Как жадность "буржуинов" раскачала лодочку в 1905 году.
Оригинал взят у oper_1974 в Как жадность "буржуинов" раскачала лодочку в 1905 году.
Из статьи Юрия Панкова.
Уже в начале лета на десятках московских предприятий стали образовываться фабзавкомы, выдвигающие перед владельцами требования чисто экономические - сокращение рабочего дня до 8 часов, повышение заработной платы, выплата "больничных" и т.д.
На чугунолитейном заводе "Русское общество братьев Кертинг" и предприятиях Центрального электрического общества были организованы фонды, пополнявшиеся за счёт взносов рабочих - по проценту от заработка.
Рабочие товарищества Московского металлического завода Юлия Гужона, организовали комиссию по решению жилищных вопросов работников. Комитет рабочего самоуправления шелкоткацкой фабрики Жиро открыл бесплатную столовую и наладил бесплатное обеспечение работников аптечными товарами по предъявлению рецептов с печатью фабзавкома.
Машиностроительный и чугунолитейный завод Гоппера выдвинул инициативу запрета повышения цен на продукты питания в торговых лавках. ("Тех, кто будет повышать, - бойкотировать, объявлять заговорщиками против народа"). Была предпринята попытка обязать фабрично-заводские лавки отпускать рабочим продукты в кредит.
Заводские комитеты промышленной компании Густава Листа активно занимались созданием добровольных дружин и отрядов рабочей милиции. При Красильной фабрике Цукермана была создана библиотека. На парфюмерных предприятиях "Брокар и Ко" возникли подобия детских садов.
Рабочие Металлического завода Гужона выставили требование: "Учреждение депутации от рабочих для участия её с администрацией в выработке расценок" на те или иные виды работ. На заводе Бромлей рабочие создали третейский суд, без решения которого администрация вообще не имела права пересматривать эти расценки, а также принимать и увольнять работников.
Москва, располагавшаяся в пределах Садового кольца и сопредельных районах, постепенно превращалась в территорию самоуправления рабочих, как правило, проживавших в ближайших кварталах и целых заводских посёлках.
Так или иначе налаживалась какая-то другая новая жизнь со своими правилами и порядками. Особенную роль ближе к декабрьским событиям сыграл пресненский агломерат с населением в двести тысяч человек: между Садовым кольцом, набережной Москвы-реки и районом Грузины - в сторону Прохоровской трехгорной мануфактуры и портовой части за Даниловским сахарорафинадным заводом.
Естественно основная масса фабрикантов не была готова к такому развитию событий, естественно взывала к власти в лице московского генерал-губернатора Петра Дурново.
Москва 1905 г.
Впрочем, знает история и редкие примеры другого свойства. Например, владелец мебельного производства Николай Шмит. Про отношения между хозяином "чёртового гнезда", как называли московские фабриканты мебельный завод Шмита на Пресне, и рабочими его предприятия, знала вся Москва.
Он выплачивал своим работникам пособия по болезни, создал ясли для их детей и дошёл до сокращения рабочего дня с 12 до 9 часов.
Шмит ломал все устои и договоренности внутри "профсоюза буржуазии". На приобретении стрелкового оружия для своей боевой дружины Шмит потратил почти сто тысяч рублей.
Тогда же около двадцати тысяч он через Максима Горького передал Московскому комитету РСДРП. (Мебельный магазин Шмита находился на Неглинной улице в доме 10/8). Судьба Николая Шмита трагична: он был арестован и умер в тюрьме (по другим сведениям, был убит) в 1907 году. Имя его увековечено на Пресне Шмитовским проездом.
Московский совет рабочих депутатов, просуществовавший с 21 ноября по 15 декабря 1905 года, состоял из 170 депутатов, которые представляли 80 тысяч рабочих со 184 фабрик и заводов.
На протяжении сентября-ноября его деятельность была сконцентрирована как на организации органов непосредственно московских рабочих организаций, так и на установлении связей с советами других городов и губерний страны. Это был пока первый опыт создания новой власти, действующей параллельно правительству.
