Преданья старины глубокой: Болеслав Храбрый (продолжение 3)
Болеслав Храбрый и две княжны - Киев 1018
Статья "Bolesław Chrobry i dwie księżniczki - Kijów 1018” опубликована на интернет-портале histmag.org 15 апреля 2013 г. Автор статьи, Крыстына Лукасевич, является магистром истории, выпускницей университета Калгари (Канада), членом Польского Научного Института в Америке. Она является автором работ на тему истории поляков в Альберте, опубликованных в ежеквартальном журнале „Alberta History”, а также книги «Владыслав Варненьчик, крестоносцы и кавалер Святой Екатерины», изданной в 2010 г. издательством "Аллегория" в Варшаве. В сегодняшней записи публикуется 4-й фрагмент перевода. Начало перевода вы можете найти в записи от 20 апреля 2013 г.
Отсутствует единодушие в вопросе оценки поведения Болеслав по отношению к княжне. Ежи Стшельчик, который много места посвящает представлению различных мнений о предполагаемой связи Болеслава Храброго с русской княжной, осторожно утверждает, что киевский инцидент, как представляется, бросает невыгодный свет на нашего Болеслава». Но он считает, что «версия Галла Анонима о изнасиловании Предславы из мести покоренному Ярославу, не заслуживает доверия и является искажением событий». Автор, в свою очередь предполагает, что Болеслав мог иметь с Предславой длительную связь, не подтвержденную заключением брака [15]. Согласно мнению Казимежа Марка Бараньского, Болеслав поступил с Предславой «очень некрасиво». Тем не менее, автор оправдывает поступок Болеслава необходимостью спасения чести:
«Разве мог Болеслав поступить иначе? Вся польская знать и все воины знали об оскорблении, которому подвергся их властитель, когда Ярослав отказал ему в руке свое сестры. Болеслав должен был ответить на это также оскорблением. Если бы он не сделал это, его авторитет среди воинов мог бы пострадать. В то же время унижение Предславы, а прежде всего Ярослава, им должно было понравиться. Они увидели бы, что никто не может безнаказанно оскорблять их предводителя[16].»
Яцек Банашкевич даже утверждает, не согласуясь с правдой, что после вступления в Киев Болеслав Храбрый был торжественно посажен на трон, не смотря на недовольство Святополка. И далее, развивая сюжет принятия власти, состоящий из трех актов: торжественного принятия власти (adventus regis), то есть приветствуемого всеми вступления, возведения на трон и принятия в свое ложе княжны,- он пишет:
«Последним событием трехэтапного процесса превращения во властителя Киева и всей земли является взятие в свое [Болеслава Храброго] ложе дочери Владимира, которой он когда-то добивался, той, которая ожидала входящего в город триумфатора в храме святой Софии и была свидетельницей занятия трона своим будущим господином и мужем. [...] Супружество с дочерью властителя является простым и действенным способом приобретения права на королевство и на управление им. Сам же факт использования такого союза, как видим, сильно выделяется в сообщениях и использует очевидную в то время и убедительную символику захвата в собственность, принятия - через взятие женщины-княжны - и королевства, которое она олицетворяет и представляет [17]».
Во время чтения приведенных выше мнений напрашиваетcя ряд замечаний. Их авторы, не одобряя поступок Болеслава (трудно ожидать другой оценки в культурной действительности XXI века), в то же время оправдывают его в культурных категориях средних веков. Они представляют поступок Болеслава как обязанность, с точки зрения угрозы чести князя. Они подвергают достоверность, в особенности более поздних источников, но сообщаемые в них факты считают правдивыми. Они не критично принимают утверждения Титмара, забывая о его отрицательном отношении к польскому князю. Они не обращают внимания на то, откуда автор черпал информацию об «инциденте» с Предславой. Кроме того, они игнорируют информацию, сообщенную хронистом, о том, что Болеслав послал архиепископа Киева к Ярославу с предложением об обмене женщин его семьи на свою дочь.
В свете обстоятельств, имевших место в Киеве, инсинуации Титмара нельзя принимать серьезно. Как уже упоминалось, трудно представить, что Болеслав изнасиловал сестру Ярослава, а потом ожидал от него выдачи дочери. Польский князь имел шанс вернуть ее только благодаря обмену на женщин из семьи Ярослава, которые были обнаружены им в Киеве. Поэтому становится понятным, что самой значимой заложницей Болеслав признал сестру Ярослава, и совсем не из-за собственного оскорбления. Даже если за год до этого Болеслав хотел получить сестру Ярослава, то это было связано с предложением заключения с Ярославом мирного договора, гарантируемого супружеством. Поскольку договор заключить не удалось, нельзя говорить и об оскорблении Болеслава, за которого Ярослав не выдал свою сестру. Оборот «ранее им присмотренную», означает, однако, что речь шла о конкретной сестре, Предславе, но причина была совершенно иной.
Владимир Великий (иллюстрация из книги "The Story of Russia", R. Van Bergen, 1905 год)
Предслава была самой старшей дочерью Владимира Великого и одной из двух родных сестер его сына Ярослава. Не подлежит сомнению, что среди одиннадцати женщин, находившихся летом 1018 года в Киеве, именно Предслава была той единственной, имя которой хронист признал заслуживающим упоминания, она была самой ценной заложницей. Именно она была одной из двух родных сестер Ярослава и именно она было его лояльной союзницей и связной, когда Святополк овладел Киевом. Правда, Титмар сообщает о пребывании в Киеве также жен Ярослава, но русские источники, которые информированы, вероятно, лучше остальных, называют только одну жену Ярослава. Это была шведская княжна Ингегерда, на которой Ярослав женился в 1019 г., то есть через год после рассматриваемых событий [18]. С другой стороны, в 1018 г. Ярославу было уже около сорока лет, поэтому возможно, что в Киеве у него была сожительница, или конкубина [19]. В этом месте стоит подчеркнуть, что понятие «конкубина» в средние века, до тридентского собора 1563 г., имело другое значение, чем в наше время. Связи этого типа в средневековой Европе встречались достаточно часто, причем конкубинат (совместное проживание светских лиц без заключения брака) одобрялся церковью при условии, что это был моногамный брак, имеющий признаки длительного. Конкубина происходила, обычно, из менее знатного сословия, чем мужчина, а дети, родившиеся от этого брака, воспринимались церковью как законнорожденные и имели право наследования отцу [20]. В этом конкретном случае союз с женщиной, которую Титмар называл женой, мог был конкубинативным. Он не был отмечен русскими источниками, поскольку Ярослав заключил брак, санкционированный церковью, только в 1019 г. Поэтому становится понятным, что Болеслав, желая вернуть дочь, выбрал в качестве заложницы родную сестру врага, а не особу, которая не являлась его полноправной женой.
Продолжение перевода статьи читайте в следующей записи моего журнала