...Надежда Бабкина
http://www.guruken.ru/interview/nadejda-babkina-2010-1
...Недавно ездили в Ирландию с концертами. И я ходила по клубам, слушала ирландскую музыку и наслаждалась их танцами. Это такая подпитка для меня! Неведомая для меня культура, но она легко воспринимается. Зажигательный танец, и напевность схожа с нашей, но не попадает в наш квадрат - есть свои хитрости. Люди сидят за столами, и с кайфом поют свои ирландские песни - ну почему у нас люди не поют свои русские песни? Почему нас отлучают, отваживают от этого? Это как национальная программа по уничтожению национального духа в каждом человеке большой страны.
- И у нас много групп играет ирландскую музыку. Даже побольше, чем русскую…
- Мне было приятно встать и спеть там нашу русскую песню. И была встречена не меньшим количеством аплодисментов. Понимаю, что экзотика. Но я сделала это с уважением к их культуре. У нас и играют ирландскую музыку, и школы танцев, и великолепные номера ансамбля Моисеева. Но почему нет ни на телевидении, ни на радио программы, где говорится о нашей многоцветной культуре с разными этническими оттенками? Не говоря уж о русской культуре, объединяющей всех. Почему мы так себя не любим? Не ценим традиции и не уважаем наших предков. Я вижу опасность в этом.
Я верой и правдой служу народному жанру. Я безумно люблю это, я выросла на этом. Когда мне бывает совсем хреново, я еду на свою крошечную дачу в Подмосковье, и задницей кверху начинаю пахать. Руками. Бороться с кротами. Сажаю траву. Снимаю дерн. Зову весь коллектив, жарим шашлык, один на гармошке играет, другие в земле копаются. Земля дает силищу! У меня все цветет и буйствует. У меня в подъезде огромные окна, и все в цветах. И зимой цветы цветут. Когда соседи уезжают, то выставляют на эти окна цветы, зная, что их будут поливать. У меня домработница всегда поливает, подкармливает. Жалко, что ли, лишней капли воды?
Мне дарят цветы - я розы укладываю в ванну, брошу сахарку - они потом у меня по две недели стоят. Такое у меня хобби. И видишь результат! Люблю порядок. Сделал дело - гуляй, учись.
- Не все знают, что вы учились в трех институтах - дважды закончили Гнесинку и еще Высшие режиссерские курсы. Это не очень вяжется с привычным образом народной певицы.
- Бабушки в деревнях поют в том числе для того, чтобы мы эту информацию превратили в искусство. А чтобы превратить в искусство, надо иметь образование.
Народное творчество многогранно, и надо уметь вычленить из него самое важное. Низкий поклон людям, которые открыли в институте Гнесиных факультет руководителей народных хоров, потом спустя несколько лет открыли факультет сольного народного пения. Бабушек осталось мало-мало. Деревня истреблена, ее уничтожили. Я надеюсь, что родится что-то новое, фермерское. У нас ведь изначально аграрная страна. Наши недра вообще не надо трогать, а все, что родит земля в разных климатических поясах - хватило бы и нам, и на экспорт, и на взаимоотношения. Пушнина, лес, овощи и фрукты - все есть!
Народные традиции - культура взаимоотношения людей. Вера, нравственность, любовь. Любовь в широком смысле. Все базируется на обрядах и традициях. Но надо вспомнить про русскую классическую музыку - Чайковский, Бородин, Римский-Корсаков. Там же народные мелодии в основе! Помещики делали крестьянские театры, те соревновались между собой. И дешевки в их спектаклях не было, высокие чувства и высокие отношения.
Когда приезжаешь в деревню, поешь для бабушек, они же говорят мне: «Ты чего распелась тут, ты мне сыграй песню». Песню играть надо! Чтобы зритель чувствовал все.
Нашлись люди, которые поняли, что надо русскую культуру поднимать до академического уровня. Я очень благодарна им.
- Это было правильное решение?
- Очень правильное. Те бабушки, что есть в деревне, они так и есть в деревне. Но, учась, я общалась с потрясающими профессорами, их нет сейчас. Все обмельчало. А мы были голодные, бегали по театрам. Приезжал «Ла Скала» - мы разрывали милицейские кордоны. Мы жадно впитывали все. В пятницу садились на поезд, ехали в Орел или Тулу, или Прибалтику - и наслаждались разностью культур.
Причем мы учились на дневном факультете. У меня уже был свой коллектив, я родила сына - но у меня мысли не было брать академический отпуск. Нянек не было, так с собой ребенка таскала, с соседями договаривалась. Важен был человеческий фактор. По деревне идешь - «Здравствуйте!» - «Здравствуйте!» Идет обмен энергиями.
Нам в последние годы задурили голову модными штуками, мы, дескать - Европа! Так они в Европе уважают свою культуру, а мы - нет. Какая же мы Европа?
По учебному плану мы обязаны были ездить в экспедицию, и из каждой экспедиции необходимо привезти минимум сто народных песен. У меня этого материала знаете сколько? Но чтобы сегодня я могла его исполнить со сцены, я должна потрудиться, я должна принять условия 21 века. Гармонизировать, инструментовать, одеть модный фасон - но идею и мелодию оставить прежними. Плюс все мои артисты с высшим образованием, они способны на импровизацию, а это высший пилотаж в искусстве - сочинить свои ноты. Я приношу песню, ее разучили, и начинаем петь. Вот сопрано пошло в подголосок, баритоны хотят туда-сюда, тогда я пою вот так. Зафиксировали, получилось полотно. Трижды спели. Вышли перед небольшой аудиторией, поем эту новую песню…
- Без фиксации никак не обходится?
- Надо же понять, правильно сделали или неправильно! Если поняли, что правильно - то записываем получившееся на ноты. И получается итоговая партитура, готовая форма. Как продукт импровизации.
- Разве бабушки поют когда-нибудь одинаково одну и ту же песню?
- Именно так и поют, только эмоции разные вкладывают. Мелодия одна и та же, но настроение разное и возраст разный. Девка споет задорно, беззубая старушка споет с мудростью. Песня будет одна и та же, но акценты разные.
