Конец Дикой дивизии.
Пугающее название Кавказской туземной конной дивизии должно было вызывать страх перед тысячами разбойников, спустившихся с гор, чтобы порубать обывателей, подвернувшихся под шашку или кинжал. Однако на практике "дикий горец", как называл себя в шутку Расул Гамзатов, отнюдь не рвался в бой, чтобы карать взбунтовавшихся сограждан.
"Дикая дивизия" оказалась не менее податливой к агитации, чем все остальные части российской армии. В ходе корниловщины в сентябре 1917 года дивизия, преобразованная в Кавказский туземный корпус, была легко остановлена под Петроградом. И точно так же, как прочие воины в 1918 году, они безропотно разъехались по домам.
Кавказский туземный корпус, штаб которого находился в районе Владикавказа, был расформирован в январе 1918 года. Но и дома было неспокойно. Основная часть Закавказья находилась под властью Закавказского комиссариата, и только в районе Баку благодаря поддержке рабочих нефтепромыслов и Каспийской флотилии сохранялся Совет, признававший власть Совнаркома.
В феврале 1918 года в отрядах Красной гвардии в Баку насчитывалось уже 3500 человек. На остальной территории Азербайджана с переменным успехом шло формирование Мусульманского корпуса во главе с генерал-лейтенантом Али-Агой Шихлинским. Для пополнения командиры нового соединения старались использовать кадры расформированной "Дикой дивизии", включая бывшего командира Фейзуллу Мирзу Каджара, потомка персидских шахов.
В Баку предполагалось сформировать 1-ю мусульманскую пехотную дивизию. Разумеется, Бакинский совет вполне обоснованно беспокоила перспектива появления в городе хорошо вооруженного соединения, поддерживающего Закавказский комиссариат. Неудивительно, что когда штаб 1-й мусульманской пехотной дивизии 9 марта прибыл в Баку, ее командир генерал-майор Мир Кязим-Бек Талышинский (1855-1938) был арестован прямо на вокзале.
Арестованному генералу позволили встретиться с полковником Константином Коноплевым, который вернулся в Тифлис и доложил командованию о происшествии. 11 марта Закавказский комиссариат распорядился перевести штаб 1-й мусульманской дивизии в Шемаху (Шамаху). Однако и там не все было благополучно.
Генерал-лейтенант Шихлинский печально заметил: "Мы не имели достаточного числа офицеров, говорящих на азербайджанском языке, а будущий контингент солдат совершенно не понимал русского языка. У нас не было ни одного унтер-офицера, ни одного солдата старой службы, с которого могли бы брать пример новые контингенты..."
Дальнейший послужной список генерал-майора Талышинского вызывает вопросы, поскольку единственная его должность, которая упоминается в редких справках (Ленкоранский окружной инспектор министерства призрения Азербайджанской республики) никакого отношения к армии не имела. Во всяком случае, арест Талышинского серьезной реакции среди мусульманского населения Баку не вызвал.
Более значительными и трагическими оказались события, вызванные разоружением пятидесяти бойцов Ленкоранского конного дивизиона.
Внешне их появление в Баку выглядело вполне оправданно. Они прибыли 27 марта на пароходе "Эвелина" из Ленкорани, чтобы принять участие в похоронах сына миллионера Гаджи Зейналабдина Тагиева (1838-1924) - Мамеда Тагиева.
Два дня прошли спокойно, но когда 29 марта бойцы Ленкоранского дивизиона уже покидали Баку, от них потребовали в течение 24 часов сдать оружие представителям Совета. 30 марта согласие на разоружение было получено. Однако в Баку среди азербайджанцев разоружение людей, прибывших на похороны, было воспринято, как оскорбление отца покойного. Кроме того, тут же вспомнили, что разоружают только азербайджанцев, но не разоружают армян из отрядов партии "Дашнакцутюн".
Утверждают, что миллионер Чолаг Агабала обращался к толпе: "Есть среди вас мужчины или нет?! Нация в беде! Я жертвую на общее дело 4000 мешков муки. Пришла пора действовать".
Другой меценат Гочу Ашурбеков оказался щедрее: "Дарю 4000 рублей и 200 ящиков патронов!" Огромная толпа собралась во дворе одной из бакинских мечетей и потребовала возврата оружия, конфискованного Советом у команды "Эвелины". Один из лидеров Бакинского совета Джапаридзе пообещал оружие вернуть, но было уже поздно.
