Катарсис
Жизнь артиста и режиссёра кажется сплошным мучением. Нудные изнуряющие репетиции, мозговыносящие поиски, повторы-повторы-повторы, избыток информации, нехватка времени, постоянная, непрерывная линия адского трэша. Не все желающие поступить в театральный ВУЗ это осознают. Конечно, любительский театр на фоне этого разжижает представление. В любительском театре о качестве продукта думают в последнюю очередь, это скорее досуг, нежели работа. Да и кому особо известна эта закулисная жизнь, если вырос в семье далёкой от этого мира. Зритель видит результат. А результат обязан быть блестящим. Зритель реагирует на медийность, на славу. Для них, жизнь артиста - это сплошное удовольствие: деньги, слава, почёт, путешествия, фанаты и т.п. На деле этого всего может вообще не быть. Особенно, если ты артист театра, а не кино. А еще, кажется, что всё срепетировано и только выходи да делай. Но в нашем мире всё несовершенно: партнёры тупят и ошибаются, декорации и реквизит ломаются, подводит память, физиология, да всё что угодно, любой коллапс. Если зал «холодный» - это уже серьёзная проблема. Вообще, театр отбирает и заменяет собой всю твою жизнь. Это непреодолимо.
Однако профессиональный театр даёт кое-что взамен всем мытарствам. Когда выходишь на сцену, время перестаёт существовать. Перестаёт существовать вообще всё: твоё тело, твой поток мыслей, предметы, окружение… Это состояние полёта. С непривычки от этого мало получаешь удовольствия. Это всё равно, что дико бояться высоты и прыгнуть с парашютом. Весь полёт вместо наслаждения сплошной напряг. Но с опытом приходит уверенность в себе, в своей духовной силе, приходит и чувство полёта вместо страха и напряжения. Роли бывают разные. И комическую и трагическую роль играть одинаково трудно. Мы люди. Сложно веселиться на сцене, когда внутри раздирает боль. Сложно переживать боль по роли каждый раз, вырывать себя из стабильно-приятного состояния, из течения жизни, вырывать по кровавым кусочкам своё нутро. Сложно играть вообще хоть что-то, когда болен, измучен, не спал несколько суток, в депрессии или ещё под воздействием каких-то неприятных факторов. Но зрителя это не волнует. И ты идёшь, преодолевая всё, и делаешь. Другого выхода нет.
Я много лет себя корила за убийственное спокойствие перед выходом на сцену. В театре считается, что если нет мандража, то ты говно актёр. Значит, переживать ты в принципе не в состоянии. Вчера до меня, наконец, дошло. То, что я ничего не чувствую перед выходом, это не равнодушие, не спокойствие - это открытость. За секунду до… я чувствую опустошённость. Словно из меня вытащили все внутренности, словно я огромный воздушный шар, которого тянет в небо. Это очень похоже на медитацию. Только выход из тела скорее больше напоминает скидывание оболочки, а не наоборот. Это видимо из-за контроля, физического контроля, потому что тут не йога-зал, а сценическая площадка, где надо постоянно двигаться. Поэтому при полном опустошении, ты всё же ощущаешь некий сосуд, который и выпускает из себя всё лишнее. Но секунды прошли. И вот я на сцене. Ничего не меняется. Только в этот момент я чувствую, как сосуд начинает бесконтрольно наполняться и действовать. Я не владею больше собой. Просто какая-то космическая энергия наполняет меня и начинает светить, как лампа, помещённая во что-то прозрачное. Мне кажется, что я как-то бездумно и совершенно механически, на автомате произношу текст, пою, хожу, танцую, стою, сижу, лежу, реагирую на объекты, партнёров и неожиданности. Я словно одновременно вижу своё тело и со стороны, и как бы растворённым во всём. Меня бьёт изнутри этим током, этой энергией, я чувствую её и это очень странное ощущение. В конце наступает катарсис. После поклонов я чувствую себя так, словно кто-то хорошенько промыл всю меня: моё тело, мои внутренности, мою душу. Это состояние очищения. Оно не сродни счастью. Оно просто какое-то другое, особое. И это то, ради чего стоило всё терпеть, ради чего стоило не спать ночами, напрягаться, подвергаться нервному срыву.