Программой максимум тех месяцев была подготовка и проведение выборов в Учредительное собрание на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права.
В то же время, понимая, что правительство, сдерживаемое необходимостью подавлять революционные выступления то в одной, то в другой точке страны, в итоге обрушится на Москву, городской совет начал готовиться к вооружённому столкновению. Создавались рабочие дружины. Их численность к середине ноября достигла не менее 1500 человек.
В Суде.
17 октября 1905 года, когда уже целые губернии выходили из под контроля, царь подписал манифест. Его первый пункт гласил: "Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов".
Самодержец всерьёз полагал, что росчерком пера он остановит надвигавшуюся революцию - надо лишь сговориться с либеральной оппозицией, ввести буржуазию в правительство, провести думские выборы и начать историю России "с понедельника".
В Полиции.
В октябре 1905 года всем было ясно, что готовятся контрмеры, которые эти же свободы, дарованные царём, сразу ограничат. Города наводнили боевые группы "охранителей", действовавшие в связке с корпусом полиции, имевшие агентуру в партиях и, конечно, в рабочем движении.
После 17 октября первой жертвой в Москве оказался Николай Бауман, вышедший из заключения, как и многие другие узники царских тюрем.
18 октября он был убит во время выступления на митинге в районе пересечения Немецкой улицы и Денисовского переулка, напротив старых корпусов технического училища. По одним свидетельствам, он получил удар в висок. По другим - был смертельно ранен из огнестрельного оружия.
Эта трагедия стала переломным событием. Когда вышел манифест, обыватели, люди аполитичные испытали радость. Они восприняли это как невероятный подарок, надеясь, что теперь что-то изменится в их жизни.
Однако убийство Баумана стало своего рода отрезвлением, и переросло в политическую манифестацию. Во-первых, потому, что погибший был известным революционером, членом городского комитета РСДРП, пользовался огромной популярностью в рабочей среде.
Во-вторых, благодаря своей яркой натуре он имел весьма широкие связи и друзей в разных слоях общества - дружил с Шаляпиным, Саввой Морозовым, близко общался с семьёй художника Михаила Врубеля, был знаком со Станиславским и Шехтелем.
20 октября, в 10 утра, скорбная процессия выдвинулась в сторону Ваганьковского кладбища. Предстояло пройти путь в 12 километров. Из воспоминаний очевидца: "Народу было столько, что, говорят, когда голова процессии повернула на Большую Никитскую, хвост был ещё у Красных Ворот".
Это сегодня нас сложно удивить многочисленными митингами и демонстрациями. Но и они меркнут по сравнению с похоронами Баумана. По накалу общего объединяющего чувства горя, беды, трагической потери тот день в Москве можно сравнить разве что с похоронами Высоцкого.
Лишь в седьмом часу вечера процессия приблизилась к стенам кладбища. Стемнело, и церемонию пришлось начинать при горящих факелах. К тому времени, когда замыкающие ряды находились уже на Никитской, их обстреляли провокаторы.
Погибло более десяти горожан. В этой толпе оказался художник Валентин Серов. Он не пострадал. Но его потрясение было столь сильным, что, вернувшись с похорон, он создал графическое полотно "Баррикады, похороны Н.Э. Баумана": невероятная плотность собравшихся, единый порыв, красный гроб.
Несмотря на всю пестроту декабрьских московских событий, детально изученных советскими историками, сегодня можно отметить главное - призыв Московского совета рабочих депутатов начать 7 декабря всеобщую политическую забастовку.
Полностью встало движение на железных дорогах московского узла. Действовала лишь Николаевская дорога. В некотором колебании оставались торговые заведения, но закрывались постепенно и они.
Присоединился союз инженеров, и, соответственно, закрылись все технические заведения. Забастовала центральная электрическая станция на Раушской набережной. Прекратилось движение городских конных железных дорог.
