дороги памяти
- Вот здесь это произошло, - говорит Ежи Тыц, указывая на невысокий белый монумент с красной звездой и надписью по-русски «Миру-мир». Кириллическая буква «У» прорисована латинской «Y»… Никаких сомнений, что надпись сделана польской рукой.
- Что именно? - спрашиваем мы. Мы находимся возле заваленной угольной шахты в лесополосе на окраине Домброва-Гурнича, небольшого рабочего города южной Польши. На монументе нет ни имён, ни каких-либо сведений о том, кто здесь покоится, и что здесь произошло. В католических поминальных лампадках, стоящих у подножия памятника, горит огонь.
- Здесь фашисты сожгли 79 пленных советских разведчиков, связав им руки колючей проволокой, - отвечает Ежи. - Я не знаю их имён, знаю лишь, что они были солдатами 80-й пехотной дивизии. После овладения городом, их тела были обнаружены и идентифицированы, через несколько лет был воздвигнут подобный этому небольшой обелиск. Считается, что несколько позже их тела были перезахоронены в общем большом захоронении, находящемся в городе. Это всё, что мне известно из скудных архивных источников и рассказов местных жителей. За много лет этот маленький памятник пришёл в запустение, но, как видите, сейчас более-менее ухожен. Большинство жителей города считают, что память об этом месте должна жить.
Ежи недоговаривает. Именно он несколько лет назад привлёк внимание жителей Домброва-Гурнича к этому забытому мемориалу, и восстановлен памятник фактически руками самого Ежи.
- Люди должны помнить цену, заплаченную за этот кусочек земли, - произносит он, касаясь ладонью белой краски обелиска.
Этот памятник помнит его руки, и стоит смирно, будто дитя. И само прикосновение Ежи - будто семейное, обычно так, ладонью, поглаживают кого-то близкого, родного, общаясь вблизи. Но разве этот памятник, как и многие другие по всей Польше, не его детище? Если уж не соотец, то не менее, чем добрый доктор для большинства из них. Ведь этот человек на свои деньги восстановил множество из них, привлёк внимание к ним, или горько оплакал те, которые не удалось спасти…
Каждая душа стремится что-то оставить после себя. Кто-то оставляет дерево, кто-то песню, кто-то жизнь, а кто-то - пепел. И эти памятники - личное детище Ежи, которое он не прочь разделить и с другими, подарить им, оставить в веках. Его личная песня. И, честное слово, слёзы наворачиваются от её красоты… Хотя и песня эта - без слов.
В конце января 1945г. части 1-го Украинского фронта, преодолевая упорное сопротивление противника, вели наступление в южной Польше.
80-я стрелковая дивизия отвечала за продвижение на сильно укреплённом рубеже Силезской возвышенности, ограниченном городами Катовице, Домброва-Гурнича, Сосновец. 24.01.45 был поставлен приказ выдвинуться и занять указанные выше районы.
Боевое донесение штаба 80сд 24.01.45:
Операции предшествовала значительная подготовительная работа по выявлению укреплённых рубежей и долговременных огневых точек противника. Во избежание крупных потерь личного состава, было решено провести глубокую разведку укрепрайона противника для дальнейшего подавления ключевых точек обороны артиллерийским огнём, что облегчало выдвижение пехотных соединений на новые позиции.
Боевое донесение штаба 80сд 25.01.45:
Немецкое командование, в свою очередь, предполагая замыслы противника, готовило собственный контрпрорыв с целью отсечь и ликвидировать авангардную группу наступающих советских войск и, таким образом, создать угрозу южному флангу 1-го Украинского фронта. На острие атаки оказалась 80-я стрелковая дивизия.
В течении нескольких дней противостоящие войска вели бои на линии соприкосновения и предпринимали глубокие вылазки в позиции друг друга для установления целей и контуров расположения войск. Советскими разведчиками был выявлен широкий список целей, уточнены координаты.
