И было у меня три деда) никто не забыт).
По два деда есть у всех без исключения. Мы пока не почкуемся и партеногенезом не размножаемся. И предки согласно линиям удваиваются. Так что у всех есть по два деда в анамнезе, даже у сирот - это биология, дарлинг.
А у меня было целых три деда. Всамделишных. История такова…
Незнакомый Дед.
Жила была моя баба, девка кровь с молоком красоты неописуемой. Красивая, но беднааааяяя, что церковная мышь бы сжалилась. И отдали яё в замуж по страшному расчёту - за мужика бохгатого и на двенадцать лет старше.
Сильно старика не гнобим! так как бабуле тогда стукнуло УЖЕ пятнадцать, а «мерзкому богатому старикашке» всего-то 27.
Да и богат он был относительно, всех и делов деревенский кулак. А вот добр, статен, умен - не относительно. Вовсе дал бы фору нынешним бохгатеям!
И пала моя бабуля, хоть поначалу сопротивлялась (мамадорогая её не только внешностью, но говнистым сильным характером Бог не обидел), к явоным чарам вместе с хозяйством.
Спустя гОда чары приумножились тремя детьми, а вот хозяйство пошло прахом коллективизировалось. Деду реально повезло с председателем тогдашнего ново образующегося колхоза - был он бывший дедов работник, немножко пьяница, множко активист и, главное, человек характера справедливого (кстати будущий послевоенный муж моей бабули, на пять лет её младше - о кака судьба-злодейка!).
Пришел как-то ночью тёмной колхозный председатель к деду моему, да и говорит: «Михал Арсеньич, уважаемый, ты б раскулачился…лучше прям щас…утрА не дождамшись…А то у меня бумажка лежит - с завря тебя семейством сослать к херам собачьим. Далеко-то с севера не сошлёшь, правда, но вот хоть чутку добра может сохранишь… а так ведь и расстреляют разворуют городские активисты от жадности из великих целей…»
Так темной ночью и раскулачился мой Дед «по собственному желанию» вчерашним числом.
Запер кузню, мельницу, четыре дома (в детстве по оставшимся ямам от подпольев считала, когда за черёмухой в «ту степь» бегали, ой и сладкая та черёмуха была, хоть и одичала).
И отправился со всем семейством - жена, трое деток (двое потом умерли, но не от колхозной голодухи, как модно нынче считать, а от болезней - не прививали,с), оба его родителя, тёща вдовая, брат инвалид, два работника малолетних сироты, да дядя с супружницей (поп с попадьей, прихода лишившиеся. Церкви тож к тому моменту были за ненадобностью светлой власти, и священников гнали метлой поганой в чем мать родила что сами унести могли. А унести смогли только купель, крест и икону Николая Чудотворца, которой и моих родителей в будущем бубуля благословляла) - в колхоз.
Чинил дед до самого июня сорок первого трактора с комбайнами и машины начальства. Рукастый был на зависть.
А в июне сорок первого, расцеловавши месячную дочу (маму мою) ушёл навсегда! Безвестно. По бумажке так прописано «без вести пропавший».
Ах как искала его моя баба! Сколько запросов написала! В какие поисковые группы не обращалась!
Когда умирал фронтовой товарищ деда, вместе с ним в разведке попавший в засаду, выживший, сбежавший из плена, партизанивший, отсидевший в наших лагерях (за плен епонамама). Ух, Бабуся его достала! Пришла да говорит :«Всему поверю. Что сбежал муж мой. Предал. Только скажи - живой мой муж, моя радость, моя жаль! Правду говори. Иначе на том свете тебе счастья не будет. Перед смертью говори правду!». Нет, ответил, фронтовой друг. Видел я его мёртвые глаза. И как ты могла подумать, Полька, что Мишка может быть предателем, сбежать, не разу не о детях не вспомнить, красивая баба да дура!
Искала до самого 1988, пока сама не ушла. Нам завещала. Потому что , говорила, любви даже две не бывает, и плевать на вторых и третьих мужей - они по делу, для выживания. И мы искали. Долго.
Но ТЕ Балтийские Берега больше не наши. Да. И вряд ли вот так обычного парня из разведки (как там с номером?) можно найти.
Нас только одна мысль успокаивает. Если была могила - даже те кто нас не любит о ней позаботится из христианской морали. Если сгинул в безвестности - душа его счастлива не забвением, не забвением уже правнуков.
Мой Герой. Мой пропавший ДЕД!
Старший Дед.
Года рождения, страшно сказать, аж 1874 (пипец!).
Японскую войну прошёл.
Первую мировую - вплоть до октябрьского переворота.
За революцию дрался.
За гражданскую - красные шаровары в награду получил.
НЭПманом побывал, да разорился.
И с печали кинулся раскулачивать в родных пенатах.
Да обиды детские припоминать своим деревенским.
