КОНТАМИНАЦИЯ ДВУХ СИГНАТУР
Простите, а про вас уже пишут кандидатские диссертации? Конечно, это вопрос не Татьяне Никитичне Толстой. Про нее, поди, и докторские сочиняют. А я тут обнаружил в сети диссертацию Алины Кунусовой "Венецианский текст в русской поэзии XX века" (Il testo veneziano nella poesia russa del Novecento), которую она защитила и в России, в Италии. И там немало пассажей про вашего покорного слугу!
"И снова приснится мне город крылатого льва,
и я затеряюсь в его мавританских узорах.
Аквариум сна вдруг бредовые вспенят слова:
«Смотри, он не съеден, с ума не сошел и не взорван...»
Стихотворение В. Васюхина, написанное в преддверии ХХI века не лишено традиционно-клишированного восприятия образа Венеции, внесённого литературой предшествующих эпох. Так, поэт метафорически называет Венецию «городом крылатого льва», акцентирует внимание на эклектичной архитектуре города («...в его мавританских узорах»), актуализирует архетипичный образ лабиринта. Мортальность же текста представлена в несколько другом ракурсе, путём контаминации двух сигнатур венецианского текста - сна и воды. Образ последней метафорически представлен образом аквариума, опосредованно указывающего и на замкнутость венецианского пространства".
"Если В. Розанов и В. Васюхин определяют Венецию как город львов, то для А. Ахматовой она - «золотая голубятня у воды»."
"Ты, как и я, человек лагуны,
ее любовник, заложник, прочая.»
В его голове сплошные лакуны -
пробелы, пропуски, многоточия.
(В. Васюхин).
Название последнего из приведённых стихотворений («Умалишённый у Дворца Дожей») явно сигнализирует о репрезентации мотива сумасшествия, которое, как известно, представляет собой пограничное состояние между настоящим и вымышленным. Оно хорошо вписывается в систему восприятия Венеции как города, в котором реальное и ирреальное сосуществуют, причиной или следствием чего является его непохожесть, инакость, в некоторой степени отчуждённость".
"Венеция в сознании русских поэтов представляет собой единственный в своём роде, инакий город благодаря уникальному оксюморонному сочетанию витальности и мортального угасания:
Кто может повторить ее сверкание
и гаснущую жизнь?
(В. Васюхин).
Стихотворение В. Васюхина актуализирует инакую сущность Венеции, используя не традиционный для русской поэтической венецианы приём хиазма («Венеция похожа на Венецию / и только на Венецию она / похожа»)".
"Венеция В. Васюхина зазывно-притягивающа, в чём немаловажную роль играют «карнавальные» аспекты венецианского образа жизни. «Как манят лавчонки густым маскарадным огнем...», - не скрывает своего интереса к праздничному настрою города поэт в стихотворении «И снова приснится мне город крылатого льва»".
"«Bино-водочные» образы представлены и в стихотворении В. Васюхина «Венеция. Высокая вода...» Город здесь представлен как лабиринт, выход из которого один:
Еще один беспомощный зигзаг -
и брошу поиск свежих траекторий.
Венеция, веди скорей в кабак
любителя трактиров и тратторий!
Пока вина домашнего графин
мне не донес нерасторопный малый,
ломаю хлеб или крошу графит
в своих листах, как пилигрим бывалый.
В первом катрене отмечается сближение «своего - чужого» через использование паронимических и этимологически связанных слов «трактир» и «траттория»".
"На наш взгляд, подобное стремление оторваться от традиции связано с желанием авторов показать исключительность города исключительным образом: «Венеция похожа на Венецию, / И только на Венецию она / похожа. И не спутаешь, как специю / одну с другой, так и она одна» (В. Васюхин)".
"В этом поэтическом произведении становится особенно актуальной перифрастическая номинация Венеции - город крылатого льва (В. Васюхин)".
"Архитектурное своеобразие Венеции отмечает и В. Васюхин:
И снова приснится мне город крылатого льва,
и я затеряюсь в его мавританских узорах".
НО В ОДНОМ МЕСТЕ АВТОР ДИССЕРТАЦИИ ПОДКАЧАЛ:
"Текстопорождающий потенциал XX века представлен широким корпусом произведений русской литературной венецианы, пополнившись как стихотворениями значимых авторов (А. Ахматовой, А. Блока, И. Бунина, В. Брюсова, М. Волошина, Н.Гумилёва, М.Кузмина, О. Мандельштама, Б. Пастернака), так и лирикой поэтов «второго ряда» (В. Васюхина, В. Комаровского, Д. Смагина, С. Парнок, С. Шервинского)".
С ОДНОЙ СТОРОНЫ, мне приятно быть в одном ряду с Парнок и Шервинским, но знаете, куда автор определила Бродского?! Вы не поверите! "Кроме того, своеобразие литературной венецианы определяется наличием в её корпусе произведений представителей русского зарубежья (М. Анисимовой, И. Бродского, Н.Берберовой, В. Вейдле, А. Гейнцельмана, И. Одоевцевой, В. Сумбатова). ТО ЕСТЬ, лауреат Нобелевской премии - всего лишь "представитель русского зарубежья" непонятно какого ряда.