Вечером 7 декабря произошли первые столкновения бастующих с армией и полицией - в Леонтьевском переулке, на Тверской, у Каменного моста, в районе Солянки и Страстной площади.
На следующее утро, 8 декабря, на стенах домов и городских столбах появился текст заявления генерал-губернатора Дубасова о введении в городе "положения чрезвычайной охраны". Тогда же были проведены первые аресты.
В первую очередь, как и в Северной столице, - основного состава Совета депутатов и городского комитета большевиков. Тем же вечером с применением оружия были арестованы участники революционного митинга в саду и в театре "Аквариум". Погибло восемь человек, раненных оказалось более шести десятков.
Утром 9 декабря у Страстного монастыря боевая дружина, вооружённая револьверами и бомбами, вступила в схватку с отрядом черносотенцев и драгунами, подошедшими на помощь.
Вечером на том же месте драгуны залпами в упор расстреляли группу митингующих рабочих. В тот же день артиллерия обстреляла здание реального училища Фидлера, где проходило собрание дружинников. Несколько человек было убито с обеих сторон. Полиции при поддержке воинских частей удалось задержать часть собравшихся. Большинству удалось скрыться.
К 10 декабря восстание стало свершившимся фактом. Баррикадами покрылись Пресня, Замоскворечье, Бутырки, Миусы, Лефортово, Симоновка, Сокольники.
Первая баррикада была построена в ночь на 10-е на углу Тверской и Садовой улиц. В последующие дни они строились по всему диаметру Садовой, а от неё радиусами - к окраинам. Основанием баррикад служили телеграфные столбы, сверху на них валили всё, что попадалось под руку: бочки, ворота, доски, даже перевернутые вагоны конок и трамваев.
"Цепные псы режима" - казаки.
Между тем представители московского "офисного планктона" образца начала ХХ века с ужасом воспринимали происходящее, описывая это в таких красках:
"12-го Декабря. Городскiя сберегательныя кассы Государственнаго Банка закрыты впредь до объявленiя. Легковые и ломовые извозчики, хотя и появились на улицахъ, но безопасность уличного движенiя опредъляютъ до полудня, чтобы запастись необходимымъ на день, а дальше полудня - не ручаются, что будетъ...
Слышалась стръльба на Арбатъ, гдъ будто бы забаррикадировались студенты и "дружинники". Прошелъ слухъ, что домъ Курносова, в Кудринъ, будетъ оцъпленъ войсками и взяты будут въ немъ какiу-то революцiонеры.
Также будутъ обезоружены рабочiе Биге и Шмидт, близъ Горбатого моста, гдъ рабочiе всъ вооружены, равно и рабочiе фабрики Прохоровыхъ и водочного заводчика Шустова.
Около полудня слышны были пушечные выстрълы у Трiумфальныхъ воротъ: разрушались баррикады по Ермолаевской Садовой, около водочного завода Шустова. Въ три часа дня изъ аптеки Рубановскаго, на Садовой же, былъ сдъланъ выстръл въ офицера. Стрълявшая особа будто бы убита. Артиллерiей бомбардировались: Полтавскiя бани и номера "Ялты", при чемъ пострадала и аптека".
Москва была в руках вооружённых рабочих. Для властей Москвы в лице обер-полицмейстера Трепова и генерал-губернатора Дубасова сложилась тяжёлая ситуация.
Выпустить войска Московского гарнизона на подавление - означало пополнить ряды восставших солдатами, сочувствующими московскому пролетариату. Поэтому казармы на северо-западе и северо-востоке были наглухо закрыты.
Военных хорошо кормили, подпаивали, подсылали к ним проституток, а параллельно слали телеграммы в Петербург: "Войск, войск, войск".
Но в Северной столице медлили, однако в какой-то момент, воспользовавшись затишьем, все же отправили в Москву два элитных полка: Ладожский драгунский и Семёновский лейб-гвардии пехотный полк. В общей численности 5500 человек.