Нос одному сломал в честном махалове. За что получил «маслину».
Вот там, раненый на голову, в лазарете и познакомился с моей второй бабушкой - сестрой милосердия. Деду моему на тот момент уже под пятьдесят было (у него уж внуки от первого брака бегали), а бабушке и двадцати не исполнилось.
Как только вылечился, по доносу сослали в лагеря на три года (статья «за перегибы в раскулачивании» - это для тех долбоёбов, которые слюни на мужичков-кулачков по сию пору льют). Но из КОМИ то далеко не сошлёшь - так и родился мой папа в 1931-м между лагерем и «Парижем».
И в июне сорок первого, в шестьдесят лет, обманув паспорт («аферист» гормональный ёлки! в семьдесят лет умудрился последнюю дочку, мою тетю, родить! да еще успел вырастить!), отправился Алексей Афанасьевич на Великую Отечественную.
Не то что до Берлина, до Манчджоу-го дошёл. Вернулся без царапины полным кавалером в 1946 (не иначе «огненный ангел» Серафима, жена его, намолила, да папа мой десятилетним пацаном лес валивший) .
И держал иголку с ниткой (ну уже харэ шашкой-то махать!) мой Дед в руках до 96 лет. Портняжка. Портной. Костюмер. Создатель музея национального коми-платья.
Мой Герой! Мой любимый Дед.
Приватизированный Дед.
И так мне в детстве обидно стало, что дедушек у меня нет…вот у всех есть, у некоторых их по два, а у меня ни одного …что постановила я, не спросив разрешения - приватизировать чужого дедушку.
Сняли мы дачу в Крыму. Хозяин, Петр Терентьевич Дранков и жёнка его Вера Фёдоровна воевали там, партизанили, там и познакомились. А после войны порешали в Крым вернуться - туда, где полюбились.
И так мне дед Петя понДравился! Глаза мудрые, с прищуром. Руки золотые (в Крыму воду отключали, а у нас была завсегда - деда кессонов наварил с запасом для воды и вторые краны провёл во все места моечные). И вообще добрый он был (арбузы на своем грузовичке возил, а я объедалась!). Кароч, пришелся по душе...
Долго искренне считала, что он мой дед (как в детской башке могло уместиться, что его жена мне не бабушка - удивляюсь наглости, но у детей своя генетическая информация в черепушке!).
А когда повзрослела и осознала - осознала, что он рад нежданной внучке (у него одни внуки в анамнезе), что так и продолжала звать его «дедушкой». До 1986 По сию пору.
Мой герой! Мой «украденный» дед!
А у меня было целых три деда. Всамделишных. История такова…
Незнакомый Дед.
Жила была моя баба, девка кровь с молоком красоты неописуемой. Красивая, но беднааааяяя, что церковная мышь бы сжалилась. И отдали яё в замуж по страшному расчёту - за мужика бохгатого и на двенадцать лет старше.
Сильно старика не гнобим! так как бабуле тогда стукнуло УЖЕ пятнадцать, а «мерзкому богатому старикашке» всего-то 27.
Да и богат он был относительно, всех и делов деревенский кулак. А вот добр, статен, умен - не относительно. Вовсе дал бы фору нынешним бохгатеям!
И пала моя бабуля, хоть поначалу сопротивлялась (мамадорогая её не только внешностью, но говнистым сильным характером Бог не обидел), к явоным чарам вместе с хозяйством.
Спустя гОда чары приумножились тремя детьми, а вот хозяйство пошло прахом коллективизировалось. Деду реально повезло с председателем тогдашнего ново образующегося колхоза - был он бывший дедов работник, немножко пьяница, множко активист и, главное, человек характера справедливого (кстати будущий послевоенный муж моей бабули, на пять лет её младше - о кака судьба-злодейка!).
Пришел как-то ночью тёмной колхозный председатель к деду моему, да и говорит: «Михал Арсеньич, уважаемый, ты б раскулачился…лучше прям щас…утрА не дождамшись…А то у меня бумажка лежит - с завря тебя семейством сослать к херам собачьим. Далеко-то с севера не сошлёшь, правда, но вот хоть чутку добра может сохранишь… а так ведь и расстреляют разворуют городские активисты от жадности из великих целей…»
Так темной ночью и раскулачился мой Дед «по собственному желанию» вчерашним числом.
Запер кузню, мельницу, четыре дома (в детстве по оставшимся ямам от подпольев считала, когда за черёмухой в «ту степь» бегали, ой и сладкая та черёмуха была, хоть и одичала).
И отправился со всем семейством - жена, трое деток (двое потом умерли, но не от колхозной голодухи, как модно нынче считать, а от болезней - не прививали,с), оба его родителя, тёща вдовая, брат инвалид, два работника малолетних сироты, да дядя с супружницей (поп с попадьей, прихода лишившиеся. Церкви тож к тому моменту были за ненадобностью светлой власти, и священников гнали метлой поганой в чем мать родила что сами унести могли. А унести смогли только купель, крест и икону Николая Чудотворца, которой и моих родителей в будущем бубуля благословляла) - в колхоз.