Очевидец учитель Ага Мамед Селим-ханов впоследствии рассказывал:
"Мы, человек десять, стояли на углу 3-й Параллельной и Шемахинской улиц. Сверху показалась конница дашнаков. Ехавший впереди всадник крикнул: "А ну, расходись!" Мы разошлись, но хозяин остался стоять у своих дверей. Лошадь наехала на тротуар. "Ах ты, собачий сын! Тебе сказали, убирайся!" - кричал дашнак.
Тот спокойно ответил: "Я у своего дома стою, а собачий сын - ты сам". Тогда дашнак взмахнул плетью, а стоявший на тротуаре человек поднял с земли камень. Один из всадников выстрелил в него. Человек упал. Началась ожесточенная перестрелка - все как будто ждали того первого выстрела".
Проблема первого выстрела никогда значения не имела, поскольку жертвы второго залпа о первом уже не вспоминают. Многие войны начинаются со слов: "От такого слышу." В Баку, где с одной стороны действовали части азербайджанского "Мусавата", а с другой - отряды дашнаков, конфликт быстро переходил в резню.
Для подавления мятежа партии "Мусават" Бакинский Совет образовал Комитет Революционной обороны. В штурмовавших мятежные кварталы частях Красной гвардии, по словам Шаумяна, насчитывалось до 6 тысяч человек. В дашнакских отрядах было около 3-4 тысяч бойцов.
Позже большевик Баранов вспоминал: "Части Красной гвардии и партийные дружины штурмовали основные ворота крепости со стороны Николаевской улицы, около гостиницы "Метрополь". В этом районе действовали части "Дашнакцутюн", и подавление мусаватского мятежа они сопровождали резней всех мусульман".
Наступление отрядов Бакинского Совета поддерживалось огнем Каспийской флотилии. Комитет Революционной обороны Баку потребовал от партии "Мусават" признать Бакинский Совет единственной властью в городе, вывести из Баку части Дикой дивизии и открыть сообщение на железной дороге Баку - Тифлис и Баку - Петровск.
Вечером 31 марта лидеры "Мусават" уведомили Исполком Бакинского совета о принятии всех условий ультиматума Утром 1 апреля на азербайджанских домах Баку появились белые флаги. Однако штурмовые отряды остановились не сразу. Кроме того, в азербайджанских кварталах хозяйничали мародеры, не подчинявшиеся ничьим приказам.
Только 2 апреля в 11.00 Бакинский совет согласился прекратить огонь. Однако нападения на местных жителей продолжались вплоть до 5 апреля. Итогом почти пятидневных столкновений стали многочисленные жертвы, как среди участников боев, так и среди мирного населения.
Величина этих потерь точно не установлена. По одним данным, в ходе мартовских боев погибло около 20 тысяч человек, по другим - 12 тысяч, третьи говорят о нескольких тысячах убитых. Но даже минимальная величина свидетельствует о крайнем ожесточении обеих сторон. Основная масса жертв пришлась на азербайджанцев.
Аналогичные столкновения между армянскими и азербайджанскими отрядами произошли в Шемахе, Кубе и Ленкорани. Созданная 15 июля 1918 года правительством "Мусавата" Чрезвычайная комиссия для расследования насилий, произведенных над мусульманами и их имуществом в пределах всего Закавказья со времени начала Европейской войны, за год работы собрала 1138 документов. Согласно докладу А.Клуге комиссия предъявила претензии только нескольким десяткам обвиняемых, включая Татевоса Амирова, к этому моменту уже расстрелянного.
И хотя никто в 1918 году не планировал уничтожения всех местных мусульман, современные бакинские публицисты охотно говорят о геноциде, предполагая, что это слово облегчает их положение в конфликте с нынешней Арменией.
К сожалению, взгляд на события 1918 года сквозь призму современной политики мало что добавляет к истории мартовской бойни. Для большевиков разоружение отрядов "Мусавата" упрочило их положение в Баку.
Однако союз с дашнаками, осложнив отношения с азербайджанцами, не мог продолжаться вечно. Турецкие войска, несмотря на все усилия Закавказского комиссариата, приближались к Каспийскому морю, давая политикам "Мусавата" надежду на реванш.
А.Ю.Безугольный. Бакинская коммуна и ее армия: социалистические цели - националистические средства. Вестник Евразии. 2006.
С.А.Рустамова-Тогиди. Куба. Апрель-май 1918 г. Мусульманские погромы в документах. Баку. 2010.
Б.Л.Байков. Воспоминания о революции в Закавказье. Архив русской революции. Т. 9. М. 1993.
А.Балаев. Азербайджанское национальное движение в 1917-1918 гг. Баку. 1990.
