Шпион, ушедший в холод-6
Всего за несколько дней до отъезда Троцкий дал интервью New York Times. Его спрашивали в том числе и о его отношении к войне. Троцкий вполне внятно сформулировал свою позицию: в принципе он против войны, он определенно хочет, чтобы она поскорей закончилась всеобщим миром, однако он противник сепаратного мира с Германией.
Закрываем тему Рейли. Интервью Рика Спенса. Часть 1
Д-р Спенс, значительная часть вашей книги посвящена деловым операциям Сиднея Рейли. Он находился на острие политического процесса, определявшегося интересами западного капитала, который жаждал вернуться в Россию. Шпионский сюжет получает совершенно новое, гораздо более масштабное измерение. Ситуация в значительной мере напоминает нынешнюю: стране как воздух необходимы инвестиции, Россия без устали завлекает западных инвесторов. В чем суть «русского вопроса» 20-х годов прошлого века?
На самом деле это продолжение положения вещей, которое существовало до и во время Первой мировой войны. С 90-х годов 19 века и до начала войны Россия переживала то, что можно было назвать запоздалой индустриальной революцией: бурное развитие промышленности, банковской системы, финансовых рынков. Одним из самых главных занятий Сергея Витте и его преемников на посту министра финансов конца царской эпохи была погоня за инвестициями. И это породило жесткое соперничество между иностранными компаниями.
Соревнование между британским, французским и немецким капиталом началось еще до Первой мировой войны. Особенно активны были британские банкиры и бизнесмены. О России ходило представление, что она - вторая Индия или вторая Африка. Кто-то в Лондоне даже думал, что будущность Британской империи, сохранение и упрочение ее роли в мире зависит от того, удастся ли ей занять приоритетные позиции в России. Что произошло в ходе войны, революции и последовавшего хаоса? Во-первых, создался политический вакуум. В 1918-19 годах правительства в России не существовало. Большевики контролировали часть страны, под их контролем находились основные города - Петроград и Москва, но бóльшая часть остальной царской империи находилась под контролем местных правителей, полевых командиров и военных лидеров Белого движения. Вакуум власти. Во-вторых, произошло экономическое крушение, которое сопутствует вакууму власти: разрушена транспортная система, резкий спад промышленного производства, коллапс большей части инфраструктуры страны. Так что начиная с 1917 года и в течение 20-х спор о том, кто будет первенствовать в России, кто будет ее восстанавливать, отстраивать заново, накалился.
А в этот период, не забывайте, Германия была хотя бы частично и на время уничтожена в качестве соперника, она осталась на обочине, сошла с дистанции. Если в 1913 году британским интересам больше всего угрожала конкуренция со стороны Германии и Франции, то в 1919-1920-м Германия выбыла из борьбы. Она была истощена выплатами репараций по Версальскому договору, у нее не было денег для капиталовложений в России. Франция после войны тоже была почти банкротом. Страна, которая вышла из этой войны с большими деньгами - это Соединенные Штаты. Если до Первой мировой войны финансовой столицей мира был Лондон, то в 20-х годах финансовая столица переместилась в Нью-Йорк, на Уолл стрит. Ведь Соединенные Штаты бóльшую часть войны соблюдали нейтралитет и не вступали в нее до середины 1917 года, но на протяжении всей войны они производили боеприпасы, особенно для союзников - Франции, Великобритании и для России. Американские предприниматели и банкиры, участвовавшие в этих поставках, получили огромные прибыли. Вдобавок к этому США предоставили союзникам кредиты и займы. Так что союзники - Великобритания, Франция и Россия - были должниками Соединенных Штатов. Чего большего всего боялись в Лондоне, так это того, что янки наводнят разрушенную революцией Россию долларами и скупят все на корню, отнимут у Британии эту вторую Индию или вторую Африку. Так что даже несмотря на то, что Великобритания и США были союзниками в войне против Германии, они были соперники в борьбе за влияние в России. Сидней Рейли прибыл в Россию в 1918 году в том числе и с целью следить за американцами в России.
Рейли был одним из тех, кто участвовал в довоенном экономическом подъеме России, во время войны - в поставках ей американских вооружений, одним из тех, кто хотел делать бизнес с большевиками. Какие мотивы руководили им - забота о благе России или о собственном благосостоянии?
Он был во всех отношениях коммерсантом. Я попытался найти какую-то основу его убеждений - был ли он верен стране, какой-то идее? Что им двигало, почему он поступал так, как он поступал, какие мотивы руководили им во всей его карьере? И выяснилось, что главное, к чему он стремился - это богатство и влияние. Я пришел к заключению, что именно это и было его главным побудительным мотивом. Один человек, который знал Рейли, как-то сказал, что у него была романтическая привязанность к Англии, к британскому обществу, что он пытался стать представителем высшего класса Англии. Его так никогда и не приняли в этом кругу, он это знал. Единственное, чем он мог компенсировать это - это сделками и деньгами. Для него работа в разведке была бизнесом. Бизнес был главным делом его жизни.
Среди большевиков, как выясняется, тоже были люди, которые хотели и умели делать бизнес с Западом. Одним из них был Леонид Красин.
