Родовые муки
Я сегодня больна,
я больна своим телом,
глаза широко раскрыты и тихо,
и лежу на родильном я ложе.
Почему я, привыкшая к смерти,
и познавшая боль, кровь и крики,
не могу удержаться от дрожи?
Милый неопытный врач пытался утешить меня,
говорил мне, как радостно жизнь даровать,
но я знаю об этом побольше, чем он,
и к чему же тогда этот лепет?
Знание - отнюдь не реальность,
Опыт - заложник у прошлого,
Так позвольте молчать безучастным,
Так позвольте смотреть тем, кто хочет.
Я теперь совершенно одна,
абсолютно, всецело, совсем,
губы в кровь, я держусь за себя, как за камень,
жду, исход мой суров, неизбежен.
Истина есть лишь одна:
я должна дать рождение ребёнку,
изнутри эта истина рвётся,
в этом нету добра, нет и злого;
в самом деле, зачем притворяться?
С первыми схватками вижу:
неожиданно солнце тускнеет.
Безразличный мир чужд и спокоен.
Я здесь одна.
Одинока я здесь.
P.S.
Перевёл стих японской поэтессы Ёсано Акико (1878-1942), которую люблю уже давно. Это поэзия исключительной силы и натуралистичности, изящная, чувственная, чистосердечная и безжалостная, не щадящая ни читателя, ни самого автора. Акико со школьной скамьи увлекалась литературой и была подписана на журнал «Мёдзё», вокруг которого тогда складывалась школа новой японской поэзии - эдакое сочетание собственной стихотворной традиции с заметными западными романтическими влияниями. Редактором этого журнала был Ёсано Тэккан, который сперва взял на себя роль поэтического наставника Акико, обучал её искусству поэзии танка, а позже стал и её возлюбленным. Юная поэтесса посвящала этому женатому мужчине свои чудесные стихи, в результате он не выдержал, развёлся и женился на Акико. Тэккан тоже был довольно влиятельным поэтом, но, по общему признанию, не таким талантливым.
Как пишут умные литературоведы, это было довольно смелым шагом в Японии начала XX века - опубликовать стихотворение о предродовых болях - такой теме, которая должна быть сокрыта не только от мужчин, но и вообще от любых посторонних. Посреди этой мобилизующейся Японии, где тогда проходила бурная модернизация с душком милитаризма, Акико была активной пацифисткой и феминисткой. Разумеется, подвергалась критике за эротические мотивы в своём творчестве. За свою жизнь Акико родила 13 детей, 11 из них выжили и выросли.
Стих я переводил с английского, так что хрен знает, что там вообще осталось от наверняка гениального оригинала, извините. А заинтересовал он меня тем, что здесь описана такая степень экзистенциального одиночества, которую никаким пиздострадальцам вовек не испытать. Ещё вот в честности к себе самому, пожалуй, женская поэзия делает мужскую почти всегда.
я больна своим телом,
глаза широко раскрыты и тихо,
и лежу на родильном я ложе.
Почему я, привыкшая к смерти,
и познавшая боль, кровь и крики,
не могу удержаться от дрожи?
Милый неопытный врач пытался утешить меня,
говорил мне, как радостно жизнь даровать,
но я знаю об этом побольше, чем он,
и к чему же тогда этот лепет?
Знание - отнюдь не реальность,
Опыт - заложник у прошлого,
Так позвольте молчать безучастным,
Так позвольте смотреть тем, кто хочет.
Я теперь совершенно одна,
абсолютно, всецело, совсем,
губы в кровь, я держусь за себя, как за камень,
жду, исход мой суров, неизбежен.
Истина есть лишь одна:
я должна дать рождение ребёнку,
изнутри эта истина рвётся,
в этом нету добра, нет и злого;
в самом деле, зачем притворяться?
С первыми схватками вижу:
неожиданно солнце тускнеет.
Безразличный мир чужд и спокоен.
Я здесь одна.
Одинока я здесь.
P.S.
Перевёл стих японской поэтессы Ёсано Акико (1878-1942), которую люблю уже давно. Это поэзия исключительной силы и натуралистичности, изящная, чувственная, чистосердечная и безжалостная, не щадящая ни читателя, ни самого автора. Акико со школьной скамьи увлекалась литературой и была подписана на журнал «Мёдзё», вокруг которого тогда складывалась школа новой японской поэзии - эдакое сочетание собственной стихотворной традиции с заметными западными романтическими влияниями. Редактором этого журнала был Ёсано Тэккан, который сперва взял на себя роль поэтического наставника Акико, обучал её искусству поэзии танка, а позже стал и её возлюбленным. Юная поэтесса посвящала этому женатому мужчине свои чудесные стихи, в результате он не выдержал, развёлся и женился на Акико. Тэккан тоже был довольно влиятельным поэтом, но, по общему признанию, не таким талантливым.
Как пишут умные литературоведы, это было довольно смелым шагом в Японии начала XX века - опубликовать стихотворение о предродовых болях - такой теме, которая должна быть сокрыта не только от мужчин, но и вообще от любых посторонних. Посреди этой мобилизующейся Японии, где тогда проходила бурная модернизация с душком милитаризма, Акико была активной пацифисткой и феминисткой. Разумеется, подвергалась критике за эротические мотивы в своём творчестве. За свою жизнь Акико родила 13 детей, 11 из них выжили и выросли.
Стих я переводил с английского, так что хрен знает, что там вообще осталось от наверняка гениального оригинала, извините. А заинтересовал он меня тем, что здесь описана такая степень экзистенциального одиночества, которую никаким пиздострадальцам вовек не испытать. Ещё вот в честности к себе самому, пожалуй, женская поэзия делает мужскую почти всегда.