к манишечкам привыкши
Конечно, о. Всеволод Чаплин не в свое дело ввязался и превысил полномочия - дресс-код, как совершенно справедливо пишет Л. С. Рубинштейн, предмет конвенции, а не "морального кодекса" или тем более законных установлений. Но вот про конвенцию-то как раз и забывают.
Я на этот раз промолчал, потому что уже дважды по разным поводам высказывался на эту тему.
В моем детстве посещение Большого было редким событием, и все мужчины там и даже мальчики были в костюмах и галстуках. Потом, в годы позднего Брежнева и особенно перестройки, появилась мода ходить в оперу и балет в кедах и свитерах - то ли из-за дефицита хорошей одежды, то ли в знак демократизма, то ли и того, и другого. Примерно как в рассказе Зощенко «Рабочий костюм», герой которого Василий Степаныч Конопатов ехидно спрашивает швейцара: «Что, говорит, косишься? Костюмчик не по вкусу? К манишечкам небось привыкши?» Ну вот я как раз привыкши.
Здесь.
Забота о внешнем виде подданных всегда была приоритетом деспотических и авторитарных режимов, а нарушение предписанного дресс-кода - вызовом и фрондой. Французская революция - столкновение коротких штанов-кюлотов аристократии с длинными штанами народа. Петровское переодевание и бритье - попытка навязать западные ценности простой сменой платья и причесок, но под европейской наружностью осталось варварское азиатское нутро.
Здесь.
Вспоминается также прелестная картина Жюльена Дювивье "Сказки Манхеттена" (1942), в одной из новелл которой Джон Лоутон играет начинающего бедного композитора. На премьеру своего сочинения композитор надевает взятый напрокат фрак. Фрак ему жмет и при первом же взмахе палочки трещит по швам. В зале раздается дружный смех. Но знаменитый маэстро, сидящий в ложе, встает и гордо снимает свой фрак, оставаясь в жилете. И весь зал делает то же самое. Новелла заканчивается прибытием опоздавшей пары. Заняв свое место, мужчина во фраке чувствует что-то не то и начинает дико озираться: все вокруг в белых жилетах, и только он один, как дурак, во фраке.
Я на этот раз промолчал, потому что уже дважды по разным поводам высказывался на эту тему.
В моем детстве посещение Большого было редким событием, и все мужчины там и даже мальчики были в костюмах и галстуках. Потом, в годы позднего Брежнева и особенно перестройки, появилась мода ходить в оперу и балет в кедах и свитерах - то ли из-за дефицита хорошей одежды, то ли в знак демократизма, то ли и того, и другого. Примерно как в рассказе Зощенко «Рабочий костюм», герой которого Василий Степаныч Конопатов ехидно спрашивает швейцара: «Что, говорит, косишься? Костюмчик не по вкусу? К манишечкам небось привыкши?» Ну вот я как раз привыкши.
Здесь.
Забота о внешнем виде подданных всегда была приоритетом деспотических и авторитарных режимов, а нарушение предписанного дресс-кода - вызовом и фрондой. Французская революция - столкновение коротких штанов-кюлотов аристократии с длинными штанами народа. Петровское переодевание и бритье - попытка навязать западные ценности простой сменой платья и причесок, но под европейской наружностью осталось варварское азиатское нутро.
Здесь.
Вспоминается также прелестная картина Жюльена Дювивье "Сказки Манхеттена" (1942), в одной из новелл которой Джон Лоутон играет начинающего бедного композитора. На премьеру своего сочинения композитор надевает взятый напрокат фрак. Фрак ему жмет и при первом же взмахе палочки трещит по швам. В зале раздается дружный смех. Но знаменитый маэстро, сидящий в ложе, встает и гордо снимает свой фрак, оставаясь в жилете. И весь зал делает то же самое. Новелла заканчивается прибытием опоздавшей пары. Заняв свое место, мужчина во фраке чувствует что-то не то и начинает дико озираться: все вокруг в белых жилетах, и только он один, как дурак, во фраке.