Ночью с 25 на 26 января 1945г массированным артиллерийским огнём была начата операция по штурму укрепрайона по линии Домброва-Гурнича, Бендзин, Челядзь. 100-я отдельная разведывательная рота 80-й СД, незаметно обойдя порядки передней линии немецких войск, выдвинулась на окраину Домброва-Гурнича с целью захвата возвышенности перед шахтёрским посёлком, для создания в тылу врага плацдарма, позволяющего атаковать важные участки изменяющегося порядка войск противника, а также выявлять следующие артиллерийские цели. В это же время, 207-й егерский полк 97-й егерской дивизии Вермахта при поддержке Особого батальона специального назначения приступил к выполнению задачи по рассечению наступающей группировки советских войск с целью окружения авангардных сил и их дальнейшей ликвидации. Выдвинувшись в слабо укреплённый, согласно данным разведки, стык 77-го и 218-го стрелковых полков 80-й СД, 207-й ЕП Вермахта планировал к утру подавить артиллерию 88-го АП 80СД и занять шоссе по линии Позамчье-Заверце-Севеж. Ещё не совершив прорыва линии фронта советских войск, арьергард егерского полка столкнулся в собственном тылу с неизвестным формированием противника. Это была 100-я разведывательная рота 80СД, уже занимавшая позиции на окраине Домброва-Гурнича. Не имея возможности продолжать наступление без расчистки тылов, немецкие войска яростно атаковали разведчиков, надеясь быстро водворить безопасность на своём участке и продолжить операцию.
- Эти камни помнят, как это было, - произносит Ежи, поднимая поросший мхом обломок кирпича из травы. - Когда-то здесь были дома.
Подержав камень в ладони, он задумчиво кладёт его на землю. Землю, которая помнит всё.
Быстро зачистить тыл немецким войскам не удалось. Не разбираясь в количестве вражеских войск, советские разведчики смело атаковали находящегося перед ними противника, в темноте внеся большую сумятицу в порядки егерского полка. Лишь к утру выяснилось, что егерям и батальону спецназначения противостоит совсем небольшая группа советских воинов. Отбивая атаки, советские солдаты смогли сгруппироваться и организовать оборону в шахтёрском посёлке у подножия угольного шурфа, представляющем из себя несколько жилых и хозяйственных строений, стоящих довольно плотно друг к другу. Обе стороны уже понесли серьёзные потери и немцы догадывались, что стены строений скрывают большое количество раненых. Однако резкие атаки на новоявленную крепость успеха не имели. Бойцы Красной Армии, прошедшие городские уличные бои Будапешта и Кракова, смело отсекали все попытки подобраться близко. Не имея иной возможности продолжать операцию в соответствии с изначальным планом, в середине дня 26.01.45 немецкое командование откомандировало две трети личного состава полка на продолжение операции, оставив около 600 человек, в том числе несколько миномётных расчётов, на подавление обороняющихся. Начался бесконечный обстрел строений. Уже при наступившей темноте, выдвигаясь к рухнувшим стенам, немцы каждый раз получали жестокий отпор от засевших там бойцов. К середине ночи несколько строений удалось поджечь. Толпа наступающих хлынула в образовавшуюся брешь. Но оказалось, что из под рухнувших крыш и обвалившихся стен продолжают звучать выстрелы и выкатываться тяжёлые ручные гранаты. Начался огненный ад. В этом пылающем хаосе не было места ни для разумного, ни для человечного. Всё, что могло убивать, убивало друг друга. Живые и мёртвые, обмёрзшие и горящие, разведчики отбивались до последнего патрона. К рассвету 27.01.45 всё было кончено. Отправив раненых в тыл, 207-й егерский полк в спешке выковыривал из руин советских бойцов, чтоб совершить последнее возмездие. Спешка была необходима в силу сложившейся ситуации - контратака была сорвана, в Домброва-Гурниче Красная Армия уже билась с немецкими войсками, организованное отступление было срочно необходимо. Возмездие же было ужасным. Озлобившись упорством горстки смельчаков, фашисты собрали советских воинов, живых и мёртвых, в одну большую кучу, облили бензином, и зажгли.
Уцелевших не было. Так 100-я отдельная разведрота 80СД перестала существовать. Это последняя, славная страница, её славной истории. Но, справедливости ради, нужно сказать, что и для 207-го егерского полка 97-й егерской дивизии Вермахта этот эпизод стал последним. Остатки её не успели отступить и достигнуть родной земли, погибли или были рассеяны наступающими советскими войсками, в этот же день занявшими не только планируемый рубеж, но и продвинувшимися значительно дальше. В каждой истории есть последняя страница. И, как правило, такой итог подводит мораль истории, и смысл её явления в мире. Разные истории - разные эпилоги. Два воинских соединения сошлись на своём финише - и насколько различен последний автограф…
Конец важен во всём.
29.01.1945 первые соединения 80-й стрелковой дивизии ступили на землю Германии, в тогдашних её границах.