Неподконтрольной московским дружинам оставалась Николаевская железная дорога, и именно по ней в ночь на 15 декабря в Москву прибыли составы с Семёновским полком под командованием генерала Георгия Мина.
Баррикады.
Получив указания от Дубасова, генерал Мин отправил батальон для ликвидации восстания на Московско-Казанскую железную дорогу, а сам с остальными тремя батальонами перешёл к боевым действиям в направлении Пресни для ликвидации центра восстания. Известно, что перед выступлением войск Мин приказал: "Арестованных не иметь, пощады не давать".
Находясь в районе Люберец, Мин обратился к согнанным на площадь мужикам: "Если ораторы вернутся, убивайте их. Убивайте, чем попало, - топором, дубиной. Отвечать за это не будете. Если сами не сладите, известите семёновцев. Тогда мы опять сюда придём".
Своими действиями в Москве Мин заслужил прозвище "дикая собака" и похвалу императора Николая II, был произведён в генерал-майоры. В 1906 году был застрелен эсеровкой Коноплянниковой на перроне станции Новый Петергоф. Застрелен показательно - в присутствии жены и детей.
16 декабря в Москву прибыли новые воинские части: Конно-гренадёрский полк, части гвардейской артиллерии, Ладожский полк и железнодорожный батальон. Начались сильнейшие бои внутри Садового. Скорострельные пушки палили пороховыми гранатами и шрапнелью.
Там, где на Триумфальной площади сегодня находится сталинская высотка, в 1905 году был уже пригород. Справившись с центром, полки быстро перешли от Никитской через Садовое. Но здесь их ждала непреступная пресненская линия обороны, которая начиналась, примерно, на линии высотки.
В том месте, где сегодня проложен подземный переход от кольцевой станции метро "Краснопресненская", находилась совершенно неприступная крепость, высотой в шесть и шириной пять метров. Она перегораживала всю территорию: от стен зоопарка до Конюшковской улицы.
А там уже начиналась вторая линия обороны, упиравшаяся в Горбатый мост через речку Пресня, где стояли дружины мебельной фабрики Шмита.
Назвать всё это сооружение баррикадой сложно. Если бы у оборонявшихся было побольше оружия, то в принципе этот объект мог попасть под определение укрепрайона.
Сооружение и подступы к нему защитники Пресни регулярно поливали водой, делая территорию всё более труднопреодолимой для пехоты и для конницы. При ночной температуре ниже пятнадцати градусов всё это скоро стало едва ли не прочнее камня.
Они держались более трёх суток, в итоге не позволив Трепову и Дубасову учинить кровавый террор в рабочих районах Пресни. Тогда войска попытались сделать манёвр справа, где зоопарк и район Грузины. Однако среди узких улиц, за каждым углом их подстерегали засады и минные поля. Все штурмы терпели неудачу.
И тогда был отдан приказ: сжечь Пресню! В 4 утра с 16 на 17 декабря начинается артобстрел. От первого же точного попадания из пушки, стоявшей на Смоленской-Сенной, на месте высотки МИДа, загорается мебельная фабрика Шмита.
Лаки, краски, сухие химические препараты взорвались. Столб пламени и дыма, рассказывали, был виден чуть ли не из окон Кремля. Огонь перекинулся на жилые дома рабочих. Но пушки продолжали и продолжали стрелять ещё пять часов.
Пламя от пожаров перемежалось с дымами и огнями костров, которые всю ночь накануне жгли защитники баррикад. Пресня стала красной.
Декабрьское вооружённое восстание было подавлено. Количество погибших в боях и в результате расстрелов, последовавших после подавления сопротивления, составило около 5 тысяч. Тем не менее вплоть до конца 1907 года то в одном, то в другом городе Российской империи возникали Советы. Приближался Октябрь 1917 года.
P.S. Во время "августовского путча" 1991 года в Москве погибли три человека. В период событий в Москве с 21 сентября по 5 октября 1993 года, когда на Красной Пресне, в Останкине и других районах стреляли снайперы и автоматчики, били прямой наводкой танковые орудия и крупнокалиберные пулемёты, по данным комиссии Госдумы, погибло 158 человек.