Красин был очень необычный большевик, потому что одновременно он был весьма преуспевающий бизнесмен и инженер и стал вполне обеспеченным человеком, чьи деловые интересы были тесно связаны с западным бизнесом. Красин был человеком, с которым Рейли в начале 20-х годов в Лондоне провернул немало деловых операций. Скотланд-Ярду было хорошо известно, что Рейли и Красин выступали посредниками при заключении сделок с Россией и зарабатывали на этом весьма недурные комиссионные.
(В книге Ричарда Спенса упоминается сделка, заключенная советской Россией в 1920 году при участии Леонида Красина. Это был контракт на поставки русской древесины в Канаду. Зачем Канаде, у которой сколько угодно собственного леса, древесина из России? Все очень просто: она продавалась по баснословно низким ценам, потому что почти ничего не стоила - лес добывался заключенными советских лагерей, растущих, как грибы после дождя. За этими операциями, пишет Спенс, внимательно наблюдал заместитель Дзержинского Генрих Ягода. Целлюлозной фабрикой в Галифаксе, куда возили русский лес, руководил деловой партнер Сиднея Рейли, бывший офицер русского военного флота Тихон Агапаев.)
Вы считаете возможным тайным союзником Рейли Генриха Ягоду. Он тоже был убежденным «западником» в большевистском ареопаге?
Он безусловно был связан, скажем так, с правыми. Вопрос, как и в случае с Рейли, стоит так: была ли эта позиция продиктована идеологией или соображениями личной выгоды? Ягода представляется мне человеком, который руководствовался cоображениями личной карьеры и материальной выгоды. Не хочу сказать, что нельзя свято исповедовать какую-либо идеологию и при этом быть амбициозным и жадным. Одно другому не мешает. Вопрос, на который зачастую не может ответить и сам человек, состоит в том, какой из этих мотивов - главная движущая сила.
В случае с Ягодой ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Если взять его биографию и поместить ее в другую эпоху, другие обстоятельства, думаю, сразу будет видно, что это главным образом карьерист. Так что когда Ягода в 1928-29 годах примкнул к правой оппозиции, которая возникла как антисталинское крыло партии - почему он это сделал? Да потому же, почему делал и все остальное - потому что это была наилучшая, наиболее выгодная позиция. Стоит сказать, что в Соединенных Штатах в настоящее время живут его родственники. Они обнаружили, что у Ягоды был счет в швейцарском банке, на котором он будто бы годами копил деньги и которым он, конечно же, не смог воспользоваться вследствие внезапного крушения его карьеры в 1937 году.
Так что счет по-прежнему существует, и на нем есть деньги. Сколько? Родственники не говорят, а я не настаиваю. Они рассчитывают, что деньги рано или поздно достанутся им. Однако проблема состоит в том, что большую часть своей жизни Ягода был советским должностным лицом. Откуда взялись эти деньги? Если они похищены из государственных фондов, а это скорее всего так, на них может претендовать правительство России. Родственники пока не могут получить доступ к этим средствам - банк говорит им, что они должны подтвердить свои родственные связи с владельцем счета. Они находятся в двоюродном родстве с Ягодой, а у Ягоды был сын Гарик, которого им найти не удается. Они как раз и обратились ко мне с вопросом, не знаю ли я чего-нибудь об этом сыне. Но я не имею ни малейшго понятия, что с ним сталось, и не знаю никого, кто может это знать.
Из сказанного видно, что Ягода все-таки не мог быть серьезным партнером Рейли, который делал ставку на мягкую трансформацию режима. Во всяком случае - единственным партнером. Речь должна была идти о первых лицах советского правительства. Вы указываете как на возможную кандидатуру на Льва Троцкого. Не слишком смелое предположение? Ведь это один из столпов режима.
Троцкий, конечно, идеолог, но он также и прагматик. В начале 1917 года Троцкого выслали из Франции и он прожил несколько месяцев в Нью-Йорке (Троцкий прибыл в США в январе 1917 года. - В. А.). В Россию он вернулся из Нью-Йорка. Он был там, когда произошла Февральская революция. На обратном пути в Россию с Троцким произошло нечто очень интересное. Вскоре после того, как судно вышло из Нью-Йорка (Троцкий с женой, сыном и несколькими соратниками покинул Нью-Йорк на борту шведского парохода Kristianiafjord 27 марта. - В. А.), оно сделало остановку в Канаде, в Галифаксе. Там по приказу британского Адмиралтейства Троцкого и пятерых его попутчиков - русских радикалов, возвращавшихся домой - их высадили на берег и интернировали как союзников врага. Это было сделано в ответ на донесение британского военно-морского атташе в Нью-Йорке, которого звали сэр Гай Гант (Guy Gaunt). Он, в свою очередь, получил информацию от британского агента в Нью-Йорке о том, что Троцкий возвращается в Россию, чтобы устроить новую революцию, дестабилизировать правительство и для этих целей он везет с собой деньги, которыми его снабдили немецкие агенты. Когда его арестовали и обыскали, никаких денег при нем не оказалось.