Боевое донесение штаба 80сд 27.01.45:
В городе Домброва-Гурнича памятник погибшим советским воинам стоит прямо напротив костёла Святейшего Сердца Господа Иисуса. И это никого не смущает. Как и остальные шесть мемориалов красноармейцам, находящихся в городе и окрестностях, этот памятник ухожен, чист, украшен венками, лампадками, картонными табличками с надписями по-польски, и некоторым количеством живых цветов. Домброва-Гурнича - простой рабочий город Силезского промышленного региона. Своего рода, польский Донбасс. Здесь сильны традиционные семейные ценности, религия, а также позиции Коммунистической партии Польши. Жители не только спокойно относятся к советским захоронениям, но и стараются всячески следить за их сохранностью.
- Сердечно вас приветствую! - громко произносит на русском языке 19-летний местный активист Давид Хайдер, помогающий ухаживать за местными памятниками. - Считаю, то, что мы делаем - наш долг в благодарность освободителям Польши от фашизма.
Давид заметно волнуется, и читает текст на русском языке с собственноручно написанной бумажки. Пальцы чуть заметно подрагивают, и Давид иногда сбивается, декламируя:
- Память об их героизме никогда не будет подбыта! Забыта, извините. Очередные попытки польских властей снести советские памятники - это только заострение так напряжённых отношений между нашими странами. Мы передаем привет всем в России! С праздником Девятого мая! С Днём Победы! Нашей победы! Да здравствует польско-российская дружба!
ФОТО.
За русско-польскую дружбу рад упорствовать и Кшиштоф Швей, руководитель Коммунистической партии Польши. Оказывается, он проживает в этом городе, и не смог пропустить такое небольшое, но важное мероприятие, как этот импровизированный митинг.
- Конечно, наша партия не имеет ни одного места в Сейме, и мы не можем влиять на политику страны. Но наше слово заметно, наши сторонники немногочисленны, но крепки в убеждениях. Мне искренне жаль, что правительство Польши предпринимает столько усилий, чтоб создать из России образ врага. Они хотят стереть нашу историю, совершить подлог в сознании. А во всех нынешних неудачах обвиняют аж Советский Союз, который прекратил своё существование четверть века назад ! Но это же абсурд! Ради ненависти к другому народу! Объединять этим народ? Это говорит, что Польша постепенно становится профашистским государством. Самый простой факт - никакой Силезии у Польши бы не было, если б она не была передана нам волей Советского Союза. Очень жаль. Нам, простым людям, трудно повлиять, но мы хотя бы стараемся разъяснять правду тем, кто рядом. Здесь этим памятникам ничего не угрожает. В Домброва-Гурнича хорошие люди.
ФОТО.
Памятник безымянен. Самодельные картонные таблички, стоящие возле него, гласят: « Памяти 79-ти бойцам 80-й пехотной дивизии…», «Памяти 331 солдата 80-й пехотной, 13-й пехотной дивизий, полегших в боях…» В ста метрах от мемориала, возле костёла - памятник Иоанну Павлу II, самому почитаемому поляку в мире. Папа Иоанн Павел не стоит спиной к обелиску. Справа от него костёл, слева, в отдалении - мемориал. Каменные глаза скульптуры со святейшим спокойствием наблюдают, как, выходя из храма, хорошие люди направляются по аллее к мемориалу погибшим советским воинам. Папа спокоен. Не о чем волноваться. В Домброва-Гурнича хорошие люди.
Один из этих людей - молодой парень Давид Зеган. Год назад он с друзьями поймал вандалов, осквернивших памятник 79-ти сожжённым разведчикам. Ими оказались подростки 15-16 лет. В силу возраста никакого административного наказания не было применено. Здесь об этом не особо волнуются, в конце концов, «Бог им судья». Старая добрая Польша. Есть места на Земле, где главный судья - Бог.
Придя на возложение со своей девушкой, Давид не рассчитывал оказаться в центре внимания. Обычный парень - улыбчивый, простой, некрасноречивый. Руководитель автопробега Андрей Омельченко торжественно, под общие аплодисменты, вручает Давиду медаль. Давид заметно волнуется и не знает, что говорить в таких случаях. Его руки непроизвольно апеллируют в сторону иных деятелей: «Вот Кшиштоф Швей - это фигура, вот Ежи Тыц, это - да… А я что?»
Но и зачем слова, если обо всём сказали дела?
Невдалеке, на скульптуре папы Иоанна Павла II - спокойная полуулыбка. Майский ветер шевелит первую зелёную листву года.
