«Ты и убогая, ты и обильная». Какой на самом деле была Османская империя
Великая Порта во многих отношениях была исламской копией Византии. Чем больше разрасталась территория государства, тем сложней становилась чиновничья иерархия и тем сильней - власть регламентов и рангов.
Верхушка общества быстро окаменела в придворных ритуалах и дворцовом этикете. Султан почти полностью отдалился от своих подданных и превратился в далекую церемониальную фигуру, появлявшуюся перед народом только дважды в год, по особым праздникам.
Особые титулы, поклоны, целование рук, правила обращения и знаков общественного статуса достигли у османов такой же изощренности, как в Багдадском халифате. Государство становилось все менее религиозным - несмотря на внешнее, подчеркнуто помпезное почитание ислама, - и все более бюрократическим. За османов воевали уже не турецкие гази, а янычары и другие иноземцы, лично преданные самому правителю.
Страсть все регламентировать привела к тому, что у османов появилось что-то вроде «цветовой дифференциации штанов». Положение и занятия подданного можно было легко определить по цвету его одежды. Турецкие муфтии носили белое, муллы облачались в голубое, казначеи щеголяли в красном. Если по улице шел человек во всем зеленом, то это почти наверняка это был визирь, а если кто-то появлялся в черной обуви, в нем сразу признавали иностранца, причем грека.
Носить тюрбаны позволялось только мусульманам, иноверцам же полагались шляпы без полей. Для более тонкой идентификации статуса в ход шло все: форма тюрбана, покрой кафтана, длина рукава, наличие меха, силуэт бороды. Европейцы говорили, что турки судят о храбрости и уме человека по его бороде.
Все государство было организована как военная машина, во главе которой стоял султан - одновременно монарх, главнокомандующий и религиозный лидер. Все остальные могли только выполнять его приказы: точно, быстро и беспрекословно, как полагалось в армии. Султан распоряжался жизнью и смертью своих поданных так же свободно, как если бы все они были его рабами.
То же самое относилось и к имуществу. Ни у кого из турок не было никакой недвижимости: вся земля и налоги принадлежали только султану, который мог отдавать их тем, кому хотел, во временное пользование. Соответственно, у турок не было и наследства, которое отец мог передать сыну. Если для европейца важней всего было родовое гнездо, земля, корни, из которых произрастал его род, то подданные султана как будто висели в воздухе, не имея никакой почвы и никакого прошлого, целиком и полностью в руках своего властелина.
По сути дела, турки умели и любили только воевать и управлять, а все остальное за них делали инородцы. Ковры ткали персы, изразцы и керамику мастерили тебризцы, больных лечили греки, финансами занимались армяне и евреи. Даже в торговле османы выглядели очень бледно: ни один из турецких купцов не возил товары за пределы собственной страны, их кораблей никогда не видели в Европе.
Сам Стамбул ничего не производил и не экспортировал, а служил только перекрестком мировой торговли, не внося в нее ничего своего. Как только закончились завоевательные войны, закончилось и процветание империи.
Стамбул привлекал к себе немало поэтов и художников, но об искусстве османов сказать почти нечего. Несколько красивых мечетей, построенных Синаном, с десяток поэтов и писателей средней руки, географы, историки, миниатюристы - слишком мало для шестисотлетней империи, претендовавшей на мировое господство.
Никакой науки в государстве не существовало, если не считать лекарей, архитекторов, корабельных мастеров и инженеров, отливавших пушки. Казалось, Великая Порта унаследовала от Византии не только ее территорию, но и закоснелость во всех областях знаний и творчества. Турок интересовали только практические вопросы или украшательства вроде витиеватых стихов и изящного орнамента.
С ремеслами дело обстояло ненамного лучше. Турки славились шитьем кружевного белья, выделкой кож и изготовлением посуды из луженой меди. Даже императоры традиционно обучались какому-нибудь полезному делу и практиковали его в свободное от других занятий время. Известно, что Мехмед I мастерил луки, Мехмед II был хорошим садовником, а Селим I и Сулейман Великолепный - недурными ювелирами.
Но почти все эти ремесла были завозными и не играли большой роли в экономике страны. В отличие от Византии с ее грекофильством и духом римского величия Оттоманская империя не имела общей идеи, одухотворявшей общество в целом. Это был скорей административный контейнер для населявших ее народов, а не единый и цельный организм, имевший свою живую душу.