Во многих сочинениях написано, что Троцкий возвращался в Россию с 10 тысячами долларов. Я просмотрел все документы, и нигде не сказано, что у него нашли деньги. Другой вопрос, который интригует меня - каким образом Троцкому вообще удалось выехать из Нью-Йорка. Он ведь был очень хорошо известен как радикал, социалист с антивоенными взглядами - именно за это он был выслан из Франции - на него смотрели как на человека, занимающегося подрывной деятельностью (ВАРИАНТ: подрывающего военные усилия союзников). Соединенные Штаты в это время еще не вступили в войну и соблюдали нейтралитет, поэтому он был волен говорить все, что ему заблагорассудится. Но вот о чем британцы очень хорошо были осведомлены - они не питали никаких сомнений, что они знают, кто таков Троцкий. И они имели полную возможность, если бы пожелали, помешать его путешествию.
Для того, чтобы выехать из Нью-Йорка с остановкой в британском порту (в канадском, что в то время было одно и то же. - В. А.), необходимо было отправиться в британское консульство и получить британскую транзитную визу. Он ее получил. Визу выдал ему консульский отдел, которым руководил человек, возглавлявший также резидентуру SIS в Нью-Йорке - сэр Уильям Вайзман (Wiseman). И разумеется, еще один человек, который в это время находился в Нью-Йорке - это наш друг Сидней Рейли, который был информатором Вайзмана. Таким образом, Рейли был в этот момент в Нью-Йорке, он, конечно же, знал, кто таков Троцкий, и он знал Вайзмана. Так что же произошло?
Вайзман и Гант получили донесение еще от одного русского агента, который обычно фигурирует под именем Казимир Пиленас, выходец из Литвы. До Первой мировой войны Пиленас жил в Лондоне, где он и его брат Питер были осведомителями одновременно и Скотланд-Ярда, и царской охранки. Рейли тоже был связан с обеими этими организациями. Так что я думаю, не будет ошибкой предположить, что Рейли знал, кто таков Пиленас. А потом они оба оказались в Нью-Йорке, оба были связаны с Вайзманом и британской разведкой, и Пиленас, который иногда пользовался именем Казимир Палмер, послал свое донесение, еще до отъезда Троцкого, сначала Вайзману, а потом Ганту, в котором писал, что по его мнению этот человек опасный радикал, возможно, связанный с немецкими агентами и что он, похоже, собирается дестабилизировать новое правительство, если вернется. В этот момент произошло нечто очень интересное.
Военно-морской атташе Гант, ознакомившись с донесением Пиленаса, послал телеграмму в Лондон, в Адмиралтейство, шефу британской военно-морской разведки адмиралу Хору, а уже тот телеграфировал в Галифакс приказ снять Троцкого с рейса. Вайзман имел ту же самую информацию, однако не предпринял ровно ничего, чтобы воспрепятствовать поездке Троцкого. Единственное разумное объяснение состоит в том, что офис Вайзмана позволил Троцкому уехать, потому что он хотел, чтобы Троцкий уехал, потому что у них не было никаких возражений против его возвращения в Россию.
Почему это может быть важно? Потому что в то же самое время Уильям Вайзман работал над планом пропагандистской кампании в России. Эта пропаганда должна была удержать Россию в войне на стороне союзников. Как видно из его собственного доклада, он понимал, что люди, наиболее полезные для осуществления такого плана - это не бывшие царские сановники, не представители правых, а левые популисты. Если вы хотите удержать Россию в войне, вам нужны голоса, выражающие народное мнение, люди на левом провоенном или патриотическом фланге, которые способны влиять на настроение масс. Вайзман искал людей такого типа, он готов был оплатить им дорогу в Россию. Всего за несколько дней до отъезда Троцкий дал интервью New York Times. Его спрашивали в том числе и о его отношении к войне. Троцкий вполне внятно сформулировал свою позицию: в принципе он против войны, он определенно хочет, чтобы она поскорей закончилась всеобщим миром, однако он противник сепаратного мира с Германией.
Это ведь как раз та позиция, которую Троцкий занял на переговорах с немцами в Брест-Литовске.
Вот именно. Не хочу сказать, что Вайзман завербовал Троцкого и послал его в Россию. Однако он видел в Троцком человека, который может быть полезен и по этой причине позволил ему уехать. Однако остается открытым один интересный вопрос: знал ли об этих соображениях сам Троцкий, догадывался ли он сам о том, что его возвращение в Россию стало возможным благодаря этим видам на него?
(Дмитрий Волкогонов в своем жизнеописании Троцкого утверждает, что интернированных освободили после нескольких решительных протестов в газете «Правда». Объяснение, конечно, смехотворное: в британском Адмиралтействе, пожалуй, и не подозревали о существовании «Правды», а уж считаться с ее мнением не могли и подавно. Троцкому и его попутчикам позволили продолжить путешествие благодаря вмешательству высокого начальства SIS. Стоит отметить, что как раз в этот период - 6 апреля США вступили в войну - в шпионаже в пользу Германии подозревался и Рейли.)
to be continued