Поддавки. Апрель 1918 года.
Разбирая примеры неиспользованных возможностей, часто приходится иметь дело с ситуациями, когда проще ничего не делать, чем бестолково исправлять. Примером подобной проблемы во время Гражданской войны были взаимоотношения большевиков с казачеством. Прежде всего, труднорешаемым был земельный вопрос в казачьих областях. Попытка передать лишнюю десятину от казаков к иногородним (или наоборот) вызывала лютую ненависть к организаторам земельного передела. Любое нарушение баланса в этой игре с нулевой суммой грозило вооруженным столкновением, потому что участники конфликта были поголовно вооружены.
И все-таки, в марте 1918 года казачество с оговорками приняло Советскую власть. Большевики установили контроль над Доном, Кубанью и Оренбургом. То есть, требовалось решение, которое позволило бы сохранить сложившееся положение в условиях продолжавшегося немецкого наступления. На практике это не удалось. Но ведь никто не мешает задним числом подыграть большевикам. Как говорили раньше: "Не мешайте мешать! Тут и одному делать нечего."
Успех Советской власти на Дону был обеспечен отменой старых казачьих повинностей, связанных с военной службой, и заключением мира. Следовало на какое-то время удержать казачий нейтралитет, не прибегая к резкому земельному переделу. В качестве полумеры можно было выкупить у самых богатых казаков часть земель, передав их иногородним за счет безвозвратной ссуды.
В этом случае некоторые расходы предотвратили бы немедленный конфликт. Кроме того, можно было предложить казакам добровольно выделить землю иногородним на станичных сходах. Конечно, на первых порах неказакам достались бы не самые плодородные участки, но это можно было оформить, как прецедент, позволяющий впоследствии исправить это решение. Основная масса казаков не пострадала бы и занялась севом.
Но одними аграрными преобразованиями конфликт не исчерпывался. Серьезным толчком, спровоцировавшим реальные столкновения на Нижнем Дону 9 апреля 1918 года, была регистрация казачьих офицеров, сопровождавшаяся арестами. Это не был каприз местных властей, поскольку к низовьям Дона приближались австро-германские части, и офицерский мятеж в тылу только усугубил бы положение.
Однако ничто не мешало провести призыв добровольцев и обойтись без арестов. Вместо конфискации оружия, можно было призвать станичников, пожертвовать коней, шашки, пики и винтовки на отражение "супостата". На это могли пойти даже самые консервативные старики. Достаточно было сформировать 2 красные казачьи дивизии. Если бы призыв прошёл успешно, то был шанс совместно с советскими украинскими "армиями" отразить первый натиск германских войск на Таганрог. Главное было удержать западные границы Донской области до июня 1918 года, когда германское командование вынуждено было прекратить наступление.
А если бы казаки убедились, что Советская власть способна защитить их от иностранного вторжения и гарантировать их земельные права, то поддержка Красной Армии стала бы повсеместной в казачьих областях. Сформированные станичниками полки без больших усилий смогли бы отразить набеги Попова, Дутова и Кубанской рады. Разумеется, не было никакой нужды запрещать лампасы и переименовывать станицы. Добившись взаимопонимания со станичниками, большевики могли наладить нормальное функционирование Советов казачьих депутатов.
Таким образом, судьба казачества решалась бы не на поле боя. Сохранение Советской власти на Дону летом 1918 года означало бы смертный приговор деникинщине, которая была бы раздавлена на подступах к Ростову еще в июне. Вместе с Добровольческой армией канула бы в Лету и Кубанская рада. А это неминуемо привело бы к скорейшему окончанию Гражданской войны на Юге РСФСР.
Сложнее бы складывались отношения между терскими казаками и их горскими соседями. Возможность безболезненного компромисса здесь была маловероятной, но при определенной настойчивости со стороны местных советов этот вопрос можно было разрешить без резни. Без поддержки оренбургских казаков менее уверенно действовали бы белочехи, которым пришлось бы в течение полугода оставить Урал.
