эхо ожидания годо
Одна женщина, живя в Петербурге и не имея достаточно времени на досуг и развлечения, решила изменить это пагубное положение вещей, потому что доколе же можно. В связи с чем она оказалась в воскресный день, в полуденный час в заведении с приятным, но неразличимым глазу, названием, то ли Кофейная роща, то ли Раскидистый кофе в самом центральном из всех центральных районов такого памятного ей с детства центра родного города. Здесь обитали центристы, поэтому в здешней атмосфере наблюдалось больше полоумных эмпирических образов, спорадических матюгов и пустословия трепетных душ, от чего, возможно, не обнаруживалось здесь никаких направлений, никаких проложенных координатных сеток или векторов, а лишь слегка тревожное и бесконечное пространство, исчезающее в туманно-лиловой пелене совершенной петербургской нереальности. Вот в какой местности оказалась эта женщина однажды в воскресный день.
Как известно, люди обычно сообщают о себе окружающим что-то хорошее. Или хотя бы пытаются. Для этого они разговаривают друг с другом или, всё чаще, делают попытки поговорить в мессенджерах. А эта женщина -- нет, не сообщала. Она вообще мало разговаривала, она считала, что думать -- важнее. Правда, без костыля-книги делать это она немного ленилась. Вот почему она немедленно стала выбирать себе книгу, из тех, что лежали на подоконнике единственного окна заведения.
Там, на подоконнике, пылившийся от векового забвения красовался ряд изрядно потрёпанных томиков, уже давно и явно страдающих от невнимания. Так сказала бы нечасто говорившая женщина, если бы её кто-нибудь об этом спросил. Но никто её не спрашивал, и книги сами вздыхали, скрипя страницами и сетуя на своё положение. Тут были Мертвые души, которые казались женщине чересчур живыми, Преступление и наказание, где свободолюбивый дух Шиллера сильно перегибал палку, и ещё парочка Опытов человечества в явно недочитанном состоянии.
Женщина склонилась над книгами, подперев рукой голову, и устремила свой взор в никуда, как бы ожидая, что прозрение выбора свалится на неё так же внезапно, как опадают лепестки цветущей черемухи на петербургские мостовые. Как вдруг налетел и забился нервно заоконный ветерок, как таинственный незнакомец, вошедший незаметно. От чего все книги поменялись вдруг на какие-то нелепые брошюры о выращивании китайской редиски, уставы древнекитайской системы единоборств и прочие пустяки.
Не будь эта женщина такой упрямой, она могла бы встать и уйти, оставив это странное место его обитателям и их странным метаморфозам. Но она осталась, потому что считала, что самое важное в жизни -- не прекращать пытаться. Она вернулась к выбору книги, останавливаясь взглядом на одной, на другой, и, наконец, её пальцы застопорились на книге с неприметной обложкой, у которой был единственный недостаток -- её не существовало. Точнее, как выяснилось позже, она существовала, но только в воображении самой женщины. Начав читать книгу, женщина ещё не понимала и не осознавала, что в тексте этого тома отпечаталась субличность предыдущего читателя, которому книга надоела ещё на первых страницах, и он оставил там свою заметку -- Зачем ты это читаешь?.
Видимо, женщина прочитала эти слова вслух, потому что после этого головы соседей по залу стали медленно и удивленно поворачиваться к женщине. Посетители кафе почти беззвучно, но бесконечно повторяли: Зачем ты это читаешь? Зачем? Зачем?. Но женщина оставалась спокойной. Она уже поняла главный секрет этой книги -- её нужно не читать, а воображать. И она продолжала листать несуществующие страницы, пока воздух вокруг не начал густеть, как весенний кисель, превращаясь в нечто, что можно было бы, как назвать, так и не называть вовсе.
