Когда война приходит в твой дом...
14 августа 1992 года - кошмарный день начала войны в Абхазии, или «дипломатично» так называемого грузино-абхазского конфликта 1992-1993 годов.
(отрывок из очерка "Курортный пейзаж после битвы", Москва, 2002 г.)
Тогда, в августе 1992 года, мы всей семьей как обычно отдыхали в родном для меня Сухуми в доме моих родителей на Клухорской улице в районе турбазы. Тихая наша улочка, застроенная, в основном, частными двухэтажными домами и абхазских, и грузинских, и русских, и армянских семей, коротким ответвлением прибрежной магистральной закавказской автотрассы уходит в глубь района и как-то незаметно растворяется в дебрях цветников, виноградников, мандариновых рощ, постепенно перетекая в асфальтированные дорожки благоустроенных территорий Домов отдыха композиторов и театральных работников.
Наш отпуск уже подходил к концу - 17 августа мы собирались вернуться домой на поезде Сухуми-Москва, - предстоял прощальный ужин с родителями и друзьями. Казалось, ничто не предвещает беды: пляж, море, пальмы и кипарисы, толпы курортников, музыка в кафе и ресторанах по вечерам…
В кофейнях на набережной и в домах интеллигенции были, конечно, разговоры и обсуждения возможных политических последствий объявленного Абхазией суверенитета, чувствовалась и определенная напряженность в обществе, которое разделилось на сторонников и противников выхода автономной республики из состава Грузии, уже покинувшей тогда развалившийся Советский Союз.
Между прочим, резко выраженный национализм нового грузинского руководства, провозгласившего в многонациональной республике, как цель будущего, преступную идею: «Грузия - для грузин», во многом подтолкнул правительство Абхазии объявить о собственном суверенитете.
Однако люди, живущие в курортной республике, привыкшие приглашать и принимать на отдых всех желающих, развлекать, угощать и ублажать своих гостей, не верили, что Грузия решится воевать, чтобы восстановить «статус кво» прошлой советской жизни, когда из ЦК в Тбилиси давали команду, а в обкоме партии Абхазии «брали под козырек». Поэтому всё случившееся оказалось для многих полной неожиданностью, а вернее, настоящим шоком.
14 августа около полудня в город ворвались вооруженные отряды грузинских боевиков на военных грузовиках и бронетранспортерах, началась автоматная и пулеметная перестрелка с абхазскими ополченцами на улицах и во дворах домов. Крики женщин и детей, страх и шок внезапной смертельной опасности, паника среди отдыхающих - привычный ритм жизни курортного города был мгновенно разбит, взорван неожиданным разбойным нападением.
Моя матушка, в числе других людей, ждала троллейбуса на остановке недалеко от нашего дома, чтобы поехать на рынок. Вместо троллейбуса к остановке неожиданно примчались, рыча моторами, бронетранспортер и грузовик с вооруженными бородатыми мужиками, которые, матерясь и по-грузински, и по-русски, тут же открыли стрельбу вдоль шоссе, стараясь оттеснить отстреливающихся абхазских ополченцев в центр города. Забухали взрывы, зазвенели осколки оконных стекол в домах, стоящих по обе стороны автотрассы.
Моя семидесятилетняя старушка-мама в безумии страха и паники, внезапно, как удар тока, охватившем людей на улице, бросилась не в сторону родного дома, а через простреливаемую с обоих концов дорогу, чтобы спрятаться в каком-то чужом подъезде.
Утром этого дня я вместе с младшим, восьмилетним тогда, сыном Санькой поехал на железнодорожный вокзал за билетами до Москвы. На обратном пути мы вышли на набережную, где, как обычно, прогуливались или пили кофе и местные, и отдыхающие и где можно было купить мороженное. Облизывая сладкое и прохладное содержимое вафельной трубочки, мы с сынишкой неспешно и беспечно шли по набережной в восточную часть города, в сторону нашего дома. Недалеко от здания Правительства Абхазии меня остановили знакомые молодые ребята и посоветовали дальше пока не ходить: «Там стреляют», - сказали они. Я, естественно, сразу не понял, почему и кто стреляет? - настолько всё это оказалось неожиданным. «Грузины напали, на Красном мосту идет бой», - объяснили мне, - сейчас там не пройдешь, тем более с ребенком лучше не рисковать».