Вот песня «Лютики-цветочки у меня в садочке» - она не о цветах. Эти цветочки не просто так растут, она их срывала, искала милого дружка. Она спустилась к ручью, василек сорвала - а он идет. Представляете ее смущение? Так что песня совсем не про цветы, как может показаться.
- То есть по вопросу импровизации вы сильно расходитесь с позицией Сергея Старостина или Ансамбля Покровского.
- Ансамбль Покровского работает у меня в театре. Когда Покровский был жив, мы были и конкурентами, и оппонентами друг для друга. У Мити было много поклонников, а с Тамарой Смысловой, его женой, мы учились вместе за одной партой. Потом уже у Мити пошла другая личная жизнь, но тот состав со Смысловой я считаю каноническим. Когда он умер, я пришла в Союз композиторов и увидела коллектив, буквально стекающий со стены. Мне стало их жалко. И мне стало одиноко, мне самой. Я не о них думала, я о себе думала. Корысть взыграла, потому что нет оппонента. Я продумала целую ночь, и решила взять их к себе в театр.
Я не руковожу их творческим процессом. Но я знаю, что у них есть помещение для репетиций, есть возможность делать декорации. Как они читали лекции, так и читают. Как делали этнические эксперименты, так и делают. Остальные участники ансамбля Покровского делают свои дела, я в это не лезу. Я помогла Тамаре Смысловой и тем, кто пришел с ней. Они работают как Ансамбль Дмитрия Покровского, и у них государственный статус, потому что у меня статус государственного театра. Я получаю радость, когда они играют свои спектакли. Просто кайфую.
Ведь я когда-то тоже могла пойти в этнику, это было очень модно. Но делать то, что делают Покровский и «Карагод», мне не хотелось. Я решила выбрать экспериментальный путь, собственный. Фольклор, который собирает и поет Старостин, очень хорош. На 10 минут. И все. А мне надо тащить воз дальше, на полтора часа. И экзотикой тут не вытянешь. Но я тоже умею так петь.
Любая импровизация хороша, когда она подготовлена. Отрепетирована. Никто не знает, сколько мы протянем длинные ноты - я подняла руку, и вступила другая солистка. Никто не знает, какая эмоция будет сегодня. Я могу замедлить темп или ускорить. Но мы все равно знаем, что в этом куске - импровизирует тенор.
Нас в свое время ругали за то, что мы поем без нот во время репетиционного периода. У меня был преподаватель, который ставил мне колы - за импровизации и опевания, которых нет в нотах.
У нас два тенора - один густой, другой очень высокий. Потому один тенор звучит вместе с альтами один-в-один, но дает тембральную окраску, обогащающую альт, придает мясистый тембр. У меня хороший альт - я могу петь в унисон с моими альтами, и никто не разберет, поет мужик или баба. Но замес тенора с альтами получается такой, что это стало нашим ноу-хау. И мне не жалко делиться своими секретами! Я провожу мастер-классы, все рассказываю и показываю.
Разве можно брать за основу пение старушки? Она ведь в молодости пела совсем иначе - звонче! Зачем обижать человека копированием? Ухватил суть, и расскажи это людям. Не надо по-старушечьи шамкать и покряхтывать.
- Сейчас действительно много фольклорных ансамблей поют старушечьими голосами, ориентируясь на нынешнее звучание деревенских бабушек.
- Где они поют?
- Скажем, Анжела Манукян поет именно так, и ездит по всему миру.
- Для меня развитие состоит в творческой свободе. Мне не нужны рамки. Наступит старость, и я спою старческим голосом. Она пока не наступила.
- «Народные» факультеты в советское время выпускали огромное количество музыкантов для народных хоров и ансамблей народных инструментов. Это движение оказалось абсолютно неплодотворным, и вымерло само собой. Причем изрядно скомпрометировав русскую песню.
- Нет-нет, вы путаете оркестры народных инструментов и Государственные хоры. Эти коллективы численностью по 120 человек, в которые входили хор, оркестр, балет - этот искусственно созданный монументализм - сыграли значимую роль. Они олицетворяли единение и грандиозный дух страны. То, чего сейчас нет.
- Но они целое поколение отвернули от русской народной песни.
- Ничего подобного! Вы знаете, сколько народу ходит на выступления Государственного Кубанского народного хора? Гипер-аншлаги. А почему? Люди устали от безверия. Им хочется увидеть силу духа, притулиться к чему-то мощному. К попсе, что ли, притуляться? Современную попсу за столом не поют. Выпьют, и поют народные песни. В Татарии - татарские, в Удмуртии - удмуртские, в русской компании - русские.
Надо возрождать народное искусство. Надо делать так, как чувствуешь. Вперед! Кто сказал, что это правильно, а это неправильно? В культурном пространстве границ нет, запретов нет.
Как-то в начале нашей карьеры мы приехали с концертом в деревню, и в клуб пришло буквально три человека. Девочки мне говорят - давай споем три песни, и поедем. Нет, говорю, мы будем петь полноценную программу. Для этих трех. Сегодня три, завтра тридцать, послезавтра - сто. И так и было.
Сейчас привыкли рассматривать песню как развлечение. А песня - это жизнь. Сколько есть эмоций в человеке, столько жизнь продолжается. И в песнях все это есть, она пробуждает чувства, ковыряет в душе. Я горжусь, когда ко мне после концертов подходят и говорят: «Мы горды, что мы русские, что живем в России». Это высшее счастье для меня. Огромная сила любви из зала идет на сцену, такая мощь!
Поэтому я отметаю вопросы о том, как правильно и неправильно поется народная песня. Каждый может петь так, как хочет, и у каждого есть свой зритель и свои единомышленники. Я жесткий руководитель, не всем в угоду. У меня седьмое поколение в театре, молодая команда. Когда мне стареть? Те, что ушли - не выдержали суровых требований. Мне надо, чтобы все быстро реагировали, чтобы продукт был качественный, чтобы не было развалюх, а собранность была. Чтобы четко выбрасывали энергию там, где надо. Чтобы чувствовали помещение и аудиторию, умели завоевывать зрителя.
