Cлужение американскому гегемону дает польскому правящему лагерю ощущение глобальной значимости
Бронислав Лаговский: Польская миссия на Востоке
Статья «Bronisław Łagowski: Polska misja na Wschodzie» была опубликована в номере 19/2014 еженедельника «Przegląd». Автор статьи - Бронислав Лаговский (Bronisław Łagowski). Бронислав Лаговский - польский философ, историк мысли, эссеист, публицист, профессор Педагогического Университета на пенсии.
Что видно, а чего не видно? - задавался вопросом Фредерик Бастиа, описывая, как выглядит рыночная экономика. Видно, что в течение двадцати с лишним лет в Польше выросло потребление. Оно растет почти все послевоенное время, но не так скачкообразно. Доступ к товарам упростился и перестал быть унизительным, автомобили стали товаром повседневного и всеобщего потребления. Именно они стали, прежде всего, тем, что видно. Даже возле бедных деревенских домов часто можно видеть по два-три автомобиля, причем приличных марок. Тот, кто смотрит на все по-хозяйски, скажет, что этих автомобилей по сравнению с дорогами и качеством жилья слишком много, они являются как бы проявлением потребления демонстративного, на показ, так как скорость передвижения по городу не увеличилась. Но не будем капризничать - свобода заниматься экономической деятельностью и вход в западноевропейскую рыночную и цивилизационную зону изменили внешний вид страны и повседневную жизнь людей к лучшему. Это видно. А чего не видно? Выдающийся экономист Анджей Карпиньский в работе под рабочим названием "Взгляд эксперта на сегодня и завтра польской экономики" (вскоре она будет издана) утверждает, что зависимость польской экономики от международного рынка имеет полуколониальный характер. Этот термин на журналистском языке, возможно, немного значит, но экономисты придают ему более точный смысл. Польская экономика является полуколониальной в том смысле, что она характеризуется большей продажей на собственном внутреннем рынке импортных товаров, чем товаров собственного производства. Участие сырья и полуфабрикатов малой степени переработки достигает во всем производстве и экспорте уровня втрое более высокого, чем в 15 странах Европейского Союза. "Почти полной является наша зависимость от импорта и поставок для экономики сложной техники и современных технологий. Эта область опирается почти на 80% процентов на импорт, в то время как в ЕС в среднем только 30% этих товаров имеет импортное происхождение, хотя и это слишком много". Приведенное среднее зависит от таких же отсталых экономик, как польская и приближенные к ней по уровню. Явно полуколониальной чертой является "экспорт живой рабочей силы, превышающий вложение труда в экспортируемые нами изделия. Польша стала самым большим экспортером рабочей силы в Европе". Более радикально о полуколониальном характере III Речи Посполитой пишет профессор Витольд Кежун, но его книгу, которую очень хвалят, я еще не успел прочитать. Анджей Карпиньский очень справедливо добавляет, что "наличие этих признаков модели полуколониальной зависимости появилось не теперь, а наблюдается уже 150-200 лет". Хочется сказать, что так было всегда, если бы не те сложности, которые вносят в расчеты прежние немецкие земли. Поляки понизили цивилизационный уровень этих земель и ничего не делают, чтобы приблизится к прежнему состоянию. Некоторые вещи видны или не заметны, в зависимости от того, кто смотрит. Польша последнего 20-летия совершила огромный прогресс по количеству автомобилей на разбитую голову жителя, но, как и раньше, остается одной из наиболее бедных стран Европы. И если бы речь шла только о бедности!
Профессор Карпиньский пишет своим деловым, бесстрастным тоном: "С этим связана еще одна угроза, которая может казаться достаточно отдаленной по сравнению с названными экономическими угрозами. Имеется в виду прогрессирующая деструкция польского языка. (...) Язык является основным элементом национальной идентичности. В этой области происходят тревожные процессы." Он цитирует профессора Лешека Кузьницкого, в течение многих лет бывшего президентом Польской Академии Наук. "Ни захватчики, ни оккупанты не уничтожили польский язык так, как это сделали в свободной стране сами поляки". К этому следует отнести и прогрессирующую деформализацию нравов, культуры, рассматриваемой и как художественное выражение и как форма сосуществования. Стираются границы того, что в жизни разрешено, желательно, а что запрещено. Рост самоубийств указывает на далеко зашедшую аномию. С удовольствием описываемое социологами явление почти всеобщего отсутствия взаимного доверия указывает на то, что поляки со статистической точки зрения не отличаются правдивостью, наоборот, они лживы, их отличает склонность к обману, польское воровство удивляет иностранцев с Запада. Поведение и словарь становятся все более непристойным, этим отличаются также кино и театр. Складывается впечатление, что Польша является страной культурной грязи. В общественной жизни никто не ожидает честного поведения, великодушие стало книжным понятием. Эта отсталость по сравнению с Западной Европой, которую экономисты могут описать на языке статистики, проявляется также и в культуре жизни. Не хотелось бы упоминать то, что произошло в области среднего и высшего образования. Последствия проявятся с задержкой и будут плачевными. Словом, не похоже, чтобы Польша могла сравняться со своими западными и северными соседями по цивилизованности.