Чинил дед до самого июня сорок первого трактора с комбайнами и машины начальства. Рукастый был на зависть.
А в июне сорок первого, расцеловавши месячную дочу (маму мою) ушёл навсегда! Безвестно. По бумажке так прописано «без вести пропавший».
Ах как искала его моя баба! Сколько запросов написала! В какие поисковые группы не обращалась!
Когда умирал фронтовой товарищ деда, вместе с ним в разведке попавший в засаду, выживший, сбежавший из плена, партизанивший, отсидевший в наших лагерях (за плен епонамама). Ух, Бабуся его достала! Пришла да говорит :«Всему поверю. Что сбежал муж мой. Предал. Только скажи - живой мой муж, моя радость, моя жаль! Правду говори. Иначе на том свете тебе счастья не будет. Перед смертью говори правду!». Нет, ответил, фронтовой друг. Видел я его мёртвые глаза. И как ты могла подумать, Полька, что Мишка может быть предателем, сбежать, не разу не о детях не вспомнить, красивая баба да дура!
Искала до самого 1988, пока сама не ушла. Нам завещала. Потому что , говорила, любви даже две не бывает, и плевать на вторых и третьих мужей - они по делу, для выживания. И мы искали. Долго.
Но ТЕ Балтийские Берега больше не наши. Да. И вряд ли вот так обычного парня из разведки (как там с номером?) можно найти.
Нас только одна мысль успокаивает. Если была могила - даже те кто нас не любит о ней позаботится из христианской морали. Если сгинул в безвестности - душа его счастлива не забвением, не забвением уже правнуков.
Мой Герой. Мой пропавший ДЕД!
Старший Дед.
Года рождения, страшно сказать, аж 1874 (пипец!).
Японскую войну прошёл.
Первую мировую - вплоть до октябрьского переворота.
За революцию дрался.
За гражданскую - красные шаровары в награду получил.
НЭПманом побывал, да разорился.
И с печали кинулся раскулачивать в родных пенатах.
Да обиды детские припоминать своим деревенским.
Нос одному сломал в честном махалове. За что получил «маслину».
Вот там, раненый на голову, в лазарете и познакомился с моей второй бабушкой - сестрой милосердия. Деду моему на тот момент уже под пятьдесят было (у него уж внуки от первого брака бегали), а бабушке и двадцати не исполнилось.
Как только вылечился, по доносу сослали в лагеря на три года (статья «за перегибы в раскулачивании» - это для тех долбоёбов, которые слюни на мужичков-кулачков по сию пору льют). Но из КОМИ то далеко не сошлёшь - так и родился мой папа в 1931-м между лагерем и «Парижем».
И в июне сорок первого, в шестьдесят лет, обманув паспорт («аферист» гормональный ёлки! в семьдесят лет умудрился последнюю дочку, мою тетю, родить! да еще успел вырастить!), отправился Алексей Афанасьевич на Великую Отечественную.
Не то что до Берлина, до Манчджоу-го дошёл. Вернулся без царапины полным кавалером в 1946 (не иначе «огненный ангел» Серафима, жена его, намолила, да папа мой десятилетним пацаном лес валивший) .
И держал иголку с ниткой (ну уже харэ шашкой-то махать!) мой Дед в руках до 96 лет. Портняжка. Портной. Костюмер. Создатель музея национального коми-платья.
Мой Герой! Мой любимый Дед.
Приватизированный Дед.
И так мне в детстве обидно стало, что дедушек у меня нет…вот у всех есть, у некоторых их по два, а у меня ни одного …что постановила я, не спросив разрешения - приватизировать чужого дедушку.
Сняли мы дачу в Крыму. Хозяин, Петр Терентьевич Дранков и жёнка его Вера Фёдоровна воевали там, партизанили, там и познакомились. А после войны порешали в Крым вернуться - туда, где полюбились.
И так мне дед Петя понДравился! Глаза мудрые, с прищуром. Руки золотые (в Крыму воду отключали, а у нас была завсегда - деда кессонов наварил с запасом для воды и вторые краны провёл во все места моечные). И вообще добрый он был (арбузы на своем грузовичке возил, а я объедалась!). Кароч, пришелся по душе...
Долго искренне считала, что он мой дед (как в детской башке могло уместиться, что его жена мне не бабушка - удивляюсь наглости, но у детей своя генетическая информация в черепушке!).
А когда повзрослела и осознала - осознала, что он рад нежданной внучке (у него одни внуки в анамнезе), что так и продолжала звать его «дедушкой». До 1986 По сию пору.
Мой герой! Мой «украденный» дед!