Тут целая наука, математика, все просчитывается. Надо знать, когда послать импульс. Это со стороны кажется, что вот заорала Надя…
- Как вы работаете с энергиями?
- Смотрю площадку. Составляю репертуар. Сначала раскачка - я готовлю аудиторию к себе, приручаю. Но бывает и так, что с порога в морду - открылась, и вот я, здрасьте! Главное, ввязаться в драку, и посмотрим, кто победит. А бывает, что приручаешь-приручаешь, а потом шарахнешь так, что начинается жар в зале. Я владею этим ремеслом.
И принимать энергию от зала надо обязательно. Незачем без смысла трепыхаться. Надо ощущать эти энергии, и получать громадное удовольствие! Все по-честному. Никакого обмана. Грамотно составь репертуар, и грамотно его подавай. Очень простые рецепты, но не все его слышат.
Я иной раз прошу своих составить список песен на концерт. Потом спрашиваю - где у тебя акцент, где кульминация, где у тебя финал? Неправильно выстроил. Ты сейчас оторвал людей, и их надо заново готовить к финалу. Четыре произведения спел в никуда - у зрителей отнял время, и себя изуродовал. Где твой кайф? Ты же должен так кайфануть, чтобы они все поняли. Сначала надо поздороваться, презентовать себя - тут каждый высматривает на сцене, баба выглядывает себе мужика, и на баб поглядывает с ревностью… Ребята, говорю, учитывайте все эти тонкости!
Я не говорю, что всегда права. Я извиняться умею, если что. Но я всегда помню, что за мной стоит бренд «Бабкина». У нас был довольно трагический спектакль с симфоническими вставками и невеселым финалом. И я решила так. Выхожу, веселюсь, смеюсь - четыре минуты. Зрители получают то, за чем они пришли. А потом я говорю - то, что будет происходить на сцене, для вас будет непривычно. И для меня тоже! Но зрители уже получили то, чего ждали, режиссер рассказывает про идею спектакля, я переодеваюсь и начинаю представление. Зрители воспринимают так, как надо. Не сделай это предисловие, они приняли бы, но не так легко!
http://www.guruken.ru/interview/nadejda-babkina-2010-2
- Вам комфортно, когда зрители не воспринимают то, что не вписывается в бренд «Бабкина»? На юбилее Бориса Моисеева в Кремле Вы пели трагический плач, я смотрел на зрителей - я видел шок в их глазах.
- Хорошо, значит, цель достигнута! Ведь вечный вопрос: а чем удивлять будем? За три с половиной минуты надо удивить. Зато я видела глаза Вовки Винокура, который знает меня наизнанку, и плакал… Это ж я еще неудачно спела.
- Великолепно было спето!
- Для себя я знаю, что неудачно. На уровне, но неудачно. И ведь таких произведений у меня - море. Мне хочется ковыряться в душе слушателя.
- А ваша публика этого хочет?
- Хочет, она хочет. Не хотят те, у кого кнопка телевизора в руках. Они мне говорят - сопли все жуют, а ты нам дай веселье. Образ Надежды Бабкиной не только я сама делаю, образ формируется и по внешним причинам.
- Эта веселость и разбитность были придуманы специально для телевизора?
- Нет, я даже не думала об этом. Сама по себе я человек веселый и широкий, я как степь. Но если мы говорим об искусстве, я хочу показать другую сторону этой степи - но мне в телевизоре не дают. Когда зрители приходят на мои сольные концерты, они это получают. И спрашивают, почему не видно этого на телеэкране. А там формат. А формат - отговорка, чтобы не говорить отказы. Проще сказать - это неформат. А это - формат. Или - постарайся в формате сделать. И я вынуждена соглашаться. Я не одна, и за мной много коллективов. У меня нет мешка с деньгами.
Зато у меня есть разные программы. Я могу выйти с фолк-роком «После 11», презентовать их, и дальше они сами ездят. Могу выйти с молодежной студенческой группой «Славяне», спеть с ними что-то, и дальше они чешут свою программу. Я могу выйти с ансамблем «Русская песня, 21 век», и они будут самостоятельно работать. И мне это нравится. «Русская песня» - мое царство, и я там властвую.
- Ваши плачи и колыбельные, виртуозно артистически исполненные, по сути вообще не доходят до широкой телевизионной аудитории.
- А кто виноват? Нет программ про народные традиции. Никто не рассказывает о русском Севере, о Юге, и заодно бы рассказать про адыгейскую музыку... Говорят, нет рейтинга. Так без штанов скакать - это будет рейтинг, но это надо? На одном из телеканалов мне сказали так - народное творчество это не культура. Нормально? Все это порождает колоссальную пошлятину, и отучает от гармонии в общении людей. Между мужчиной и женщиной нет гармонии, мужики сплошные импотенты. Из-за этого безобразия на экранах.
- Поют на сцене - Инна Желанная, Сергей Старостин, Мила Кикина.
- Что мы будем говорить о тех, кто поет по клубам? Медийных-то лиц между ними нет.
- Есть. Пелагея.
- Ну, что у Пелагеи за репертуар? Смех один. А ведь могла бы! Когда она приходила сюда ко мне, я ей сказала - учиться надо, дам педагога. Нужна хорошая школа и репертуар. У нее шикарные данные. Можно так развернуться с русской песней! Нет, заблудилась, избрала другой путь…
- Она стала играть рок для того, чтобы собирать залы. Как и вы. И Пелагея собирает тысячники.
- И что? Скукота. А мы собираем стадионы! Наша группа «После 11» поиграла у нее на гастролях на разогреве, потом позвонили организаторы, и сказали, что надо было ставить именно их на финал. Потому что ее песни долго слушать невозможно.
- «После 11» сильно уступает Пелагее по популярности.
- Популярность дело наживное. Ребята учились в саратовской консерватории у таких педагогов, что к нам в Москву приезжали лекции читать. У них шикарная база. Но нет денег, чтобы пихать их везде, куда надо бы. Они талантливые люди, изобретают удивительные аранжировки. Я их никогда не брошу. Они любят музыку не за что, а просто любят. Им трудно пробиваться, но никогда не лажают. Я дала им государственный статус, они ездят по всему миру. Французы от них с ума посходили.
