Нельзя убить.
Стихотворение Ильгиза Калимуллина.
Орда версальцев в город ворвалась...
На баррикадах пламенели стяги.
"Свинец плебеям нужен, а не власть!" -
взбешённые кричали растиньяки.
Их лица в страхе грозного суда
искажены гримасой звероватой.
Есть среди них один, чью стать года
ссутулили. А он франтил когда-то.
Мчал в Петербурге из дворца в дворец,
злой норов пряча в галльском красноречье,
блудил, интрижки плёл - и наконец
явился с пистолетом к Чёрной речке...
Кругом пальба ружейная. Дантес
рад разделить кровавый пир версальцев:
с прищуром у надгробий Пер-Лашез -
он давит на курок холёным пальцем.
Давнишний свой убийственный запал
он сохранил в груди своей недаром:
он в молодости в Пушкина стрелял,
чтоб в старости стрелять по коммунарам.
Но разве пулей можно умертвить
идею, душу, что в заветной лире?
Поэзия - её нельзя убить:
она сестра всех революций в мире!
[Жорж Шарль Дантес-Геккерн (1812-1895) действительно поддерживал версальцев в 1871 году.
Правда, вряд ли он участвовал в расстреле на кладбище Пер-Лашез.]
Орда версальцев в город ворвалась...
На баррикадах пламенели стяги.
"Свинец плебеям нужен, а не власть!" -
взбешённые кричали растиньяки.
Их лица в страхе грозного суда
искажены гримасой звероватой.
Есть среди них один, чью стать года
ссутулили. А он франтил когда-то.
Мчал в Петербурге из дворца в дворец,
злой норов пряча в галльском красноречье,
блудил, интрижки плёл - и наконец
явился с пистолетом к Чёрной речке...
Кругом пальба ружейная. Дантес
рад разделить кровавый пир версальцев:
с прищуром у надгробий Пер-Лашез -
он давит на курок холёным пальцем.
Давнишний свой убийственный запал
он сохранил в груди своей недаром:
он в молодости в Пушкина стрелял,
чтоб в старости стрелять по коммунарам.
Но разве пулей можно умертвить
идею, душу, что в заветной лире?
Поэзия - её нельзя убить:
она сестра всех революций в мире!
[Жорж Шарль Дантес-Геккерн (1812-1895) действительно поддерживал версальцев в 1871 году.
Правда, вряд ли он участвовал в расстреле на кладбище Пер-Лашез.]