В этот момент реальность, будучи, на самом деле, хитрым сосудом для бесконечной мешанины смыслов, решила показать себя в новом свете. Скрипнув столом, за которым сидела женщина, мир как бы слегка попятился назад, грозя споткнуться о собственные ступени. И женщина внезапно почувствовала странное ощущение: как будто она вдруг поняла безысходность бесконечного ожидания и абсурдность поиска смыслов в заведении с неразличимым глазу названием то ли Кофейная роща, то ли Раскидистый кофе, читая ту самую книгу, существовавшую только в её голове.
-- Зачем ты читаешь наш чат? -- внезапно спросила девушка за стойкой у другой, сидящей за ближайшем столиком, и сама немедленно уткнулась в экран смартфона. Там, за опаловой завесой виртуального бытия, начали возникать образы новых направлений сюжета.
-- Ну ты когда выбираешь, ведь интересуешься предметом выбора? А тут -- реальность, в которой кто-то кочевряжится и как-то оный предмет опосредует. Я за себя скажу -- мне будет очень любопытно, с каких фигов и почему в мою сторону пустая посуда полетела. Это таки существенный фактор реальности, а уйти во все мудаки, а я король, я точно не хочу, видал я таких, они уже померли, как правило -- не своей смертью.
Девушка презрительно фыркнула: -- Ну кто, скажи, прочтя наш чат, признал бы его участников не то чтобы звёздами, но хотя бы психически нормальными людьми?
Женщина, вынужденно слышавшая всё это, задумалась о пустых кастрюлях и летающих чашках, как о важных символах бытия.
-- Ведь действительно -- размышляла она -- если что-то летит в твою сторону, то явно есть весомая причина для этого полёта.
-- Во всём есть плодотворные грани и небесполезные аспекты -- важно додумала она свою мысль.
Её руки продолжали листать страницы, но мысли уже уносились в сферу неведомого: она представила себе уютный уголок какой-то другой кофейни с чётким названием Уголок времени, где пустая посуда отнюдь не летает, а чинно стоит как немой свидетель происходящего.
В том воображаемом мироустройстве всё казалось слишком логичным: вот сидишь, читаешь книгу, а тут вдруг рядом кто-то падает со стула не потому, что поражён твоим спокойствием, а потому что на самого себя злобен. И вот тебе, зрителю-участнику, остаётся только понять что-то важное, но невидимое и необъяснимое, и, согласившись с собою, мысленно буркнуть -- Зачем ты это читаешь?
NB. Надо бы, конечно, понять, что тут между строк застряло, да только тогда никакая реальность никакой посуды не бросит. И это будет уже другая история, где начало - важнее, чем финал.
Как известно, люди обычно сообщают о себе окружающим что-то хорошее. Или хотя бы пытаются. Для этого они разговаривают друг с другом или, всё чаще, делают попытки поговорить в мессенджерах. А эта женщина -- нет, не сообщала. Она вообще мало разговаривала, она считала, что думать -- важнее. Правда, без костыля-книги делать это она немного ленилась. Вот почему она немедленно стала выбирать себе книгу, из тех, что лежали на подоконнике единственного окна заведения.
Там, на подоконнике, пылившийся от векового забвения красовался ряд изрядно потрёпанных томиков, уже давно и явно страдающих от невнимания. Так сказала бы нечасто говорившая женщина, если бы её кто-нибудь об этом спросил. Но никто её не спрашивал, и книги сами вздыхали, скрипя страницами и сетуя на своё положение. Тут были Мертвые души, которые казались женщине чересчур живыми, Преступление и наказание, где свободолюбивый дух Шиллера сильно перегибал палку, и ещё парочка Опытов человечества в явно недочитанном состоянии.
Женщина склонилась над книгами, подперев рукой голову, и устремила свой взор в никуда, как бы ожидая, что прозрение выбора свалится на неё так же внезапно, как опадают лепестки цветущей черемухи на петербургские мостовые. Как вдруг налетел и забился нервно заоконный ветерок, как таинственный незнакомец, вошедший незаметно. От чего все книги поменялись вдруг на какие-то нелепые брошюры о выращивании китайской редиски, уставы древнекитайской системы единоборств и прочие пустяки.