- В вашей книге «Душа русской песни» меня поразила фраза «делаем не этнографический музейный раритет, а поем в современной манере, чтобы каждому было ясно и понятно».
- Да, я так считаю. В музей людей не затащишь, а петь русские песни для людей надо. Я выбрала такой путь - привлечь внимание к народному жанру. И я занимаюсь этим. Кто-то идет своим путем - Желанная, Старостин - уважаю, пусть идут своим путем.
- Но ни один из девяти ваших коллективов без вас не соберет Кремля или стадиона.
- У нас нет самоцели собрать стадион. И у меня - нет. Честно говорю. Зато они поедут в любую страну мира, и достойно представят там нашу культуру. И на день металлурга, условно говоря, они поедут выступить на стадион, и так выступят, что их еще раз будут приглашать.
- Те же Манукян и Желанная так же ездят по миру представлять русскую музыку. Но они не идут на компромиссы. А ваши коллективы - идут.
- У них такая позиция, у меня такая. Разве все они не имеют право на существование? Я же не спорю, не доказываю, что они что-то плохо делают. Наоборот, я говорю им - молодцы! Уважаю их. И слава Богу, что мы есть. И чем больше нас, тем лучше. Я приветствую любые проявления в народном жанре. И поддержу любого.
- Почему на свои фестивали вы не приглашаете этих артистов? Они в ответ не приглашают вас на свои фестивали.
- Рок-группы тоже не особенно нас воспринимают, а вот «После 11» стала в прошлом году «Открытием года» в «Чартовой дюжине».
У меня 12 марта юбилейный концерт, и там выступит группа «Мельница» - будем петь русскую народную песню. «Уматурман» тоже споет народную песню. И мы добавим своей этники. Так что я приглашаю. И «Мумий Тролль» согласился, но у него американский тур, и не совпало по датам. Но вообще народники разобщены. Нет клуба, где собираются люди петь русские народные песни.
- Есть фолк-рок-клубы.
- Но там нет медийных людей. Если бы я была руководителем канала, конечно, у меня все было бы в порядке. Они бы там были. Но я не руковожу каналом. Скажем, для юбилейного концерта хочу пригласить того или иного музыканта, группу, а мне с телевидения говорят - нет, нам этого не надо, будут на второй минуте телевизор переключать. Я обещаю им, что не будут переключать - все сделаем. Мне отвечают отказом. Они борются за рейтинг. И как хорошо, что названные вами артисты этого не слышат. А я слышу каждый день. И если я перестану появляться на экране - забудут вообще о народном жанре. А так хоть маячит кто-то в телевизоре…
Я же не меняю мелодий в народных песнях. В этих песнях сложные гармонии, зажигательные ритмы - так чего не сделать их современными? Я подкладываю модную электронную ритмику, чтобы молодежь могла потанцевать. А другой выйдет, сыграет на своей сопелке ту же песню, и получит свою аудиторию. Круто.
- В сольных концертах вы отказались от аутентичной народной музыки?
- Нет, мы всегда начинаем с этого концерты - поем то, что люди не видят в телевизоре. И ближе к концу, после популярных песен и дуракаваляния, споем а капелльный блок. Это для нас тоже отдушина.
- Как вы относитесь к тому, что высшее народническое образование сделало русские песни темперированными, жестко разложило песни на ноты? А в деревнях бабушки поют четвертьтоны, они отклоняются от полутоновой структуры.
- Вы ошибаетесь. Отклонения случаются тогда, когда человек не в голосе, или с зубами проблемы. Когда проводишь звуковой анализ привезенного из экспедиций материала, совершенно очевидно, что мы имеем перед собой дефекты исполнения. Кто сказал, что деревенские исполнители всегда точны? Все ошибаются.
Есть специальные пентатонические лады, и специальные песни. Но обычно это все-таки вокальные ошибки. А что касается ритма, то все можно уложить в жесткую ритмическую структуру. Взять белгородские пересеки - там же масса сложных размеров. Поди попади. А они поют - то шесть четвертей, то три, то четыре. Да, сложно такие петь. Но можно.
Вы меня склоняете к тому, что образование - это чушь. Но без образования нет развития. У Старостина тоже высшее музыкальное образование. Но видение у всех свое. У Покровского тоже было образование, и свой взгляд. Люди, имеющие образование, могут предложить что-то, чтобы двигать народные традиции. Развивать. Мы не знаем, как на самом деле звучало то, что звучало в 18-19 веках. Даже те, кто занимаются аутентичным исполнением - и они не знают. Все давно поменялось.
Сколько вокруг информации! Эта музыка внедряется в мозг, и все меняет. И этот процесс остановить невозможно. Надо его возглавить. Возглавить и наполнить своим видением.
- При этом вы будете получать упреки в пошлости.
- Да чего болтать? Пусть каждый работает в своем формате, и получает ту аудиторию, которая хочет его слышать. Пусть довольствуются тем, кто хочет их слышать. А я хочу масштаба. И как у меня получается, так я двигаюсь.
Если кто-то в этом масштабе делает лучше, - очень хорошо. Я ни с кем не соперничаю и не соревнуюсь. В моем движении конкурентов нет, а завистников - немерено.
- А Надежда Кадышева?
- Она почти совсем не поет народных песен, и никакого отношения к русской песне не имеет. Она поет песни Саши Костюка, своего мужа. И слава Богу! Она придумала себе свою нишу, и ее заняла.
- Еще одна цитата из книги меня зацепила: «Надо так петь русские песни, чтобы не было зазорно рядом с ними поставить в программе Бетховена и Чайковского». Те ваши песни, что показывают по ТВ, я бы не поставил рядом с Бетховеном.
- Но то произведение, которое вы слышали в Кремле, вы бы поставили?
- Да.
- Так зачем обобщать? Вы-то прекрасно знаете, что есть и другой репертуар у меня. И я говорю о нем. Формат создан не мной. Я бы с удовольствием пела бы только такое, да кто ж мне даст.