Ничего не знающие еще люди расслаблялись на пляжах, когда боевой вертолет грузинских войск, зайдя с моря на ударную позицию, дал мощный залп НУРСами по окрестностям Красного моста недалеко от центра города, где вдоль берегов небольшой сухумской речушки Баслы уже проходила первая линия фронта этой кошмарной «субтропической» войны.
Чтобы попасть домой надо было как раз пересечь этот мост, разрезающий город на две части - западную и восточную, и я стоял, оглушенный внезапной и страшной новостью, медленно осознавая возможные последствия происходящих событий. Там, уже как бы за линией фронта, в тылу врага, остались дома мама, жена, старший сын, отец тоже должен был утром вернуться с ночной смены. В этой ситуации с ними может случиться всё что угодно - в ходе уличных боев никто не будет разбираться, кто военный, кто гражданский, да и стрельба, в основном, ведется хаотичная - на звук, на тень, наугад. Любой двор, дом, подъезд, окно могут стать местом ожесточенной перестрелки со всеми вытекающими для мирных жителей последствиями.
Позже я узнал, что в самом начале уличных боев, которые разгорелись в районе Тбилисского шоссе, погибли от шальной автоматной очереди парень и девушка - молодожены, проводившие свой медовый месяц в санатории МВО. Они из любопытства выскочили на балкон своего номера в стеклянно-бетонной высотке, услышав почти рядом грохот неожиданной стрельбы.
Только к вечеру, уже на закате, мы с измученным усталостью сынишкой проскочили в свой район по железнодорожному мосту, висящему между двух горок выше по течению речки Баслы.
На моё удивление мост никто не охранял ни с той, ни с другой стороны, но на верхней его металлической ферме, как знак принадлежности, развевался на ветру грязно-бордовый грузинский государственный флаг. Вокруг ни души, на противоположном берегу тоже никого, тишина, лишь изредка снизу, из прибрежной части города, доносились отрывочные звуки выстрелов, эхом разбегающиеся меж окружающих холмов. Как будто всё спокойно, думал я, но выходить с сынишкой на открытое и возвышающееся над местностью полотно моста было страшно: кто их знает, где они сидят в засаде, а на мосту мы будем легкой мишенью даже для неопытного стрелка.
Однако другого пути не было и, собравшись с духом, я схватил своего маленького Саньку в охапку, прижал к себе и, согнувшись, прикрывая его, по возможности, своим телом, быстро пошел по мосту на противоположную сторону. Слава богу, в нас никто не стрелял, и вскоре мы благополучно добрались до дома, где нас с причитаниями и воплями встретили почти обезумевшие от стрельбы и неизвестности ожидания мои мама и жена.
Таких огромных, наполненных безумным страхом глаз, какие были у моей жены в тот вечер, я больше не видел никогда, и не хотел бы увидеть вновь.
{C}{C}{C}
{C}{C}{C}{C}{C}{C}
Как поэт, я родился в Абхазии,
Есть на свете такая страна
На пороге Европы и Азии,
Но такая на свете - одна!
Уникальное чудо природы!
Богом созданный рай на земле…
Гумистинская линия фронта
Рваной раной зияет во мне!
Плещет море, и солнце сияет,
Пальмы шепчут стихи о любви…
Боевой вертолёт залпом цель поражает,
Красный мост обагрился в крови!
Санатории сказочной Гагры,
И Пицунда, и Новый Афон…
Завывают в субтропиках «грады» -
Взрыв! - Сухума расстрелянный сон…
Здесь - любить, отдыхать, веселиться,
Пить вино, что нам дарит лоза…
Снова матери ночью не спится:
Павший сын заглянул ей в глаза!
Мушни Хварцкия, добрый товарищ,
С кем делили тепло школьных лет,
И за дружбу братались и дрались,
Стал Героем абхазских побед!
«Апсуа аламыс»* - вот наша сила,
«Апсуа аламыс» - наш щит и меч!
Будут дети умны и красивы!..
Наш завет им - и внуков беречь!
Владимир Архангельский
Москва, 1992-1993 гг.
* Буквально - "абхазская совесть" - древний нравственный закон абхазского народа