Из статьи Юрия Панкова.
Уже в начале лета на десятках московских предприятий стали образовываться фабзавкомы, выдвигающие перед владельцами требования чисто экономические - сокращение рабочего дня до 8 часов, повышение заработной платы, выплата "больничных" и т.д.
На чугунолитейном заводе "Русское общество братьев Кертинг" и предприятиях Центрального электрического общества были организованы фонды, пополнявшиеся за счёт взносов рабочих - по проценту от заработка.
Рабочие товарищества Московского металлического завода Юлия Гужона, организовали комиссию по решению жилищных вопросов работников. Комитет рабочего самоуправления шелкоткацкой фабрики Жиро открыл бесплатную столовую и наладил бесплатное обеспечение работников аптечными товарами по предъявлению рецептов с печатью фабзавкома.
Машиностроительный и чугунолитейный завод Гоппера выдвинул инициативу запрета повышения цен на продукты питания в торговых лавках. ("Тех, кто будет повышать, - бойкотировать, объявлять заговорщиками против народа"). Была предпринята попытка обязать фабрично-заводские лавки отпускать рабочим продукты в кредит.
Заводские комитеты промышленной компании Густава Листа активно занимались созданием добровольных дружин и отрядов рабочей милиции. При Красильной фабрике Цукермана была создана библиотека. На парфюмерных предприятиях "Брокар и Ко" возникли подобия детских садов.
Рабочие Металлического завода Гужона выставили требование: "Учреждение депутации от рабочих для участия её с администрацией в выработке расценок" на те или иные виды работ. На заводе Бромлей рабочие создали третейский суд, без решения которого администрация вообще не имела права пересматривать эти расценки, а также принимать и увольнять работников.
Москва, располагавшаяся в пределах Садового кольца и сопредельных районах, постепенно превращалась в территорию самоуправления рабочих, как правило, проживавших в ближайших кварталах и целых заводских посёлках.
Так или иначе налаживалась какая-то другая новая жизнь со своими правилами и порядками. Особенную роль ближе к декабрьским событиям сыграл пресненский агломерат с населением в двести тысяч человек: между Садовым кольцом, набережной Москвы-реки и районом Грузины - в сторону Прохоровской трехгорной мануфактуры и портовой части за Даниловским сахарорафинадным заводом.
Естественно основная масса фабрикантов не была готова к такому развитию событий, естественно взывала к власти в лице московского генерал-губернатора Петра Дурново.
Москва 1905 г.
Впрочем, знает история и редкие примеры другого свойства. Например, владелец мебельного производства Николай Шмит. Про отношения между хозяином "чёртового гнезда", как называли московские фабриканты мебельный завод Шмита на Пресне, и рабочими его предприятия, знала вся Москва.
Он выплачивал своим работникам пособия по болезни, создал ясли для их детей и дошёл до сокращения рабочего дня с 12 до 9 часов.
Шмит ломал все устои и договоренности внутри "профсоюза буржуазии". На приобретении стрелкового оружия для своей боевой дружины Шмит потратил почти сто тысяч рублей.
Тогда же около двадцати тысяч он через Максима Горького передал Московскому комитету РСДРП. (Мебельный магазин Шмита находился на Неглинной улице в доме 10/8). Судьба Николая Шмита трагична: он был арестован и умер в тюрьме (по другим сведениям, был убит) в 1907 году. Имя его увековечено на Пресне Шмитовским проездом.
Московский совет рабочих депутатов, просуществовавший с 21 ноября по 15 декабря 1905 года, состоял из 170 депутатов, которые представляли 80 тысяч рабочих со 184 фабрик и заводов.
На протяжении сентября-ноября его деятельность была сконцентрирована как на организации органов непосредственно московских рабочих организаций, так и на установлении связей с советами других городов и губерний страны. Это был пока первый опыт создания новой власти, действующей параллельно правительству.