...Недавно ездили в Ирландию с концертами. И я ходила по клубам, слушала ирландскую музыку и наслаждалась их танцами. Это такая подпитка для меня! Неведомая для меня культура, но она легко воспринимается. Зажигательный танец, и напевность схожа с нашей, но не попадает в наш квадрат - есть свои хитрости. Люди сидят за столами, и с кайфом поют свои ирландские песни - ну почему у нас люди не поют свои русские песни? Почему нас отлучают, отваживают от этого? Это как национальная программа по уничтожению национального духа в каждом человеке большой страны.
- И у нас много групп играет ирландскую музыку. Даже побольше, чем русскую…
- Мне было приятно встать и спеть там нашу русскую песню. И была встречена не меньшим количеством аплодисментов. Понимаю, что экзотика. Но я сделала это с уважением к их культуре. У нас и играют ирландскую музыку, и школы танцев, и великолепные номера ансамбля Моисеева. Но почему нет ни на телевидении, ни на радио программы, где говорится о нашей многоцветной культуре с разными этническими оттенками? Не говоря уж о русской культуре, объединяющей всех. Почему мы так себя не любим? Не ценим традиции и не уважаем наших предков. Я вижу опасность в этом.
Я верой и правдой служу народному жанру. Я безумно люблю это, я выросла на этом. Когда мне бывает совсем хреново, я еду на свою крошечную дачу в Подмосковье, и задницей кверху начинаю пахать. Руками. Бороться с кротами. Сажаю траву. Снимаю дерн. Зову весь коллектив, жарим шашлык, один на гармошке играет, другие в земле копаются. Земля дает силищу! У меня все цветет и буйствует. У меня в подъезде огромные окна, и все в цветах. И зимой цветы цветут. Когда соседи уезжают, то выставляют на эти окна цветы, зная, что их будут поливать. У меня домработница всегда поливает, подкармливает. Жалко, что ли, лишней капли воды?
Мне дарят цветы - я розы укладываю в ванну, брошу сахарку - они потом у меня по две недели стоят. Такое у меня хобби. И видишь результат! Люблю порядок. Сделал дело - гуляй, учись.
- Не все знают, что вы учились в трех институтах - дважды закончили Гнесинку и еще Высшие режиссерские курсы. Это не очень вяжется с привычным образом народной певицы.
- Бабушки в деревнях поют в том числе для того, чтобы мы эту информацию превратили в искусство. А чтобы превратить в искусство, надо иметь образование.
Народное творчество многогранно, и надо уметь вычленить из него самое важное. Низкий поклон людям, которые открыли в институте Гнесиных факультет руководителей народных хоров, потом спустя несколько лет открыли факультет сольного народного пения. Бабушек осталось мало-мало. Деревня истреблена, ее уничтожили. Я надеюсь, что родится что-то новое, фермерское. У нас ведь изначально аграрная страна. Наши недра вообще не надо трогать, а все, что родит земля в разных климатических поясах - хватило бы и нам, и на экспорт, и на взаимоотношения. Пушнина, лес, овощи и фрукты - все есть!
Народные традиции - культура взаимоотношения людей. Вера, нравственность, любовь. Любовь в широком смысле. Все базируется на обрядах и традициях. Но надо вспомнить про русскую классическую музыку - Чайковский, Бородин, Римский-Корсаков. Там же народные мелодии в основе! Помещики делали крестьянские театры, те соревновались между собой. И дешевки в их спектаклях не было, высокие чувства и высокие отношения.
Когда приезжаешь в деревню, поешь для бабушек, они же говорят мне: «Ты чего распелась тут, ты мне сыграй песню». Песню играть надо! Чтобы зритель чувствовал все.
Нашлись люди, которые поняли, что надо русскую культуру поднимать до академического уровня. Я очень благодарна им.
- Это было правильное решение?
- Очень правильное. Те бабушки, что есть в деревне, они так и есть в деревне. Но, учась, я общалась с потрясающими профессорами, их нет сейчас. Все обмельчало. А мы были голодные, бегали по театрам. Приезжал «Ла Скала» - мы разрывали милицейские кордоны. Мы жадно впитывали все. В пятницу садились на поезд, ехали в Орел или Тулу, или Прибалтику - и наслаждались разностью культур.
Причем мы учились на дневном факультете. У меня уже был свой коллектив, я родила сына - но у меня мысли не было брать академический отпуск. Нянек не было, так с собой ребенка таскала, с соседями договаривалась. Важен был человеческий фактор. По деревне идешь - «Здравствуйте!» - «Здравствуйте!» Идет обмен энергиями.
Нам в последние годы задурили голову модными штуками, мы, дескать - Европа! Так они в Европе уважают свою культуру, а мы - нет. Какая же мы Европа?
По учебному плану мы обязаны были ездить в экспедицию, и из каждой экспедиции необходимо привезти минимум сто народных песен. У меня этого материала знаете сколько? Но чтобы сегодня я могла его исполнить со сцены, я должна потрудиться, я должна принять условия 21 века. Гармонизировать, инструментовать, одеть модный фасон - но идею и мелодию оставить прежними. Плюс все мои артисты с высшим образованием, они способны на импровизацию, а это высший пилотаж в искусстве - сочинить свои ноты. Я приношу песню, ее разучили, и начинаем петь. Вот сопрано пошло в подголосок, баритоны хотят туда-сюда, тогда я пою вот так. Зафиксировали, получилось полотно. Трижды спели. Вышли перед небольшой аудиторией, поем эту новую песню…
- Без фиксации никак не обходится?
- Надо же понять, правильно сделали или неправильно! Если поняли, что правильно - то записываем получившееся на ноты. И получается итоговая партитура, готовая форма. Как продукт импровизации.
- Разве бабушки поют когда-нибудь одинаково одну и ту же песню?
- Именно так и поют, только эмоции разные вкладывают. Мелодия одна и та же, но настроение разное и возраст разный. Девка споет задорно, беззубая старушка споет с мудростью. Песня будет одна и та же, но акценты разные.
