
Вечерний Невский.