Исторические факты о деяниях армян на азербайджанской земле. Баку. "Нурлан". 2003. 358 с.
Фируз Каземзаде. Борьба за Закавзазье (1917-1921). Баку. CA&CC Press. 2010. 328 с.
"Дикая дивизия" оказалась не менее податливой к агитации, чем все остальные части российской армии. В ходе корниловщины в сентябре 1917 года дивизия, преобразованная в Кавказский туземный корпус, была легко остановлена под Петроградом. И точно так же, как прочие воины в 1918 году, они безропотно разъехались по домам.
Кавказский туземный корпус, штаб которого находился в районе Владикавказа, был расформирован в январе 1918 года. Но и дома было неспокойно. Основная часть Закавказья находилась под властью Закавказского комиссариата, и только в районе Баку благодаря поддержке рабочих нефтепромыслов и Каспийской флотилии сохранялся Совет, признававший власть Совнаркома.
В феврале 1918 года в отрядах Красной гвардии в Баку насчитывалось уже 3500 человек. На остальной территории Азербайджана с переменным успехом шло формирование Мусульманского корпуса во главе с генерал-лейтенантом Али-Агой Шихлинским. Для пополнения командиры нового соединения старались использовать кадры расформированной "Дикой дивизии", включая бывшего командира Фейзуллу Мирзу Каджара, потомка персидских шахов.
В Баку предполагалось сформировать 1-ю мусульманскую пехотную дивизию. Разумеется, Бакинский совет вполне обоснованно беспокоила перспектива появления в городе хорошо вооруженного соединения, поддерживающего Закавказский комиссариат. Неудивительно, что когда штаб 1-й мусульманской пехотной дивизии 9 марта прибыл в Баку, ее командир генерал-майор Мир Кязим-Бек Талышинский (1855-1938) был арестован прямо на вокзале.
Арестованному генералу позволили встретиться с полковником Константином Коноплевым, который вернулся в Тифлис и доложил командованию о происшествии. 11 марта Закавказский комиссариат распорядился перевести штаб 1-й мусульманской дивизии в Шемаху (Шамаху). Однако и там не все было благополучно.
Генерал-лейтенант Шихлинский печально заметил: "Мы не имели достаточного числа офицеров, говорящих на азербайджанском языке, а будущий контингент солдат совершенно не понимал русского языка. У нас не было ни одного унтер-офицера, ни одного солдата старой службы, с которого могли бы брать пример новые контингенты..."
Дальнейший послужной список генерал-майора Талышинского вызывает вопросы, поскольку единственная его должность, которая упоминается в редких справках (Ленкоранский окружной инспектор министерства призрения Азербайджанской республики) никакого отношения к армии не имела. Во всяком случае, арест Талышинского серьезной реакции среди мусульманского населения Баку не вызвал.
Более значительными и трагическими оказались события, вызванные разоружением пятидесяти бойцов Ленкоранского конного дивизиона.
Внешне их появление в Баку выглядело вполне оправданно. Они прибыли 27 марта на пароходе "Эвелина" из Ленкорани, чтобы принять участие в похоронах сына миллионера Гаджи Зейналабдина Тагиева (1838-1924) - Мамеда Тагиева.
Два дня прошли спокойно, но когда 29 марта бойцы Ленкоранского дивизиона уже покидали Баку, от них потребовали в течение 24 часов сдать оружие представителям Совета. 30 марта согласие на разоружение было получено. Однако в Баку среди азербайджанцев разоружение людей, прибывших на похороны, было воспринято, как оскорбление отца покойного. Кроме того, тут же вспомнили, что разоружают только азербайджанцев, но не разоружают армян из отрядов партии "Дашнакцутюн".
Утверждают, что миллионер Чолаг Агабала обращался к толпе: "Есть среди вас мужчины или нет?! Нация в беде! Я жертвую на общее дело 4000 мешков муки. Пришла пора действовать".
Другой меценат Гочу Ашурбеков оказался щедрее: "Дарю 4000 рублей и 200 ящиков патронов!" Огромная толпа собралась во дворе одной из бакинских мечетей и потребовала возврата оружия, конфискованного Советом у команды "Эвелины". Один из лидеров Бакинского совета Джапаридзе пообещал оружие вернуть, но было уже поздно.
Очевидец учитель Ага Мамед Селим-ханов впоследствии рассказывал:
"Мы, человек десять, стояли на углу 3-й Параллельной и Шемахинской улиц. Сверху показалась конница дашнаков. Ехавший впереди всадник крикнул: "А ну, расходись!" Мы разошлись, но хозяин остался стоять у своих дверей. Лошадь наехала на тротуар. "Ах ты, собачий сын! Тебе сказали, убирайся!" - кричал дашнак.
