Сергей Довлатов о поэме "Москва-Петушки", 1989
«Это какой-то "Улисс" Джойса или как детская считалка» (Сергей Довлатов о поэме Венедикта Ерофеева "Москва-Петушки" на «Радио Свобода» ).
Click to viewСергей Довлатов: Знаете, у меня было какое-то странное предубеждение к этой вещи, мне казалось, что это алкогольно-блатная история, что-то наподобие лагерного творчества, нечто самодеятельное, этакий ранний Высоцкий, но в прозе. И у меня было опасение фальши. Я как-то даже избегал этой рукописи и прочитал ее, в результате, уже в эмиграции, летом 1978 года, в венском отеле "Адмирал", куда мне покойный поэт Вадим Делоне прислал из Парижа целый ящик книг. Так что я прочел "Москву - Петушки" уже на Западе, уже не как запретный плод, без этого крамольного привкуса. И, должен сказать, навсегда полюбил эту ясную, лаконичную и остроумную книгу.
Я помню, как в Корнельском университете беседовал я с одним американским молодым славистом, и он меня спросил: "Могу я отметить, что одним из лучших современных прозаиков вы считаете Венедикта Ерофеева?" Я сказал: "Нет, ни в коем случае. Не одним из лучших, а лучшим, самым ярким и талантливым". Конечно, это очень трудно и даже не умно пытаться установить, кто лучше всех в России пишет прозу, это все-таки не стометровка и не штанга.
Но, с другой стороны, помимо шкалы плохой-хороший-замечательный и самый лучший, есть шкала чуждый-приемлемый-близкий-родной, и вот по этой субъективной шкале Ерофеев и кажется мне лучшим современным писателем, то есть самым близким, родным. И делают его таковым три параметра его прозы: юмор, простота и лаконизм.
В связи с этим одно из горьких переживаний моих в Америке сводится к мысли, что Ерофеев, увы, не переводим, так же как Платонов, Гоголь или Зощенко, и связано это главным образом даже не с языком, а со знанием контекста - бытового, социально-лексического. Достаточно сказать, что в словесном потоке ерофеевского романа тысячи советских эмблем, скрытых цитат, нарицательных имен, уличных словечек, газетных штампов, партийных лозунгов, песенных рефренов.
Это какой-то "Улисс" Джойса или как детская считалка. Вот попробуйте перевести "эники, беники, си колеса, эники, беники, ба". Эта книга переведена на английский замечательным специалистом Биллом Чалсна и вышла она в хорошем издательстве "Таплингер", и американцы, знающие Россию и русский язык, оценили ее очень высоко. Но вот, например, от моего литературного агента, человека умного, образованного, но к России никакого отношения не имеющего, я слышу: "Ну, о чем эта книга? Человек вышел из дома, ему хочется выпить, у него вроде бы есть деньги. Так в чем же дело?" Другой мой американский приятель говорил: "Ну, еще одна книга о подонках общества. У вашего Максима Горького все это описано лучше".
В общем, я бы вспомнил, применительно к роману Венедикта Ерофеева, такие строчки Бродского: "Ах! Только соотечественник может постичь очарованье этих строк".
Из программы Сергея Довлатова от 29 января 1989 года. Архив "Радио Свобода". Запись взята из авторской программы Ивана Толстого "Алфавит инакомыслия" (16.04.2017) на "Радио Свобода".
Сергей Довлатов на "Радио Свобода" 29 января 1989 года