Вот песня «Лютики-цветочки у меня в садочке» - она не о цветах. Эти цветочки не просто так растут, она их срывала, искала милого дружка. Она спустилась к ручью, василек сорвала - а он идет. Представляете ее смущение? Так что песня совсем не про цветы, как может показаться.
- То есть по вопросу импровизации вы сильно расходитесь с позицией Сергея Старостина или Ансамбля Покровского.
- Ансамбль Покровского работает у меня в театре. Когда Покровский был жив, мы были и конкурентами, и оппонентами друг для друга. У Мити было много поклонников, а с Тамарой Смысловой, его женой, мы учились вместе за одной партой. Потом уже у Мити пошла другая личная жизнь, но тот состав со Смысловой я считаю каноническим. Когда он умер, я пришла в Союз композиторов и увидела коллектив, буквально стекающий со стены. Мне стало их жалко. И мне стало одиноко, мне самой. Я не о них думала, я о себе думала. Корысть взыграла, потому что нет оппонента. Я продумала целую ночь, и решила взять их к себе в театр.
Я не руковожу их творческим процессом. Но я знаю, что у них есть помещение для репетиций, есть возможность делать декорации. Как они читали лекции, так и читают. Как делали этнические эксперименты, так и делают. Остальные участники ансамбля Покровского делают свои дела, я в это не лезу. Я помогла Тамаре Смысловой и тем, кто пришел с ней. Они работают как Ансамбль Дмитрия Покровского, и у них государственный статус, потому что у меня статус государственного театра. Я получаю радость, когда они играют свои спектакли. Просто кайфую.
Ведь я когда-то тоже могла пойти в этнику, это было очень модно. Но делать то, что делают Покровский и «Карагод», мне не хотелось. Я решила выбрать экспериментальный путь, собственный. Фольклор, который собирает и поет Старостин, очень хорош. На 10 минут. И все. А мне надо тащить воз дальше, на полтора часа. И экзотикой тут не вытянешь. Но я тоже умею так петь.
Любая импровизация хороша, когда она подготовлена. Отрепетирована. Никто не знает, сколько мы протянем длинные ноты - я подняла руку, и вступила другая солистка. Никто не знает, какая эмоция будет сегодня. Я могу замедлить темп или ускорить. Но мы все равно знаем, что в этом куске - импровизирует тенор.
Нас в свое время ругали за то, что мы поем без нот во время репетиционного периода. У меня был преподаватель, который ставил мне колы - за импровизации и опевания, которых нет в нотах.
У нас два тенора - один густой, другой очень высокий. Потому один тенор звучит вместе с альтами один-в-один, но дает тембральную окраску, обогащающую альт, придает мясистый тембр. У меня хороший альт - я могу петь в унисон с моими альтами, и никто не разберет, поет мужик или баба. Но замес тенора с альтами получается такой, что это стало нашим ноу-хау. И мне не жалко делиться своими секретами! Я провожу мастер-классы, все рассказываю и показываю.
Разве можно брать за основу пение старушки? Она ведь в молодости пела совсем иначе - звонче! Зачем обижать человека копированием? Ухватил суть, и расскажи это людям. Не надо по-старушечьи шамкать и покряхтывать.
- Сейчас действительно много фольклорных ансамблей поют старушечьими голосами, ориентируясь на нынешнее звучание деревенских бабушек.
- Где они поют?
- Скажем, Анжела Манукян поет именно так, и ездит по всему миру.
- Для меня развитие состоит в творческой свободе. Мне не нужны рамки. Наступит старость, и я спою старческим голосом. Она пока не наступила.
- «Народные» факультеты в советское время выпускали огромное количество музыкантов для народных хоров и ансамблей народных инструментов. Это движение оказалось абсолютно неплодотворным, и вымерло само собой. Причем изрядно скомпрометировав русскую песню.
- Нет-нет, вы путаете оркестры народных инструментов и Государственные хоры. Эти коллективы численностью по 120 человек, в которые входили хор, оркестр, балет - этот искусственно созданный монументализм - сыграли значимую роль. Они олицетворяли единение и грандиозный дух страны. То, чего сейчас нет.
- Но они целое поколение отвернули от русской народной песни.
- Ничего подобного! Вы знаете, сколько народу ходит на выступления Государственного Кубанского народного хора? Гипер-аншлаги. А почему? Люди устали от безверия. Им хочется увидеть силу духа, притулиться к чему-то мощному. К попсе, что ли, притуляться? Современную попсу за столом не поют. Выпьют, и поют народные песни. В Татарии - татарские, в Удмуртии - удмуртские, в русской компании - русские.
Надо возрождать народное искусство. Надо делать так, как чувствуешь. Вперед! Кто сказал, что это правильно, а это неправильно? В культурном пространстве границ нет, запретов нет.
Как-то в начале нашей карьеры мы приехали с концертом в деревню, и в клуб пришло буквально три человека. Девочки мне говорят - давай споем три песни, и поедем. Нет, говорю, мы будем петь полноценную программу. Для этих трех. Сегодня три, завтра тридцать, послезавтра - сто. И так и было.
Сейчас привыкли рассматривать песню как развлечение. А песня - это жизнь. Сколько есть эмоций в человеке, столько жизнь продолжается. И в песнях все это есть, она пробуждает чувства, ковыряет в душе. Я горжусь, когда ко мне после концертов подходят и говорят: «Мы горды, что мы русские, что живем в России». Это высшее счастье для меня. Огромная сила любви из зала идет на сцену, такая мощь!
Поэтому я отметаю вопросы о том, как правильно и неправильно поется народная песня. Каждый может петь так, как хочет, и у каждого есть свой зритель и свои единомышленники. Я жесткий руководитель, не всем в угоду. У меня седьмое поколение в театре, молодая команда. Когда мне стареть? Те, что ушли - не выдержали суровых требований. Мне надо, чтобы все быстро реагировали, чтобы продукт был качественный, чтобы не было развалюх, а собранность была. Чтобы четко выбрасывали энергию там, где надо. Чтобы чувствовали помещение и аудиторию, умели завоевывать зрителя.
