как триггеры прошлого
Можно долго вспоминать детали сеттинга своего детства или юности, но так и не очутиться в том временном пространстве сколь-нибудь явственно. Но случится вдруг какой-нибудь запах, взгляд, слово, такая вот вздорная малость, способная вернуть внезапно в тот далекий рай, обострить ощущения и восприятие давно исчезнувшего. Или вот ещё чьи-то невероятные стихи враз вскрывают законсервированные впечатления, оживляют прожитые события и сданные в архив иллюзии. И протяжное полифоничное -- Оооо... -- вырывается вздохом из нас и триггерит наши прошлые жизни...
О
О, стон тонкостенных стаканов!
Верните поэту стакан!
Не всякий любил капитанов!
Не всякий рождён в океан!
Бежит божоливень пображек!
На сушу поэт, как в тюрьму.
Куражик плавучих фуражек
Не чужед, а свойствен ему.
Мадама! Вам имя не знаю,
Но выйдемте с вами на ты.
Свобода приходит нагая.
Приди же нагая и ты.
О, мягкость твоих отелесий
Терзает корсетная вервь!
Ищу я с тобой равновесий,
Но вскольз ускользаю, как червь.
Прости, простыня, виртуоза,
Он гибок и жалобно пьян.
Я втуне! Вотще! Лакримоза!
Я в море, тирьярим-тирьям!
Прощай, уплываю я, значит,
Свободен, опасен, бродяч…
Я знаю, что ты и не плачешь,
Но я умоляю - не плачь!
Я хрупок, я наг, я словесен,
Лишён я отрепий и догм -
О, где у вас выход на лесен?
И где в этом срубе мне дом?
Свобода уходит нагая
To wander, to warble, to live!
Куда я? Куда я? Куда я?
Когда во всем мире прилив?
На перекладных по дороге
С хера на хер меня донесли,
Я всхлипнул, и краб тонконогий
Мне хрипло скомандовал: пли!
(Anya Krushelnitskaya)
...и стихи:
Тише, совы, не шумите,
Начинаем новый стих,
Про вампиров и про выпей,
И про игрища про их.
Всякой нечисти по паре
Собралось раз на горе.
Пьют чаи из самоваров,
Хека кушают с пюре.
У реки в сосновой роще
Показался экипаж.
В нём к любимой ехал тёще
Замечательный типаж.
Завопили василиски,
Побросали хек в пюре,
В тот же миг ужасно свистнул
Рак, живущий на горе.
От аспидов не умчаться,
Хоть коней всех загони,
Но к несчастью иль на счастье
Средь типажевой родни
Были ведьмы бесноваты,
Были бесы, ведьмаки.
И типажа от расплаты
Неминуемой спасли.
О
О, стон тонкостенных стаканов!
Верните поэту стакан!
Не всякий любил капитанов!
Не всякий рождён в океан!
Бежит божоливень пображек!
На сушу поэт, как в тюрьму.
Куражик плавучих фуражек
Не чужед, а свойствен ему.
Мадама! Вам имя не знаю,
Но выйдемте с вами на ты.
Свобода приходит нагая.
Приди же нагая и ты.
О, мягкость твоих отелесий
Терзает корсетная вервь!
Ищу я с тобой равновесий,
Но вскольз ускользаю, как червь.
Прости, простыня, виртуоза,
Он гибок и жалобно пьян.
Я втуне! Вотще! Лакримоза!
Я в море, тирьярим-тирьям!
Прощай, уплываю я, значит,
Свободен, опасен, бродяч…
Я знаю, что ты и не плачешь,
Но я умоляю - не плачь!
Я хрупок, я наг, я словесен,
Лишён я отрепий и догм -
О, где у вас выход на лесен?
И где в этом срубе мне дом?
Свобода уходит нагая
To wander, to warble, to live!
Куда я? Куда я? Куда я?
Когда во всем мире прилив?
На перекладных по дороге
С хера на хер меня донесли,
Я всхлипнул, и краб тонконогий
Мне хрипло скомандовал: пли!
(Anya Krushelnitskaya)
...и стихи:
Тише, совы, не шумите,
Начинаем новый стих,
Про вампиров и про выпей,
И про игрища про их.
Всякой нечисти по паре
Собралось раз на горе.
Пьют чаи из самоваров,
Хека кушают с пюре.
У реки в сосновой роще
Показался экипаж.
В нём к любимой ехал тёще
Замечательный типаж.
Завопили василиски,
Побросали хек в пюре,
В тот же миг ужасно свистнул
Рак, живущий на горе.
От аспидов не умчаться,
Хоть коней всех загони,
Но к несчастью иль на счастье
Средь типажевой родни
Были ведьмы бесноваты,
Были бесы, ведьмаки.
И типажа от расплаты
Неминуемой спасли.