царская охранка, говорите? ну-ну
19 февраля произошли беспорядки в Петербурге и Харькове, а
23 начались они и у нас в Москве. В тот день студенты собрались
на университетском дворе, когда же пришла полиция, то студенты
взломали двери в актовый зал, где и продолжали сходку.
Университетское начальство обратилось к обер-полицмейстеру, по
распоряжению которого выходивших со сходки стали задерживать и
направлять в манеж на Моховой.
Слух о начавшихся беспорядках распространился по городу.
Группы учащихся, вместе с праздношатающейся молодежью и
подростками, появлялись то в одной, то в другой части города и
нарушали обычный порядок жизни. Все тянулось к манежу. Иногда
толпы начинали петь студенческие песни.
Вызывались усиленные наряды полиции, жандармские эскадроны и
казаки, при приближении которых молодежь шикала, свистала и
разбегалась, чтобы собраться в другом месте. Наряды направлялись
туда, туда скакали и жандармы, беспорядочники вновь разбегались и
так до бесконечности. Происходила какая-то своеобразная игра в
кошку и мышку.
С непривычки полиция действовала неумело, неразумно, что
только подбодряло демонстрантов и увеличивало общую сумятицу и
беспорядок. Больше всего ерунды было в манеже, куда направляли со
всех сторон арестованных.
Огромный манеж был полон народу. Студенты, вольные,
курсистки, полиция и несколько эскадронов жандармов. Крики, песни
и ржанье лошадей. Над всем повис густой пар и запах навоза.
Порядку никакого. Несколько сотен задержанной публики делали, что
хотели. На куче песку, около одной из стен манежа организовалась
сходка. Взобравшийся наверх студент, председатель, неистово
звонит колокольчиком и начинает затем говорить. Галдеж и речи. В
другом конце импровизированный хор что-то поет. В левом углу от
входа большая группа молодежи устроила живую стену-круг, за
которой любители предаются свободной любви с попавшими в манеж
проститутками. Оберегающие происходящее действо студенты хохочут.
Факт был зарегистрирован и тогда же доведен до сведения товарища
прокурора Золотарева, впоследствии товарища министра внутренних
дел.
Власть бездействовала. Распоряжавшийся всем полицмейстер,
действительный статский советник Свешников, "белая шапка", как
прозвали его студенты, предпочитал разговаривать и ничего
решительно не предпринимать, так как считал, что беспорядки носят
академический характер. Некоторые полицейские офицеры беспомощно
метались от одной группы к другой, убеждали не петь, прекратить
сходку, просили уговорить товарищей не безобразничать с дамами и
т.д.
Так же и помощник начальника охранного отделения Сазонов. 85
Женатый на москвичке, бывшей курсистке, он - поклонник гуманных
мер - много разговаривает, резонерствует, но что-либо приказать
по собственной инициативе воздерживается.
Подобный же беспорядок замечается всюду и на улице. Толпа
видит бестолочь, и это ее веселит. С наступлением сумерек,
подростки мальчишки начинают бить фонари.
Офицеры охранного отделения, посланные наблюдать за тем, что
и как делается, докладывают своему начальнику о творящемся
безобразии с обеих сторон; Зубатов докладывает Трепову, последний
рвет и мечет и распекает свою полицию. Общая полиция негодует на
нас.
А. И. Спиридович. Записки жандарма
23 начались они и у нас в Москве. В тот день студенты собрались
на университетском дворе, когда же пришла полиция, то студенты
взломали двери в актовый зал, где и продолжали сходку.
Университетское начальство обратилось к обер-полицмейстеру, по
распоряжению которого выходивших со сходки стали задерживать и
направлять в манеж на Моховой.
Слух о начавшихся беспорядках распространился по городу.
Группы учащихся, вместе с праздношатающейся молодежью и
подростками, появлялись то в одной, то в другой части города и
нарушали обычный порядок жизни. Все тянулось к манежу. Иногда
толпы начинали петь студенческие песни.
Вызывались усиленные наряды полиции, жандармские эскадроны и
казаки, при приближении которых молодежь шикала, свистала и
разбегалась, чтобы собраться в другом месте. Наряды направлялись
туда, туда скакали и жандармы, беспорядочники вновь разбегались и
так до бесконечности. Происходила какая-то своеобразная игра в
кошку и мышку.
С непривычки полиция действовала неумело, неразумно, что
только подбодряло демонстрантов и увеличивало общую сумятицу и
беспорядок. Больше всего ерунды было в манеже, куда направляли со
всех сторон арестованных.
Огромный манеж был полон народу. Студенты, вольные,
курсистки, полиция и несколько эскадронов жандармов. Крики, песни
и ржанье лошадей. Над всем повис густой пар и запах навоза.
Порядку никакого. Несколько сотен задержанной публики делали, что
хотели. На куче песку, около одной из стен манежа организовалась
сходка. Взобравшийся наверх студент, председатель, неистово
звонит колокольчиком и начинает затем говорить. Галдеж и речи. В
другом конце импровизированный хор что-то поет. В левом углу от
входа большая группа молодежи устроила живую стену-круг, за
которой любители предаются свободной любви с попавшими в манеж
проститутками. Оберегающие происходящее действо студенты хохочут.
Факт был зарегистрирован и тогда же доведен до сведения товарища
прокурора Золотарева, впоследствии товарища министра внутренних
дел.
Власть бездействовала. Распоряжавшийся всем полицмейстер,
действительный статский советник Свешников, "белая шапка", как
прозвали его студенты, предпочитал разговаривать и ничего
решительно не предпринимать, так как считал, что беспорядки носят
академический характер. Некоторые полицейские офицеры беспомощно
метались от одной группы к другой, убеждали не петь, прекратить
сходку, просили уговорить товарищей не безобразничать с дамами и
т.д.
Так же и помощник начальника охранного отделения Сазонов. 85
Женатый на москвичке, бывшей курсистке, он - поклонник гуманных
мер - много разговаривает, резонерствует, но что-либо приказать
по собственной инициативе воздерживается.
Подобный же беспорядок замечается всюду и на улице. Толпа
видит бестолочь, и это ее веселит. С наступлением сумерек,
подростки мальчишки начинают бить фонари.
Офицеры охранного отделения, посланные наблюдать за тем, что
и как делается, докладывают своему начальнику о творящемся
безобразии с обеих сторон; Зубатов докладывает Трепову, последний
рвет и мечет и распекает свою полицию. Общая полиция негодует на
нас.
А. И. Спиридович. Записки жандарма