Человек может быть очень злым
Продолжаю рассказывать про свою графоманию)
Оказавшись в Киеве невозможно обойти тему майдана.
- А Рюрик был викинг?
- Ага, но его сын был уже наполовину русским, а внук Святослав - полностью обрусевшим. Только они правили на севере. А поляне жили на юге.
- Что они здесь искали?
- 'Так как были там просторы для охоты и прохлада' - проговорил Дэн и добавил:
- В том краю, где желтая крапива
И сухой плетень,
Приютились к вербам сиротливо
Избы деревень.
- Это кто написал?
- Есенин.
- Давай полностью.
И вот, стоя в центре Киева перед памятникам киевским братьям, (и сестре) Дэн прочитал мне этот стих. Как оказалось, стихотворение совсем не о природе:
Затерялась Русь в Мордве и Чуди,
Нипочем ей страх.
И идут по той дороге люди,
Люди в кандалах'.
Я всегда завидовал поэтам, тем более, хорошим - как они умеют совмещать несовместимое. Вроде про Русь. А вроде - про наказанное преступление - 'Все они убийцы или воры'.
А это:
Я одну мечту, скрывая, нежу,
Что я сердцем чист.
Но и я кого-нибудь зарежу
Под осенний свист.
[Spoiler (click to open)] Меня, конечно, резануло, что поэт и сам допускал мысль кого-то порезать (как бы показывая, что никто от этого не застрахован), подобно убийцам, про которых он рассказывал. Но стихотворение было, конечно, про раздольную волю русских, про бунтарство даже... доводящее до каторги. Про разбой, про воровство. Я сказал про это Дэну.
- А как, ты думал, совершаются революции? - категорически согласился он. - Человек может быть очень злым. Ты думаешь то, что произошло на этой площади несколько лет назад, отличается от стандартной революции, в которой обязательно есть убийства?
Конечно, Дэн прав. Он уточняет то, что я высказал и сам. Причем, само его положение такое, что он, как будто может судить человечество - справедливо или безжалостно, как захочет. Но, все же, меня царапнуло то, что он сказал: 'Человек может быть очень злым'. Злой ли я? Могу ли я убить? Мне казалось, я всегда стремился быть миролюбивым... но были в моей истории всякие моменты. Бывало, я ввязывался в драки просто так. И Дэн про это, конечно, знал. Но я всегда с ужасом относился к идее кого-то убить. И все же, факт в том, что Есенин глубже проник в человеческую природу и сам майдан, на котором я сейчас стоял, тоже свидетельствовал о глубине человеческого падения. Здесь были все эти события. Есенин говорит о том, что не хочешь, но согрешишь, никто не застрахован. Дэн говорил то же. Мне хотелось быть подальше от политики, но человеческая история не могла не затронуть мою душу. Да, все так и было. А было это страшно. Блин, это урок для меня, неожиданный.
- Не нравится мне это стихотворение, - подытожил я.
Оказавшись в Киеве невозможно обойти тему майдана.
- А Рюрик был викинг?
- Ага, но его сын был уже наполовину русским, а внук Святослав - полностью обрусевшим. Только они правили на севере. А поляне жили на юге.
- Что они здесь искали?
- 'Так как были там просторы для охоты и прохлада' - проговорил Дэн и добавил:
- В том краю, где желтая крапива
И сухой плетень,
Приютились к вербам сиротливо
Избы деревень.
- Это кто написал?
- Есенин.
- Давай полностью.
И вот, стоя в центре Киева перед памятникам киевским братьям, (и сестре) Дэн прочитал мне этот стих. Как оказалось, стихотворение совсем не о природе:
Затерялась Русь в Мордве и Чуди,
Нипочем ей страх.
И идут по той дороге люди,
Люди в кандалах'.
Я всегда завидовал поэтам, тем более, хорошим - как они умеют совмещать несовместимое. Вроде про Русь. А вроде - про наказанное преступление - 'Все они убийцы или воры'.
А это:
Я одну мечту, скрывая, нежу,
Что я сердцем чист.
Но и я кого-нибудь зарежу
Под осенний свист.
[Spoiler (click to open)] Меня, конечно, резануло, что поэт и сам допускал мысль кого-то порезать (как бы показывая, что никто от этого не застрахован), подобно убийцам, про которых он рассказывал. Но стихотворение было, конечно, про раздольную волю русских, про бунтарство даже... доводящее до каторги. Про разбой, про воровство. Я сказал про это Дэну.
- А как, ты думал, совершаются революции? - категорически согласился он. - Человек может быть очень злым. Ты думаешь то, что произошло на этой площади несколько лет назад, отличается от стандартной революции, в которой обязательно есть убийства?
Конечно, Дэн прав. Он уточняет то, что я высказал и сам. Причем, само его положение такое, что он, как будто может судить человечество - справедливо или безжалостно, как захочет. Но, все же, меня царапнуло то, что он сказал: 'Человек может быть очень злым'. Злой ли я? Могу ли я убить? Мне казалось, я всегда стремился быть миролюбивым... но были в моей истории всякие моменты. Бывало, я ввязывался в драки просто так. И Дэн про это, конечно, знал. Но я всегда с ужасом относился к идее кого-то убить. И все же, факт в том, что Есенин глубже проник в человеческую природу и сам майдан, на котором я сейчас стоял, тоже свидетельствовал о глубине человеческого падения. Здесь были все эти события. Есенин говорит о том, что не хочешь, но согрешишь, никто не застрахован. Дэн говорил то же. Мне хотелось быть подальше от политики, но человеческая история не могла не затронуть мою душу. Да, все так и было. А было это страшно. Блин, это урок для меня, неожиданный.
- Не нравится мне это стихотворение, - подытожил я.