Сексуальный подарок от дедушки Ленина
Академик Збарский принимал участие в бальзамировании тела вождя, ему же с началом войны была поручена транспортировка тела в Тюмень.
Саркофаг лежал на верхней полке, а на нижних разместились сам Збарский и его одиннадцатилетний сын Лёва. Трупов он не боялся, Ленина воспринимал как члена семьи, поскольку вся жизнь вынуждено вращалась вокруг «куклы» (так циничные ученые в узком кругу называли предмет своих забот и исследований). Лёва знал, что сердце и мозг хранятся где-то в другом месте, все внутренности давно вынуты, а то, что сейчас внутри интереса не представляет, хотя и является государственной тайной.
Впрочем, Лёву сейчас остро волновали совсем иные вещи: не Ленин, не война, не эвакуация, а странные перемены в собственном организме - прыщики на носу, неясные желания и томления и вдруг начавший расти писюн. Лёва был мальчик умный, начитанный и самокритичный: он понимал, что это начало полового созревания, что дальше будет только хуже, поскольку он маленький, некрасивый и прыщавый - девочки на него внимания не обращают, да и рановато, говорят, с девочками. Можно, конечно, потерпеть, но ведь и перспективы никакой: Лёва считал себя (и не без оснований) художником, эстетом, ему нравились девушки красивые, стройные, взрослые, но ведь никто из них его, такого урода, никогда не полюбит, - а ведь так мучительно этого хочется!
Ночью ему приснился странный сон: Ленин вдруг ожил, сдвинул крышку саркофага, привстал, поправил на лысой голове кипу и строго посмотрел на Лёву.
- Придется немного подождать, - сказал он, грассируя, как тетя Сима из Житомира. - Но я тебе обещаю: все лучшие женщины страны будут твои. Подчеркиваю - все!
И тут же, без всякого перехода из полутьмы вагонного купе материализовалось видение: очень красивая женщина с открытыми плечами улыбнулась, села рядом, ласково погладила его непослушные кудри:
«Ты верь, Лёвушка, верь, - сказала она, совершая непонятные, но очень приятные действия. - Ильич прав: всё у тебя будет!»
…Лев хорошо запомнил и свою первую поллюцию, и эту удивительную женщину - спустя пятнадцать лет он ее увидит на подиуме Московского Дома моделей: это была лучшая манекенщица страны - русская Софи Лорен, как ее называли - Регина Колесникова.
Узнала ли она его, неизвестно, но роман был бурным и закончился браком. Детей Лев не хотел, а после первого аборта их уже и быть не могло. К тому же Лев хорошо помнил ленинское пророчество: женщин должно быть много - самые молодые, самые стройные, самые красивые.
Марианна Вертинская безусловно подходила под все эти определения - в молодости она была безумно хороша.
Регину он, разумеется, бросил. Впрочем, роман с Вертинской продлился недолго: нельзя останавливаться на достигнутом: вокруг столько красивых женщин, и все его!.. Вот, скажем, Людмила Максакова - умница, красавица, из хорошей семьи, мама в Большом театре поет.
Тут Лев дал слабинку - не только женился, но и ребенка родил.
Воспитывать, естественно, не стал. Некогда. Всё время отнимала работа - он был художником, преуспевающим и известным - и… женщины. Сколько у него их было, не знает никто. Даже он сам: начинал было считать, но на второй тысяче сбился. Я назвал только женщин самых известных, знаменитых, а сколько безымянных красавиц прошло через его огромную мастерскую в центре Москвы?
Чем он их брал - совершенно непонятно. Некрасивый, нескладный, с огромным носом, но, правда, говорят, остроумен был и обаятелен. И всё же я уверен, что без помощи вождя столь грандиозных побед на сексуальном фронте у него бы точно не было.
Но со временем утомляет всё, даже победы. К началу семидесятых Лев Борисович явно заскучал, пресытился и женщинами, и творчеством, и страной, в которой вынужден был жить и как только стали выпускать евреев, он с первой волной рванул в Израиль. Проводы в Шереметьево были многолюдными и бурными - провожали первого любовника страны. Вертинская и Максакова, забыв прошлые обиды, рыдали друг у друга на плече. Елена Щапова (не догадываясь о том, что ее ждет) подтрунивала над обеими. Регина не пришла - она уже несколько лет кочевала из одной психиатрической больницы в другую (транквилизаторы, алкоголь, наркотики, попытки суицида).
В Израиле Лев Збарский долго не выдержал, подался в Америку. Там он купил на Манхэттене огромный лофт, где попытался наладить жизнь, к которой привык в Москве. Правда, при огромном дефиците красивых женщин выбирать в основном приходилось из бывших соотечественниц. Так начался его бурный и страстный роман с Еленой Щаповой, бывшей женой Эдуарда Лимонова.
«Чувство к Лёве было настолько сильным, что я даже просила мужа-итальянца, с которым мы незадолго до этого поженились, о разводе».
То есть, крыша у тетки поехала основательно. Когда-то Лимонов, как он сам признавался, удовлетворял свою развратную и ненасытную жену искусственными членами, - но что такое искусственный член против дъявольского покровительства В.И.Ленина?
… Последние годы Збарский жил затворником, приказав швейцарам никого к нему не пускать. Умер он от рака 22 февраля 2016 года в нью-йоркском хосписе. Похоронен на гигантском еврейском кладбище «Гора Мориа» в Нью-Джерси. Среди провожавших его в последний путь были и внуки - 16-летняя Анна Максакова и 25-летний Петр Максаков. При жизни деда они не видели его никогда.