Я часто получаю положительные оценки своему творчеству. Может мои образы пока не такие яркие, но органичные, как говорят. Чаще всего у меня получается создать вокруг себя такую атмосферу, что какую бы хрень я не выкинула, это происходит как бы непроизвольно, естественно, словно так и должно было быть. Думаю это результат такого состояния, которое я испытываю перед выходом и на сцене. В такие моменты мне кажется, что это и есть мой духовный путь, моя медитация, моё просветление. Я не то, чтобы счастлива, стабильна или что там ещё должно быть у всяких гуру. Но я в гармонии, с сбой и этим мирозданием. Впервые за столько прожитых лет.
Однако профессиональный театр даёт кое-что взамен всем мытарствам. Когда выходишь на сцену, время перестаёт существовать. Перестаёт существовать вообще всё: твоё тело, твой поток мыслей, предметы, окружение… Это состояние полёта. С непривычки от этого мало получаешь удовольствия. Это всё равно, что дико бояться высоты и прыгнуть с парашютом. Весь полёт вместо наслаждения сплошной напряг. Но с опытом приходит уверенность в себе, в своей духовной силе, приходит и чувство полёта вместо страха и напряжения. Роли бывают разные. И комическую и трагическую роль играть одинаково трудно. Мы люди. Сложно веселиться на сцене, когда внутри раздирает боль. Сложно переживать боль по роли каждый раз, вырывать себя из стабильно-приятного состояния, из течения жизни, вырывать по кровавым кусочкам своё нутро. Сложно играть вообще хоть что-то, когда болен, измучен, не спал несколько суток, в депрессии или ещё под воздействием каких-то неприятных факторов. Но зрителя это не волнует. И ты идёшь, преодолевая всё, и делаешь. Другого выхода нет.
Я много лет себя корила за убийственное спокойствие перед выходом на сцену. В театре считается, что если нет мандража, то ты говно актёр. Значит, переживать ты в принципе не в состоянии. Вчера до меня, наконец, дошло. То, что я ничего не чувствую перед выходом, это не равнодушие, не спокойствие - это открытость. За секунду до… я чувствую опустошённость. Словно из меня вытащили все внутренности, словно я огромный воздушный шар, которого тянет в небо. Это очень похоже на медитацию. Только выход из тела скорее больше напоминает скидывание оболочки, а не наоборот. Это видимо из-за контроля, физического контроля, потому что тут не йога-зал, а сценическая площадка, где надо постоянно двигаться. Поэтому при полном опустошении, ты всё же ощущаешь некий сосуд, который и выпускает из себя всё лишнее. Но секунды прошли. И вот я на сцене. Ничего не меняется. Только в этот момент я чувствую, как сосуд начинает бесконтрольно наполняться и действовать. Я не владею больше собой. Просто какая-то космическая энергия наполняет меня и начинает светить, как лампа, помещённая во что-то прозрачное. Мне кажется, что я как-то бездумно и совершенно механически, на автомате произношу текст, пою, хожу, танцую, стою, сижу, лежу, реагирую на объекты, партнёров и неожиданности. Я словно одновременно вижу своё тело и со стороны, и как бы растворённым во всём. Меня бьёт изнутри этим током, этой энергией, я чувствую её и это очень странное ощущение. В конце наступает катарсис. После поклонов я чувствую себя так, словно кто-то хорошенько промыл всю меня: моё тело, мои внутренности, мою душу. Это состояние очищения. Оно не сродни счастью. Оно просто какое-то другое, особое. И это то, ради чего стоило всё терпеть, ради чего стоило не спать ночами, напрягаться, подвергаться нервному срыву.
Я часто получаю положительные оценки своему творчеству. Может мои образы пока не такие яркие, но органичные, как говорят. Чаще всего у меня получается создать вокруг себя такую атмосферу, что какую бы хрень я не выкинула, это происходит как бы непроизвольно, естественно, словно так и должно было быть. Думаю это результат такого состояния, которое я испытываю перед выходом и на сцене. В такие моменты мне кажется, что это и есть мой духовный путь, моя медитация, моё просветление. Я не то, чтобы счастлива, стабильна или что там ещё должно быть у всяких гуру. Но я в гармонии, с сбой и этим мирозданием. Впервые за столько прожитых лет.