«Покой их душем… Одвечна памьець» - шепчет пожилая женщина, и, слева-направо покрестив красную звезду, уходит. Для неё это - звезда Вифлиема.
- Что именно? - спрашиваем мы. Мы находимся возле заваленной угольной шахты в лесополосе на окраине Домброва-Гурнича, небольшого рабочего города южной Польши. На монументе нет ни имён, ни каких-либо сведений о том, кто здесь покоится, и что здесь произошло. В католических поминальных лампадках, стоящих у подножия памятника, горит огонь.
- Здесь фашисты сожгли 79 пленных советских разведчиков, связав им руки колючей проволокой, - отвечает Ежи. - Я не знаю их имён, знаю лишь, что они были солдатами 80-й пехотной дивизии. После овладения городом, их тела были обнаружены и идентифицированы, через несколько лет был воздвигнут подобный этому небольшой обелиск. Считается, что несколько позже их тела были перезахоронены в общем большом захоронении, находящемся в городе. Это всё, что мне известно из скудных архивных источников и рассказов местных жителей. За много лет этот маленький памятник пришёл в запустение, но, как видите, сейчас более-менее ухожен. Большинство жителей города считают, что память об этом месте должна жить.
Ежи недоговаривает. Именно он несколько лет назад привлёк внимание жителей Домброва-Гурнича к этому забытому мемориалу, и восстановлен памятник фактически руками самого Ежи.
- Люди должны помнить цену, заплаченную за этот кусочек земли, - произносит он, касаясь ладонью белой краски обелиска.
Этот памятник помнит его руки, и стоит смирно, будто дитя. И само прикосновение Ежи - будто семейное, обычно так, ладонью, поглаживают кого-то близкого, родного, общаясь вблизи. Но разве этот памятник, как и многие другие по всей Польше, не его детище? Если уж не соотец, то не менее, чем добрый доктор для большинства из них. Ведь этот человек на свои деньги восстановил множество из них, привлёк внимание к ним, или горько оплакал те, которые не удалось спасти…
Каждая душа стремится что-то оставить после себя. Кто-то оставляет дерево, кто-то песню, кто-то жизнь, а кто-то - пепел. И эти памятники - личное детище Ежи, которое он не прочь разделить и с другими, подарить им, оставить в веках. Его личная песня. И, честное слово, слёзы наворачиваются от её красоты… Хотя и песня эта - без слов.
В конце января 1945г. части 1-го Украинского фронта, преодолевая упорное сопротивление противника, вели наступление в южной Польше.
80-я стрелковая дивизия отвечала за продвижение на сильно укреплённом рубеже Силезской возвышенности, ограниченном городами Катовице, Домброва-Гурнича, Сосновец. 24.01.45 был поставлен приказ выдвинуться и занять указанные выше районы.
Боевое донесение штаба 80сд 24.01.45:
Операции предшествовала значительная подготовительная работа по выявлению укреплённых рубежей и долговременных огневых точек противника. Во избежание крупных потерь личного состава, было решено провести глубокую разведку укрепрайона противника для дальнейшего подавления ключевых точек обороны артиллерийским огнём, что облегчало выдвижение пехотных соединений на новые позиции.
Боевое донесение штаба 80сд 25.01.45:
Немецкое командование, в свою очередь, предполагая замыслы противника, готовило собственный контрпрорыв с целью отсечь и ликвидировать авангардную группу наступающих советских войск и, таким образом, создать угрозу южному флангу 1-го Украинского фронта. На острие атаки оказалась 80-я стрелковая дивизия.
В течении нескольких дней противостоящие войска вели бои на линии соприкосновения и предпринимали глубокие вылазки в позиции друг друга для установления целей и контуров расположения войск. Советскими разведчиками был выявлен широкий список целей, уточнены координаты.