Не будь эта женщина такой упрямой, она могла бы встать и уйти, оставив это странное место его обитателям и их странным метаморфозам. Но она осталась, потому что считала, что самое важное в жизни -- не прекращать пытаться. Она вернулась к выбору книги, останавливаясь взглядом на одной, на другой, и, наконец, её пальцы застопорились на книге с неприметной обложкой, у которой был единственный недостаток -- её не существовало. Точнее, как выяснилось позже, она существовала, но только в воображении самой женщины. Начав читать книгу, женщина ещё не понимала и не осознавала, что в тексте этого тома отпечаталась субличность предыдущего читателя, которому книга надоела ещё на первых страницах, и он оставил там свою заметку -- Зачем ты это читаешь?.
Видимо, женщина прочитала эти слова вслух, потому что после этого головы соседей по залу стали медленно и удивленно поворачиваться к женщине. Посетители кафе почти беззвучно, но бесконечно повторяли: Зачем ты это читаешь? Зачем? Зачем?. Но женщина оставалась спокойной. Она уже поняла главный секрет этой книги -- её нужно не читать, а воображать. И она продолжала листать несуществующие страницы, пока воздух вокруг не начал густеть, как весенний кисель, превращаясь в нечто, что можно было бы, как назвать, так и не называть вовсе.
В этот момент реальность, будучи, на самом деле, хитрым сосудом для бесконечной мешанины смыслов, решила показать себя в новом свете. Скрипнув столом, за которым сидела женщина, мир как бы слегка попятился назад, грозя споткнуться о собственные ступени. И женщина внезапно почувствовала странное ощущение: как будто она вдруг поняла безысходность бесконечного ожидания и абсурдность поиска смыслов в заведении с неразличимым глазу названием то ли Кофейная роща, то ли Раскидистый кофе, читая ту самую книгу, существовавшую только в её голове.
-- Зачем ты читаешь наш чат? -- внезапно спросила девушка за стойкой у другой, сидящей за ближайшем столиком, и сама немедленно уткнулась в экран смартфона. Там, за опаловой завесой виртуального бытия, начали возникать образы новых направлений сюжета.
-- Ну ты когда выбираешь, ведь интересуешься предметом выбора? А тут -- реальность, в которой кто-то кочевряжится и как-то оный предмет опосредует. Я за себя скажу -- мне будет очень любопытно, с каких фигов и почему в мою сторону пустая посуда полетела. Это таки существенный фактор реальности, а уйти во все мудаки, а я король, я точно не хочу, видал я таких, они уже померли, как правило -- не своей смертью.
Девушка презрительно фыркнула: -- Ну кто, скажи, прочтя наш чат, признал бы его участников не то чтобы звёздами, но хотя бы психически нормальными людьми?
Женщина, вынужденно слышавшая всё это, задумалась о пустых кастрюлях и летающих чашках, как о важных символах бытия.
-- Ведь действительно -- размышляла она -- если что-то летит в твою сторону, то явно есть весомая причина для этого полёта.
-- Во всём есть плодотворные грани и небесполезные аспекты -- важно додумала она свою мысль.
Её руки продолжали листать страницы, но мысли уже уносились в сферу неведомого: она представила себе уютный уголок какой-то другой кофейни с чётким названием Уголок времени, где пустая посуда отнюдь не летает, а чинно стоит как немой свидетель происходящего.
В том воображаемом мироустройстве всё казалось слишком логичным: вот сидишь, читаешь книгу, а тут вдруг рядом кто-то падает со стула не потому, что поражён твоим спокойствием, а потому что на самого себя злобен. И вот тебе, зрителю-участнику, остаётся только понять что-то важное, но невидимое и необъяснимое, и, согласившись с собою, мысленно буркнуть -- Зачем ты это читаешь?
NB. Надо бы, конечно, понять, что тут между строк застряло, да только тогда никакая реальность никакой посуды не бросит. И это будет уже другая история, где начало - важнее, чем финал.