Программой максимум тех месяцев была подготовка и проведение выборов в Учредительное собрание на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права.
В то же время, понимая, что правительство, сдерживаемое необходимостью подавлять революционные выступления то в одной, то в другой точке страны, в итоге обрушится на Москву, городской совет начал готовиться к вооружённому столкновению. Создавались рабочие дружины. Их численность к середине ноября достигла не менее 1500 человек.
В Суде.
17 октября 1905 года, когда уже целые губернии выходили из под контроля, царь подписал манифест. Его первый пункт гласил: "Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов".
Самодержец всерьёз полагал, что росчерком пера он остановит надвигавшуюся революцию - надо лишь сговориться с либеральной оппозицией, ввести буржуазию в правительство, провести думские выборы и начать историю России "с понедельника".
В Полиции.
В октябре 1905 года всем было ясно, что готовятся контрмеры, которые эти же свободы, дарованные царём, сразу ограничат. Города наводнили боевые группы "охранителей", действовавшие в связке с корпусом полиции, имевшие агентуру в партиях и, конечно, в рабочем движении.
После 17 октября первой жертвой в Москве оказался Николай Бауман, вышедший из заключения, как и многие другие узники царских тюрем.
18 октября он был убит во время выступления на митинге в районе пересечения Немецкой улицы и Денисовского переулка, напротив старых корпусов технического училища. По одним свидетельствам, он получил удар в висок. По другим - был смертельно ранен из огнестрельного оружия.
Эта трагедия стала переломным событием. Когда вышел манифест, обыватели, люди аполитичные испытали радость. Они восприняли это как невероятный подарок, надеясь, что теперь что-то изменится в их жизни.
Однако убийство Баумана стало своего рода отрезвлением, и переросло в политическую манифестацию. Во-первых, потому, что погибший был известным революционером, членом городского комитета РСДРП, пользовался огромной популярностью в рабочей среде.
Во-вторых, благодаря своей яркой натуре он имел весьма широкие связи и друзей в разных слоях общества - дружил с Шаляпиным, Саввой Морозовым, близко общался с семьёй художника Михаила Врубеля, был знаком со Станиславским и Шехтелем.
20 октября, в 10 утра, скорбная процессия выдвинулась в сторону Ваганьковского кладбища. Предстояло пройти путь в 12 километров. Из воспоминаний очевидца: "Народу было столько, что, говорят, когда голова процессии повернула на Большую Никитскую, хвост был ещё у Красных Ворот".
Это сегодня нас сложно удивить многочисленными митингами и демонстрациями. Но и они меркнут по сравнению с похоронами Баумана. По накалу общего объединяющего чувства горя, беды, трагической потери тот день в Москве можно сравнить разве что с похоронами Высоцкого.
Лишь в седьмом часу вечера процессия приблизилась к стенам кладбища. Стемнело, и церемонию пришлось начинать при горящих факелах. К тому времени, когда замыкающие ряды находились уже на Никитской, их обстреляли провокаторы.
Погибло более десяти горожан. В этой толпе оказался художник Валентин Серов. Он не пострадал. Но его потрясение было столь сильным, что, вернувшись с похорон, он создал графическое полотно "Баррикады, похороны Н.Э. Баумана": невероятная плотность собравшихся, единый порыв, красный гроб.
Несмотря на всю пестроту декабрьских московских событий, детально изученных советскими историками, сегодня можно отметить главное - призыв Московского совета рабочих депутатов начать 7 декабря всеобщую политическую забастовку.
Полностью встало движение на железных дорогах московского узла. Действовала лишь Николаевская дорога. В некотором колебании оставались торговые заведения, но закрывались постепенно и они.
Присоединился союз инженеров, и, соответственно, закрылись все технические заведения. Забастовала центральная электрическая станция на Раушской набережной. Прекратилось движение городских конных железных дорог.
Вечером 7 декабря произошли первые столкновения бастующих с армией и полицией - в Леонтьевском переулке, на Тверской, у Каменного моста, в районе Солянки и Страстной площади.