Ночью с 25 на 26 января 1945г массированным артиллерийским огнём была начата операция по штурму укрепрайона по линии Домброва-Гурнича, Бендзин, Челядзь. 100-я отдельная разведывательная рота 80-й СД, незаметно обойдя порядки передней линии немецких войск, выдвинулась на окраину Домброва-Гурнича с целью захвата возвышенности перед шахтёрским посёлком, для создания в тылу врага плацдарма, позволяющего атаковать важные участки изменяющегося порядка войск противника, а также выявлять следующие артиллерийские цели. В это же время, 207-й егерский полк 97-й егерской дивизии Вермахта при поддержке Особого батальона специального назначения приступил к выполнению задачи по рассечению наступающей группировки советских войск с целью окружения авангардных сил и их дальнейшей ликвидации. Выдвинувшись в слабо укреплённый, согласно данным разведки, стык 77-го и 218-го стрелковых полков 80-й СД, 207-й ЕП Вермахта планировал к утру подавить артиллерию 88-го АП 80СД и занять шоссе по линии Позамчье-Заверце-Севеж. Ещё не совершив прорыва линии фронта советских войск, арьергард егерского полка столкнулся в собственном тылу с неизвестным формированием противника. Это была 100-я разведывательная рота 80СД, уже занимавшая позиции на окраине Домброва-Гурнича. Не имея возможности продолжать наступление без расчистки тылов, немецкие войска яростно атаковали разведчиков, надеясь быстро водворить безопасность на своём участке и продолжить операцию.
- Эти камни помнят, как это было, - произносит Ежи, поднимая поросший мхом обломок кирпича из травы. - Когда-то здесь были дома.
Подержав камень в ладони, он задумчиво кладёт его на землю. Землю, которая помнит всё.
Быстро зачистить тыл немецким войскам не удалось. Не разбираясь в количестве вражеских войск, советские разведчики смело атаковали находящегося перед ними противника, в темноте внеся большую сумятицу в порядки егерского полка. Лишь к утру выяснилось, что егерям и батальону спецназначения противостоит совсем небольшая группа советских воинов. Отбивая атаки, советские солдаты смогли сгруппироваться и организовать оборону в шахтёрском посёлке у подножия угольного шурфа, представляющем из себя несколько жилых и хозяйственных строений, стоящих довольно плотно друг к другу. Обе стороны уже понесли серьёзные потери и немцы догадывались, что стены строений скрывают большое количество раненых. Однако резкие атаки на новоявленную крепость успеха не имели. Бойцы Красной Армии, прошедшие городские уличные бои Будапешта и Кракова, смело отсекали все попытки подобраться близко. Не имея иной возможности продолжать операцию в соответствии с изначальным планом, в середине дня 26.01.45 немецкое командование откомандировало две трети личного состава полка на продолжение операции, оставив около 600 человек, в том числе несколько миномётных расчётов, на подавление обороняющихся. Начался бесконечный обстрел строений. Уже при наступившей темноте, выдвигаясь к рухнувшим стенам, немцы каждый раз получали жестокий отпор от засевших там бойцов. К середине ночи несколько строений удалось поджечь. Толпа наступающих хлынула в образовавшуюся брешь. Но оказалось, что из под рухнувших крыш и обвалившихся стен продолжают звучать выстрелы и выкатываться тяжёлые ручные гранаты. Начался огненный ад. В этом пылающем хаосе не было места ни для разумного, ни для человечного. Всё, что могло убивать, убивало друг друга. Живые и мёртвые, обмёрзшие и горящие, разведчики отбивались до последнего патрона. К рассвету 27.01.45 всё было кончено. Отправив раненых в тыл, 207-й егерский полк в спешке выковыривал из руин советских бойцов, чтоб совершить последнее возмездие. Спешка была необходима в силу сложившейся ситуации - контратака была сорвана, в Домброва-Гурниче Красная Армия уже билась с немецкими войсками, организованное отступление было срочно необходимо. Возмездие же было ужасным. Озлобившись упорством горстки смельчаков, фашисты собрали советских воинов, живых и мёртвых, в одну большую кучу, облили бензином, и зажгли.
Уцелевших не было. Так 100-я отдельная разведрота 80СД перестала существовать. Это последняя, славная страница, её славной истории. Но, справедливости ради, нужно сказать, что и для 207-го егерского полка 97-й егерской дивизии Вермахта этот эпизод стал последним. Остатки её не успели отступить и достигнуть родной земли, погибли или были рассеяны наступающими советскими войсками, в этот же день занявшими не только планируемый рубеж, но и продвинувшимися значительно дальше. В каждой истории есть последняя страница. И, как правило, такой итог подводит мораль истории, и смысл её явления в мире. Разные истории - разные эпилоги. Два воинских соединения сошлись на своём финише - и насколько различен последний автограф…
Конец важен во всём.
29.01.1945 первые соединения 80-й стрелковой дивизии ступили на землю Германии, в тогдашних её границах.