Тут целая наука, математика, все просчитывается. Надо знать, когда послать импульс. Это со стороны кажется, что вот заорала Надя…
- Как вы работаете с энергиями?
- Смотрю площадку. Составляю репертуар. Сначала раскачка - я готовлю аудиторию к себе, приручаю. Но бывает и так, что с порога в морду - открылась, и вот я, здрасьте! Главное, ввязаться в драку, и посмотрим, кто победит. А бывает, что приручаешь-приручаешь, а потом шарахнешь так, что начинается жар в зале. Я владею этим ремеслом.
И принимать энергию от зала надо обязательно. Незачем без смысла трепыхаться. Надо ощущать эти энергии, и получать громадное удовольствие! Все по-честному. Никакого обмана. Грамотно составь репертуар, и грамотно его подавай. Очень простые рецепты, но не все его слышат.
Я иной раз прошу своих составить список песен на концерт. Потом спрашиваю - где у тебя акцент, где кульминация, где у тебя финал? Неправильно выстроил. Ты сейчас оторвал людей, и их надо заново готовить к финалу. Четыре произведения спел в никуда - у зрителей отнял время, и себя изуродовал. Где твой кайф? Ты же должен так кайфануть, чтобы они все поняли. Сначала надо поздороваться, презентовать себя - тут каждый высматривает на сцене, баба выглядывает себе мужика, и на баб поглядывает с ревностью… Ребята, говорю, учитывайте все эти тонкости!
Я не говорю, что всегда права. Я извиняться умею, если что. Но я всегда помню, что за мной стоит бренд «Бабкина». У нас был довольно трагический спектакль с симфоническими вставками и невеселым финалом. И я решила так. Выхожу, веселюсь, смеюсь - четыре минуты. Зрители получают то, за чем они пришли. А потом я говорю - то, что будет происходить на сцене, для вас будет непривычно. И для меня тоже! Но зрители уже получили то, чего ждали, режиссер рассказывает про идею спектакля, я переодеваюсь и начинаю представление. Зрители воспринимают так, как надо. Не сделай это предисловие, они приняли бы, но не так легко!
http://www.guruken.ru/interview/nadejda-babkina-2010-2
- Вам комфортно, когда зрители не воспринимают то, что не вписывается в бренд «Бабкина»? На юбилее Бориса Моисеева в Кремле Вы пели трагический плач, я смотрел на зрителей - я видел шок в их глазах.
- Хорошо, значит, цель достигнута! Ведь вечный вопрос: а чем удивлять будем? За три с половиной минуты надо удивить. Зато я видела глаза Вовки Винокура, который знает меня наизнанку, и плакал… Это ж я еще неудачно спела.
- Великолепно было спето!
- Для себя я знаю, что неудачно. На уровне, но неудачно. И ведь таких произведений у меня - море. Мне хочется ковыряться в душе слушателя.
- А ваша публика этого хочет?
- Хочет, она хочет. Не хотят те, у кого кнопка телевизора в руках. Они мне говорят - сопли все жуют, а ты нам дай веселье. Образ Надежды Бабкиной не только я сама делаю, образ формируется и по внешним причинам.
- Эта веселость и разбитность были придуманы специально для телевизора?
- Нет, я даже не думала об этом. Сама по себе я человек веселый и широкий, я как степь. Но если мы говорим об искусстве, я хочу показать другую сторону этой степи - но мне в телевизоре не дают. Когда зрители приходят на мои сольные концерты, они это получают. И спрашивают, почему не видно этого на телеэкране. А там формат. А формат - отговорка, чтобы не говорить отказы. Проще сказать - это неформат. А это - формат. Или - постарайся в формате сделать. И я вынуждена соглашаться. Я не одна, и за мной много коллективов. У меня нет мешка с деньгами.
Зато у меня есть разные программы. Я могу выйти с фолк-роком «После 11», презентовать их, и дальше они сами ездят. Могу выйти с молодежной студенческой группой «Славяне», спеть с ними что-то, и дальше они чешут свою программу. Я могу выйти с ансамблем «Русская песня, 21 век», и они будут самостоятельно работать. И мне это нравится. «Русская песня» - мое царство, и я там властвую.
- Ваши плачи и колыбельные, виртуозно артистически исполненные, по сути вообще не доходят до широкой телевизионной аудитории.
- А кто виноват? Нет программ про народные традиции. Никто не рассказывает о русском Севере, о Юге, и заодно бы рассказать про адыгейскую музыку... Говорят, нет рейтинга. Так без штанов скакать - это будет рейтинг, но это надо? На одном из телеканалов мне сказали так - народное творчество это не культура. Нормально? Все это порождает колоссальную пошлятину, и отучает от гармонии в общении людей. Между мужчиной и женщиной нет гармонии, мужики сплошные импотенты. Из-за этого безобразия на экранах.
- Поют на сцене - Инна Желанная, Сергей Старостин, Мила Кикина.
- Что мы будем говорить о тех, кто поет по клубам? Медийных-то лиц между ними нет.
- Есть. Пелагея.
- Ну, что у Пелагеи за репертуар? Смех один. А ведь могла бы! Когда она приходила сюда ко мне, я ей сказала - учиться надо, дам педагога. Нужна хорошая школа и репертуар. У нее шикарные данные. Можно так развернуться с русской песней! Нет, заблудилась, избрала другой путь…
- Она стала играть рок для того, чтобы собирать залы. Как и вы. И Пелагея собирает тысячники.
- И что? Скукота. А мы собираем стадионы! Наша группа «После 11» поиграла у нее на гастролях на разогреве, потом позвонили организаторы, и сказали, что надо было ставить именно их на финал. Потому что ее песни долго слушать невозможно.
- «После 11» сильно уступает Пелагее по популярности.
- Популярность дело наживное. Ребята учились в саратовской консерватории у таких педагогов, что к нам в Москву приезжали лекции читать. У них шикарная база. Но нет денег, чтобы пихать их везде, куда надо бы. Они талантливые люди, изобретают удивительные аранжировки. Я их никогда не брошу. Они любят музыку не за что, а просто любят. Им трудно пробиваться, но никогда не лажают. Я дала им государственный статус, они ездят по всему миру. Французы от них с ума посходили.