Саркофаг лежал на верхней полке, а на нижних разместились сам Збарский и его одиннадцатилетний сын Лёва. Трупов он не боялся, Ленина воспринимал как члена семьи, поскольку вся жизнь вынуждено вращалась вокруг «куклы» (так циничные ученые в узком кругу называли предмет своих забот и исследований). Лёва знал, что сердце и мозг хранятся где-то в другом месте, все внутренности давно вынуты, а то, что сейчас внутри интереса не представляет, хотя и является государственной тайной.
Впрочем, Лёву сейчас остро волновали совсем иные вещи: не Ленин, не война, не эвакуация, а странные перемены в собственном организме - прыщики на носу, неясные желания и томления и вдруг начавший расти писюн. Лёва был мальчик умный, начитанный и самокритичный: он понимал, что это начало полового созревания, что дальше будет только хуже, поскольку он маленький, некрасивый и прыщавый - девочки на него внимания не обращают, да и рановато, говорят, с девочками. Можно, конечно, потерпеть, но ведь и перспективы никакой: Лёва считал себя (и не без оснований) художником, эстетом, ему нравились девушки красивые, стройные, взрослые, но ведь никто из них его, такого урода, никогда не полюбит, - а ведь так мучительно этого хочется!
Ночью ему приснился странный сон: Ленин вдруг ожил, сдвинул крышку саркофага, привстал, поправил на лысой голове кипу и строго посмотрел на Лёву.
- Придется немного подождать, - сказал он, грассируя, как тетя Сима из Житомира. - Но я тебе обещаю: все лучшие женщины страны будут твои. Подчеркиваю - все!
И тут же, без всякого перехода из полутьмы вагонного купе материализовалось видение: очень красивая женщина с открытыми плечами улыбнулась, села рядом, ласково погладила его непослушные кудри:
«Ты верь, Лёвушка, верь, - сказала она, совершая непонятные, но очень приятные действия. - Ильич прав: всё у тебя будет!»
…Лев хорошо запомнил и свою первую поллюцию, и эту удивительную женщину - спустя пятнадцать лет он ее увидит на подиуме Московского Дома моделей: это была лучшая манекенщица страны - русская Софи Лорен, как ее называли - Регина Колесникова.
Узнала ли она его, неизвестно, но роман был бурным и закончился браком. Детей Лев не хотел, а после первого аборта их уже и быть не могло. К тому же Лев хорошо помнил ленинское пророчество: женщин должно быть много - самые молодые, самые стройные, самые красивые.
Марианна Вертинская безусловно подходила под все эти определения - в молодости она была безумно хороша.
Регину он, разумеется, бросил. Впрочем, роман с Вертинской продлился недолго: нельзя останавливаться на достигнутом: вокруг столько красивых женщин, и все его!.. Вот, скажем, Людмила Максакова - умница, красавица, из хорошей семьи, мама в Большом театре поет.
Тут Лев дал слабинку - не только женился, но и ребенка родил.
Воспитывать, естественно, не стал. Некогда. Всё время отнимала работа - он был художником, преуспевающим и известным - и… женщины. Сколько у него их было, не знает никто. Даже он сам: начинал было считать, но на второй тысяче сбился. Я назвал только женщин самых известных, знаменитых, а сколько безымянных красавиц прошло через его огромную мастерскую в центре Москвы?
Чем он их брал - совершенно непонятно. Некрасивый, нескладный, с огромным носом, но, правда, говорят, остроумен был и обаятелен. И всё же я уверен, что без помощи вождя столь грандиозных побед на сексуальном фронте у него бы точно не было.
Но со временем утомляет всё, даже победы. К началу семидесятых Лев Борисович явно заскучал, пресытился и женщинами, и творчеством, и страной, в которой вынужден был жить и как только стали выпускать евреев, он с первой волной рванул в Израиль. Проводы в Шереметьево были многолюдными и бурными - провожали первого любовника страны. Вертинская и Максакова, забыв прошлые обиды, рыдали друг у друга на плече. Елена Щапова (не догадываясь о том, что ее ждет) подтрунивала над обеими. Регина не пришла - она уже несколько лет кочевала из одной психиатрической больницы в другую (транквилизаторы, алкоголь, наркотики, попытки суицида).
В Израиле Лев Збарский долго не выдержал, подался в Америку. Там он купил на Манхэттене огромный лофт, где попытался наладить жизнь, к которой привык в Москве. Правда, при огромном дефиците красивых женщин выбирать в основном приходилось из бывших соотечественниц. Так начался его бурный и страстный роман с Еленой Щаповой, бывшей женой Эдуарда Лимонова.
«Чувство к Лёве было настолько сильным, что я даже просила мужа-итальянца, с которым мы незадолго до этого поженились, о разводе».
То есть, крыша у тетки поехала основательно. Когда-то Лимонов, как он сам признавался, удовлетворял свою развратную и ненасытную жену искусственными членами, - но что такое искусственный член против дъявольского покровительства В.И.Ленина?
… Последние годы Збарский жил затворником, приказав швейцарам никого к нему не пускать. Умер он от рака 22 февраля 2016 года в нью-йоркском хосписе. Похоронен на гигантском еврейском кладбище «Гора Мориа» в Нью-Джерси. Среди провожавших его в последний путь были и внуки - 16-летняя Анна Максакова и 25-летний Петр Максаков. При жизни деда они не видели его никогда.