Пример более многочисленных войск мог повлиять на сибирских, уральских, семиреченских и забайкальских казаков. Вряд ли они перешли бы на сторону красных, но, по крайней мере, желание защищать правителей омских, томских и иркутских у них бы поубавилось. Развал единого белоказачьего фронта окупил бы возможные уступки. Хотя щедрые жесты не всегда помогают при затянувшемся противостоянии.
И все-таки, в марте 1918 года казачество с оговорками приняло Советскую власть. Большевики установили контроль над Доном, Кубанью и Оренбургом. То есть, требовалось решение, которое позволило бы сохранить сложившееся положение в условиях продолжавшегося немецкого наступления. На практике это не удалось. Но ведь никто не мешает задним числом подыграть большевикам. Как говорили раньше: "Не мешайте мешать! Тут и одному делать нечего."
Успех Советской власти на Дону был обеспечен отменой старых казачьих повинностей, связанных с военной службой, и заключением мира. Следовало на какое-то время удержать казачий нейтралитет, не прибегая к резкому земельному переделу. В качестве полумеры можно было выкупить у самых богатых казаков часть земель, передав их иногородним за счет безвозвратной ссуды.
В этом случае некоторые расходы предотвратили бы немедленный конфликт. Кроме того, можно было предложить казакам добровольно выделить землю иногородним на станичных сходах. Конечно, на первых порах неказакам достались бы не самые плодородные участки, но это можно было оформить, как прецедент, позволяющий впоследствии исправить это решение. Основная масса казаков не пострадала бы и занялась севом.
Но одними аграрными преобразованиями конфликт не исчерпывался. Серьезным толчком, спровоцировавшим реальные столкновения на Нижнем Дону 9 апреля 1918 года, была регистрация казачьих офицеров, сопровождавшаяся арестами. Это не был каприз местных властей, поскольку к низовьям Дона приближались австро-германские части, и офицерский мятеж в тылу только усугубил бы положение.
Однако ничто не мешало провести призыв добровольцев и обойтись без арестов. Вместо конфискации оружия, можно было призвать станичников, пожертвовать коней, шашки, пики и винтовки на отражение "супостата". На это могли пойти даже самые консервативные старики. Достаточно было сформировать 2 красные казачьи дивизии. Если бы призыв прошёл успешно, то был шанс совместно с советскими украинскими "армиями" отразить первый натиск германских войск на Таганрог. Главное было удержать западные границы Донской области до июня 1918 года, когда германское командование вынуждено было прекратить наступление.
А если бы казаки убедились, что Советская власть способна защитить их от иностранного вторжения и гарантировать их земельные права, то поддержка Красной Армии стала бы повсеместной в казачьих областях. Сформированные станичниками полки без больших усилий смогли бы отразить набеги Попова, Дутова и Кубанской рады. Разумеется, не было никакой нужды запрещать лампасы и переименовывать станицы. Добившись взаимопонимания со станичниками, большевики могли наладить нормальное функционирование Советов казачьих депутатов.
Таким образом, судьба казачества решалась бы не на поле боя. Сохранение Советской власти на Дону летом 1918 года означало бы смертный приговор деникинщине, которая была бы раздавлена на подступах к Ростову еще в июне. Вместе с Добровольческой армией канула бы в Лету и Кубанская рада. А это неминуемо привело бы к скорейшему окончанию Гражданской войны на Юге РСФСР.
Сложнее бы складывались отношения между терскими казаками и их горскими соседями. Возможность безболезненного компромисса здесь была маловероятной, но при определенной настойчивости со стороны местных советов этот вопрос можно было разрешить без резни. Без поддержки оренбургских казаков менее уверенно действовали бы белочехи, которым пришлось бы в течение полугода оставить Урал.
Пример более многочисленных войск мог повлиять на сибирских, уральских, семиреченских и забайкальских казаков. Вряд ли они перешли бы на сторону красных, но, по крайней мере, желание защищать правителей омских, томских и иркутских у них бы поубавилось. Развал единого белоказачьего фронта окупил бы возможные уступки. Хотя щедрые жесты не всегда помогают при затянувшемся противостоянии.