- В вашей книге «Душа русской песни» меня поразила фраза «делаем не этнографический музейный раритет, а поем в современной манере, чтобы каждому было ясно и понятно».
- Да, я так считаю. В музей людей не затащишь, а петь русские песни для людей надо. Я выбрала такой путь - привлечь внимание к народному жанру. И я занимаюсь этим. Кто-то идет своим путем - Желанная, Старостин - уважаю, пусть идут своим путем.
- Но ни один из девяти ваших коллективов без вас не соберет Кремля или стадиона.
- У нас нет самоцели собрать стадион. И у меня - нет. Честно говорю. Зато они поедут в любую страну мира, и достойно представят там нашу культуру. И на день металлурга, условно говоря, они поедут выступить на стадион, и так выступят, что их еще раз будут приглашать.
- Те же Манукян и Желанная так же ездят по миру представлять русскую музыку. Но они не идут на компромиссы. А ваши коллективы - идут.
- У них такая позиция, у меня такая. Разве все они не имеют право на существование? Я же не спорю, не доказываю, что они что-то плохо делают. Наоборот, я говорю им - молодцы! Уважаю их. И слава Богу, что мы есть. И чем больше нас, тем лучше. Я приветствую любые проявления в народном жанре. И поддержу любого.
- Почему на свои фестивали вы не приглашаете этих артистов? Они в ответ не приглашают вас на свои фестивали.
- Рок-группы тоже не особенно нас воспринимают, а вот «После 11» стала в прошлом году «Открытием года» в «Чартовой дюжине».
У меня 12 марта юбилейный концерт, и там выступит группа «Мельница» - будем петь русскую народную песню. «Уматурман» тоже споет народную песню. И мы добавим своей этники. Так что я приглашаю. И «Мумий Тролль» согласился, но у него американский тур, и не совпало по датам. Но вообще народники разобщены. Нет клуба, где собираются люди петь русские народные песни.
- Есть фолк-рок-клубы.
- Но там нет медийных людей. Если бы я была руководителем канала, конечно, у меня все было бы в порядке. Они бы там были. Но я не руковожу каналом. Скажем, для юбилейного концерта хочу пригласить того или иного музыканта, группу, а мне с телевидения говорят - нет, нам этого не надо, будут на второй минуте телевизор переключать. Я обещаю им, что не будут переключать - все сделаем. Мне отвечают отказом. Они борются за рейтинг. И как хорошо, что названные вами артисты этого не слышат. А я слышу каждый день. И если я перестану появляться на экране - забудут вообще о народном жанре. А так хоть маячит кто-то в телевизоре…
Я же не меняю мелодий в народных песнях. В этих песнях сложные гармонии, зажигательные ритмы - так чего не сделать их современными? Я подкладываю модную электронную ритмику, чтобы молодежь могла потанцевать. А другой выйдет, сыграет на своей сопелке ту же песню, и получит свою аудиторию. Круто.
- В сольных концертах вы отказались от аутентичной народной музыки?
- Нет, мы всегда начинаем с этого концерты - поем то, что люди не видят в телевизоре. И ближе к концу, после популярных песен и дуракаваляния, споем а капелльный блок. Это для нас тоже отдушина.
- Как вы относитесь к тому, что высшее народническое образование сделало русские песни темперированными, жестко разложило песни на ноты? А в деревнях бабушки поют четвертьтоны, они отклоняются от полутоновой структуры.
- Вы ошибаетесь. Отклонения случаются тогда, когда человек не в голосе, или с зубами проблемы. Когда проводишь звуковой анализ привезенного из экспедиций материала, совершенно очевидно, что мы имеем перед собой дефекты исполнения. Кто сказал, что деревенские исполнители всегда точны? Все ошибаются.
Есть специальные пентатонические лады, и специальные песни. Но обычно это все-таки вокальные ошибки. А что касается ритма, то все можно уложить в жесткую ритмическую структуру. Взять белгородские пересеки - там же масса сложных размеров. Поди попади. А они поют - то шесть четвертей, то три, то четыре. Да, сложно такие петь. Но можно.
Вы меня склоняете к тому, что образование - это чушь. Но без образования нет развития. У Старостина тоже высшее музыкальное образование. Но видение у всех свое. У Покровского тоже было образование, и свой взгляд. Люди, имеющие образование, могут предложить что-то, чтобы двигать народные традиции. Развивать. Мы не знаем, как на самом деле звучало то, что звучало в 18-19 веках. Даже те, кто занимаются аутентичным исполнением - и они не знают. Все давно поменялось.
Сколько вокруг информации! Эта музыка внедряется в мозг, и все меняет. И этот процесс остановить невозможно. Надо его возглавить. Возглавить и наполнить своим видением.
- При этом вы будете получать упреки в пошлости.
- Да чего болтать? Пусть каждый работает в своем формате, и получает ту аудиторию, которая хочет его слышать. Пусть довольствуются тем, кто хочет их слышать. А я хочу масштаба. И как у меня получается, так я двигаюсь.
Если кто-то в этом масштабе делает лучше, - очень хорошо. Я ни с кем не соперничаю и не соревнуюсь. В моем движении конкурентов нет, а завистников - немерено.
- А Надежда Кадышева?
- Она почти совсем не поет народных песен, и никакого отношения к русской песне не имеет. Она поет песни Саши Костюка, своего мужа. И слава Богу! Она придумала себе свою нишу, и ее заняла.
- Еще одна цитата из книги меня зацепила: «Надо так петь русские песни, чтобы не было зазорно рядом с ними поставить в программе Бетховена и Чайковского». Те ваши песни, что показывают по ТВ, я бы не поставил рядом с Бетховеном.
- Но то произведение, которое вы слышали в Кремле, вы бы поставили?
- Да.
- Так зачем обобщать? Вы-то прекрасно знаете, что есть и другой репертуар у меня. И я говорю о нем. Формат создан не мной. Я бы с удовольствием пела бы только такое, да кто ж мне даст.