Я не опасаюсь написать здесь ничего такого, о чем не слышал бы от других. Несмотря на это, у меня не складывается впечатление, что я делаю нечто бесполезное. Очень важно для человека узнать, что в своих взглядах и ощущениях он не одинок.
Поляки массово эмигрируют на Запад, но там они не становятся полноправными членами общества. Они являются рабочей силой и потребителями, редко чем-нибудь большим. Чтобы преодолеть отсталость, необходимо органически срастись с Западом. Только в высшей степени культурный и смотрящий в будущее руководящий класс может направить нацию в эту сторону. Анджей Киёвский, выдающийся литературный критик, более чем критик, написал когда-то блестящую, и, как мне кажется, глубокую статью о том, какая страна является наиболее близким соседом Польши и наилучшим примером для нее. По его мнению, это Швеция. Полякам очень трудно воспользоваться близостью Швеции, но даже выдвижение такого нереалистичного утверждения было с определенной точки зрения открытием. Речь не идет ни о внешнем подражании, ни лишь об экономическом сотрудничестве с западными и северными соседями (нельзя забывать и о южных, потому что дела у них идут лучше, чем у нас). Важно быть органически связанными с ними, интересоваться и волноваться по поводу их жизни и их проблем. А что делает правящий лагерь Польши? Он нашел свою территорию для осуществления своей восточной миссии, пошел туда, куда направили его детское школьное чтение, а также (и это очевидно), где он может притворяться региональным игроком и даже чем-то большим, поскольку служение американскому гегемону дает ощущение глобальной значимости.
Общество, оглушенное криком всех СМИ, даже не в состоянии задать вопрос, что нам делать в этой Украине и затем мы туда пихаемся? Разве не достаточно было бы держать за них кулаки? Чему можем мы научиться в этой органической связи с Украиной? Грубости общественного поведения? Рукоприкладству в Сейме? Хозяйственности? Политическому реализму? Все еще идут споры о том, можно ли на 100% считать украинцев нацией или они лишь могут ею стать. Польша в своей истории государственности имеет большие перерывы и пробелы, наиболее важным из которых, по мнению Гедройца, явилось отсутствие этапа абсолютной монархии. Украина своего государства не имела, никакого. Единственной государственной традицией, какая была у нее, являлась советская традиция, от которой она отмежевалась. Это, в общем-то правильно, но русские сделали такой шаг умнее. Много воды утечет в Днепре, прежде чем у нее возникнут государственные навыки. Правящий в Польше лагерь и не думает чему-то учиться от кого-то. Он сам спешит со своими советами. На Украине слабая власть? У президента Коморовского уже есть совет: брать пример с польского самоуправления. Обучать украинскую армию? Этого никто лучше не сделает, чем наши военные. Премьер Туск летает по Европе и ликвидирует свободный рынок газа в пользу Украины. До этого его предшественники наложили на Польшу санкции в форме катарского сжиженного газа. Все это было бы смешно, если бы не стоило так дорого.
Столько умных людей говорило и писало, что следует порвать с "ягеллонской" мифологией, потому что на самом деле это было беззаконие, угнетение русинских крестьян польскими землевладельцами, резня по национальным и религиозным мотивам, а после всего этого - социальная и экономическая отсталость.
Действительно важной задачей Польши является органическое врастание в свое место в Центральной Европе. А что делает лагерь Солидарности? Он нашел себе территорию для своего нереализованного миссионерства на Украине и хочет ее "геополитически" переориентировать. Это настоящее геополитическое недоразумение.
PS. В одной из фраз моего предыдущего комментария мне хотелось напомнить, как ведут себя польские правительства, когда подвергают страну опасности: убегают за границу (не только в 1939 г., но и после восстаний 1831 и 1864 г.). Ни одно польское правительство, втягивающее Польшу в опасные неприятности, не будет свободно от аналогичных подозрений.