На следующее утро, 8 декабря, на стенах домов и городских столбах появился текст заявления генерал-губернатора Дубасова о введении в городе "положения чрезвычайной охраны". Тогда же были проведены первые аресты.
В первую очередь, как и в Северной столице, - основного состава Совета депутатов и городского комитета большевиков. Тем же вечером с применением оружия были арестованы участники революционного митинга в саду и в театре "Аквариум". Погибло восемь человек, раненных оказалось более шести десятков.
Утром 9 декабря у Страстного монастыря боевая дружина, вооружённая револьверами и бомбами, вступила в схватку с отрядом черносотенцев и драгунами, подошедшими на помощь.
Вечером на том же месте драгуны залпами в упор расстреляли группу митингующих рабочих. В тот же день артиллерия обстреляла здание реального училища Фидлера, где проходило собрание дружинников. Несколько человек было убито с обеих сторон. Полиции при поддержке воинских частей удалось задержать часть собравшихся. Большинству удалось скрыться.
К 10 декабря восстание стало свершившимся фактом. Баррикадами покрылись Пресня, Замоскворечье, Бутырки, Миусы, Лефортово, Симоновка, Сокольники.
Первая баррикада была построена в ночь на 10-е на углу Тверской и Садовой улиц. В последующие дни они строились по всему диаметру Садовой, а от неё радиусами - к окраинам. Основанием баррикад служили телеграфные столбы, сверху на них валили всё, что попадалось под руку: бочки, ворота, доски, даже перевернутые вагоны конок и трамваев.
"Цепные псы режима" - казаки.
Между тем представители московского "офисного планктона" образца начала ХХ века с ужасом воспринимали происходящее, описывая это в таких красках:
"12-го Декабря. Городскiя сберегательныя кассы Государственнаго Банка закрыты впредь до объявленiя. Легковые и ломовые извозчики, хотя и появились на улицахъ, но безопасность уличного движенiя опредъляютъ до полудня, чтобы запастись необходимымъ на день, а дальше полудня - не ручаются, что будетъ...
Слышалась стръльба на Арбатъ, гдъ будто бы забаррикадировались студенты и "дружинники". Прошелъ слухъ, что домъ Курносова, в Кудринъ, будетъ оцъпленъ войсками и взяты будут въ немъ какiу-то революцiонеры.
Также будутъ обезоружены рабочiе Биге и Шмидт, близъ Горбатого моста, гдъ рабочiе всъ вооружены, равно и рабочiе фабрики Прохоровыхъ и водочного заводчика Шустова.
Около полудня слышны были пушечные выстрълы у Трiумфальныхъ воротъ: разрушались баррикады по Ермолаевской Садовой, около водочного завода Шустова. Въ три часа дня изъ аптеки Рубановскаго, на Садовой же, былъ сдъланъ выстръл въ офицера. Стрълявшая особа будто бы убита. Артиллерiей бомбардировались: Полтавскiя бани и номера "Ялты", при чемъ пострадала и аптека".
Москва была в руках вооружённых рабочих. Для властей Москвы в лице обер-полицмейстера Трепова и генерал-губернатора Дубасова сложилась тяжёлая ситуация.
Выпустить войска Московского гарнизона на подавление - означало пополнить ряды восставших солдатами, сочувствующими московскому пролетариату. Поэтому казармы на северо-западе и северо-востоке были наглухо закрыты.
Военных хорошо кормили, подпаивали, подсылали к ним проституток, а параллельно слали телеграммы в Петербург: "Войск, войск, войск".
Но в Северной столице медлили, однако в какой-то момент, воспользовавшись затишьем, все же отправили в Москву два элитных полка: Ладожский драгунский и Семёновский лейб-гвардии пехотный полк. В общей численности 5500 человек.
Неподконтрольной московским дружинам оставалась Николаевская железная дорога, и именно по ней в ночь на 15 декабря в Москву прибыли составы с Семёновским полком под командованием генерала Георгия Мина.