Боевое донесение штаба 80сд 27.01.45:
В городе Домброва-Гурнича памятник погибшим советским воинам стоит прямо напротив костёла Святейшего Сердца Господа Иисуса. И это никого не смущает. Как и остальные шесть мемориалов красноармейцам, находящихся в городе и окрестностях, этот памятник ухожен, чист, украшен венками, лампадками, картонными табличками с надписями по-польски, и некоторым количеством живых цветов. Домброва-Гурнича - простой рабочий город Силезского промышленного региона. Своего рода, польский Донбасс. Здесь сильны традиционные семейные ценности, религия, а также позиции Коммунистической партии Польши. Жители не только спокойно относятся к советским захоронениям, но и стараются всячески следить за их сохранностью.
- Сердечно вас приветствую! - громко произносит на русском языке 19-летний местный активист Давид Хайдер, помогающий ухаживать за местными памятниками. - Считаю, то, что мы делаем - наш долг в благодарность освободителям Польши от фашизма.
Давид заметно волнуется, и читает текст на русском языке с собственноручно написанной бумажки. Пальцы чуть заметно подрагивают, и Давид иногда сбивается, декламируя:
- Память об их героизме никогда не будет подбыта! Забыта, извините. Очередные попытки польских властей снести советские памятники - это только заострение так напряжённых отношений между нашими странами. Мы передаем привет всем в России! С праздником Девятого мая! С Днём Победы! Нашей победы! Да здравствует польско-российская дружба!
ФОТО.
За русско-польскую дружбу рад упорствовать и Кшиштоф Швей, руководитель Коммунистической партии Польши. Оказывается, он проживает в этом городе, и не смог пропустить такое небольшое, но важное мероприятие, как этот импровизированный митинг.
- Конечно, наша партия не имеет ни одного места в Сейме, и мы не можем влиять на политику страны. Но наше слово заметно, наши сторонники немногочисленны, но крепки в убеждениях. Мне искренне жаль, что правительство Польши предпринимает столько усилий, чтоб создать из России образ врага. Они хотят стереть нашу историю, совершить подлог в сознании. А во всех нынешних неудачах обвиняют аж Советский Союз, который прекратил своё существование четверть века назад ! Но это же абсурд! Ради ненависти к другому народу! Объединять этим народ? Это говорит, что Польша постепенно становится профашистским государством. Самый простой факт - никакой Силезии у Польши бы не было, если б она не была передана нам волей Советского Союза. Очень жаль. Нам, простым людям, трудно повлиять, но мы хотя бы стараемся разъяснять правду тем, кто рядом. Здесь этим памятникам ничего не угрожает. В Домброва-Гурнича хорошие люди.
ФОТО.
Памятник безымянен. Самодельные картонные таблички, стоящие возле него, гласят: « Памяти 79-ти бойцам 80-й пехотной дивизии…», «Памяти 331 солдата 80-й пехотной, 13-й пехотной дивизий, полегших в боях…» В ста метрах от мемориала, возле костёла - памятник Иоанну Павлу II, самому почитаемому поляку в мире. Папа Иоанн Павел не стоит спиной к обелиску. Справа от него костёл, слева, в отдалении - мемориал. Каменные глаза скульптуры со святейшим спокойствием наблюдают, как, выходя из храма, хорошие люди направляются по аллее к мемориалу погибшим советским воинам. Папа спокоен. Не о чем волноваться. В Домброва-Гурнича хорошие люди.
Один из этих людей - молодой парень Давид Зеган. Год назад он с друзьями поймал вандалов, осквернивших памятник 79-ти сожжённым разведчикам. Ими оказались подростки 15-16 лет. В силу возраста никакого административного наказания не было применено. Здесь об этом не особо волнуются, в конце концов, «Бог им судья». Старая добрая Польша. Есть места на Земле, где главный судья - Бог.
Придя на возложение со своей девушкой, Давид не рассчитывал оказаться в центре внимания. Обычный парень - улыбчивый, простой, некрасноречивый. Руководитель автопробега Андрей Омельченко торжественно, под общие аплодисменты, вручает Давиду медаль. Давид заметно волнуется и не знает, что говорить в таких случаях. Его руки непроизвольно апеллируют в сторону иных деятелей: «Вот Кшиштоф Швей - это фигура, вот Ежи Тыц, это - да… А я что?»
Но и зачем слова, если обо всём сказали дела?
Невдалеке, на скульптуре папы Иоанна Павла II - спокойная полуулыбка. Майский ветер шевелит первую зелёную листву года.
«Покой их душем… Одвечна памьець» - шепчет пожилая женщина, и, слева-направо покрестив красную звезду, уходит. Для неё это - звезда Вифлиема.