Тот спокойно ответил: "Я у своего дома стою, а собачий сын - ты сам". Тогда дашнак взмахнул плетью, а стоявший на тротуаре человек поднял с земли камень. Один из всадников выстрелил в него. Человек упал. Началась ожесточенная перестрелка - все как будто ждали того первого выстрела".
Проблема первого выстрела никогда значения не имела, поскольку жертвы второго залпа о первом уже не вспоминают. Многие войны начинаются со слов: "От такого слышу." В Баку, где с одной стороны действовали части азербайджанского "Мусавата", а с другой - отряды дашнаков, конфликт быстро переходил в резню.
Для подавления мятежа партии "Мусават" Бакинский Совет образовал Комитет Революционной обороны. В штурмовавших мятежные кварталы частях Красной гвардии, по словам Шаумяна, насчитывалось до 6 тысяч человек. В дашнакских отрядах было около 3-4 тысяч бойцов.
Позже большевик Баранов вспоминал: "Части Красной гвардии и партийные дружины штурмовали основные ворота крепости со стороны Николаевской улицы, около гостиницы "Метрополь". В этом районе действовали части "Дашнакцутюн", и подавление мусаватского мятежа они сопровождали резней всех мусульман".
Наступление отрядов Бакинского Совета поддерживалось огнем Каспийской флотилии. Комитет Революционной обороны Баку потребовал от партии "Мусават" признать Бакинский Совет единственной властью в городе, вывести из Баку части Дикой дивизии и открыть сообщение на железной дороге Баку - Тифлис и Баку - Петровск.
Вечером 31 марта лидеры "Мусават" уведомили Исполком Бакинского совета о принятии всех условий ультиматума Утром 1 апреля на азербайджанских домах Баку появились белые флаги. Однако штурмовые отряды остановились не сразу. Кроме того, в азербайджанских кварталах хозяйничали мародеры, не подчинявшиеся ничьим приказам.
Только 2 апреля в 11.00 Бакинский совет согласился прекратить огонь. Однако нападения на местных жителей продолжались вплоть до 5 апреля. Итогом почти пятидневных столкновений стали многочисленные жертвы, как среди участников боев, так и среди мирного населения.
Величина этих потерь точно не установлена. По одним данным, в ходе мартовских боев погибло около 20 тысяч человек, по другим - 12 тысяч, третьи говорят о нескольких тысячах убитых. Но даже минимальная величина свидетельствует о крайнем ожесточении обеих сторон. Основная масса жертв пришлась на азербайджанцев.
Аналогичные столкновения между армянскими и азербайджанскими отрядами произошли в Шемахе, Кубе и Ленкорани. Созданная 15 июля 1918 года правительством "Мусавата" Чрезвычайная комиссия для расследования насилий, произведенных над мусульманами и их имуществом в пределах всего Закавказья со времени начала Европейской войны, за год работы собрала 1138 документов. Согласно докладу А.Клуге комиссия предъявила претензии только нескольким десяткам обвиняемых, включая Татевоса Амирова, к этому моменту уже расстрелянного.
И хотя никто в 1918 году не планировал уничтожения всех местных мусульман, современные бакинские публицисты охотно говорят о геноциде, предполагая, что это слово облегчает их положение в конфликте с нынешней Арменией.
К сожалению, взгляд на события 1918 года сквозь призму современной политики мало что добавляет к истории мартовской бойни. Для большевиков разоружение отрядов "Мусавата" упрочило их положение в Баку.
Однако союз с дашнаками, осложнив отношения с азербайджанцами, не мог продолжаться вечно. Турецкие войска, несмотря на все усилия Закавказского комиссариата, приближались к Каспийскому морю, давая политикам "Мусавата" надежду на реванш.
А.Ю.Безугольный. Бакинская коммуна и ее армия: социалистические цели - националистические средства. Вестник Евразии. 2006.
С.А.Рустамова-Тогиди. Куба. Апрель-май 1918 г. Мусульманские погромы в документах. Баку. 2010.
Б.Л.Байков. Воспоминания о революции в Закавказье. Архив русской революции. Т. 9. М. 1993.
А.Балаев. Азербайджанское национальное движение в 1917-1918 гг. Баку. 1990.
Исторические факты о деяниях армян на азербайджанской земле. Баку. "Нурлан". 2003. 358 с.
Фируз Каземзаде. Борьба за Закавзазье (1917-1921). Баку. CA&CC Press. 2010. 328 с.