Баррикады.
Получив указания от Дубасова, генерал Мин отправил батальон для ликвидации восстания на Московско-Казанскую железную дорогу, а сам с остальными тремя батальонами перешёл к боевым действиям в направлении Пресни для ликвидации центра восстания. Известно, что перед выступлением войск Мин приказал: "Арестованных не иметь, пощады не давать".
Находясь в районе Люберец, Мин обратился к согнанным на площадь мужикам: "Если ораторы вернутся, убивайте их. Убивайте, чем попало, - топором, дубиной. Отвечать за это не будете. Если сами не сладите, известите семёновцев. Тогда мы опять сюда придём".
Своими действиями в Москве Мин заслужил прозвище "дикая собака" и похвалу императора Николая II, был произведён в генерал-майоры. В 1906 году был застрелен эсеровкой Коноплянниковой на перроне станции Новый Петергоф. Застрелен показательно - в присутствии жены и детей.
16 декабря в Москву прибыли новые воинские части: Конно-гренадёрский полк, части гвардейской артиллерии, Ладожский полк и железнодорожный батальон. Начались сильнейшие бои внутри Садового. Скорострельные пушки палили пороховыми гранатами и шрапнелью.
Там, где на Триумфальной площади сегодня находится сталинская высотка, в 1905 году был уже пригород. Справившись с центром, полки быстро перешли от Никитской через Садовое. Но здесь их ждала непреступная пресненская линия обороны, которая начиналась, примерно, на линии высотки.
В том месте, где сегодня проложен подземный переход от кольцевой станции метро "Краснопресненская", находилась совершенно неприступная крепость, высотой в шесть и шириной пять метров. Она перегораживала всю территорию: от стен зоопарка до Конюшковской улицы.
А там уже начиналась вторая линия обороны, упиравшаяся в Горбатый мост через речку Пресня, где стояли дружины мебельной фабрики Шмита.
Назвать всё это сооружение баррикадой сложно. Если бы у оборонявшихся было побольше оружия, то в принципе этот объект мог попасть под определение укрепрайона.
Сооружение и подступы к нему защитники Пресни регулярно поливали водой, делая территорию всё более труднопреодолимой для пехоты и для конницы. При ночной температуре ниже пятнадцати градусов всё это скоро стало едва ли не прочнее камня.
Они держались более трёх суток, в итоге не позволив Трепову и Дубасову учинить кровавый террор в рабочих районах Пресни. Тогда войска попытались сделать манёвр справа, где зоопарк и район Грузины. Однако среди узких улиц, за каждым углом их подстерегали засады и минные поля. Все штурмы терпели неудачу.
И тогда был отдан приказ: сжечь Пресню! В 4 утра с 16 на 17 декабря начинается артобстрел. От первого же точного попадания из пушки, стоявшей на Смоленской-Сенной, на месте высотки МИДа, загорается мебельная фабрика Шмита.
Лаки, краски, сухие химические препараты взорвались. Столб пламени и дыма, рассказывали, был виден чуть ли не из окон Кремля. Огонь перекинулся на жилые дома рабочих. Но пушки продолжали и продолжали стрелять ещё пять часов.
Пламя от пожаров перемежалось с дымами и огнями костров, которые всю ночь накануне жгли защитники баррикад. Пресня стала красной.
Декабрьское вооружённое восстание было подавлено. Количество погибших в боях и в результате расстрелов, последовавших после подавления сопротивления, составило около 5 тысяч. Тем не менее вплоть до конца 1907 года то в одном, то в другом городе Российской империи возникали Советы. Приближался Октябрь 1917 года.
P.S. Во время "августовского путча" 1991 года в Москве погибли три человека. В период событий в Москве с 21 сентября по 5 октября 1993 года, когда на Красной Пресне, в Останкине и других районах стреляли снайперы и автоматчики, били прямой наводкой танковые орудия и крупнокалиберные пулемёты, по данным комиссии Госдумы, погибло 158 человек.