ЗЕМЛЯ ИМЕНИННИЦА
"Знакомо ли вам, друзья, имя такое Василий Никифоров-Волгин, - пишет ruspavel , - Был на нашей русской земле замечательный русский писатель... годы жизни 1901-1941. Расстрелян 14 декабря 1941 «за издание книг, брошюр и пьес клеветнического, антисоветского содержания». Реабилитирован в 1991 году. Произведения его должны быть в обязательной школьной программе. Вот небольшой рассказ. Один из его шедевров: Земля именинница
Березы под нашими окнами журчали о приходе Святой Троицы. Сядешь в их засень, сольёшься с колебанием сияющих листьев, зажмуришь глаза, и представится тебе пересветная и струистая дорожка, как на реке при восходе солнца; и по ней в образе трех белоризных ангелов шествует Святая Троица.
Накануне праздника мать сказала:
- Завтра земля именинница!
- А почему именинница?
- А потому, сынок, что завтра Троицын день сойдется со святым Симоном Зилотом, а на Симона Зилота - земля именинница: по всей Руси мужики не пашут!
- Земля именинница! Эти необычайные слова до того были любы, что вся душа моя засветилась. Я выбежал на улицу. Повстречал Федьку с Гришкой и спросил их:
- Угадайте, ребята, кто завтра именинница? Ежели угадаете, то я куплю вам боярского квасу на две копейки!
Ребята надулись и стали думать. Я смотрел на них, как генерал Скобелев с белого коня (картинка такая у нас).
Отец не раз говорил, что приятели мои Федька и Гришка не дети, а благословение Божие, так как почитают родителей, не таскают сахар без спроса, не лазают в чужие сады за яблоками и читают по печатному так ловко, словно птицы летают. Мне было радостно, что таким умникам я загадал столь мудреную загадку. Они думали, думали и, наконец, признались со вздохом:
- Не можем. Скажи.
Я выдержал степенное молчание, высморкался и с упоением ответил.
- Завтра земля именинница!
Они хотели поднять меня на смех, но потом, сообразив что-то, умолкли и задумались.
- А это верно,- сказал серьезный Федька,- земля в Троицу завсегда нарядная и веселая, как именинница!
Ехидный Гришка добавил:
- Хорошая у тебя голова, Васька, да жалко, что дураку досталась!
Я не выдержал его ехидства и заревел. Из окна выглянул мой отец и крикнул:
- Чего ревешь!!? Сходил бы лучше с ребятами в лес за березками!
Душистое и звенящее слово «лес» заставило дрогнуть мое сердце. Я перестал плакать. Примиренный схватил Федьку и Гришку за руки и стал молить их пойти за березками.
Взяли мы из дома по ковриге хлеба и пошли по главной улице города с песнями, хмельные и радостные от предстоящей встречи с лесом. А пели мы песню сапожников, проживавших на нашем дворе:
Моя досада - не рассада
Не рассадишь по грядам,
А моя кручина - не лучина
Не сожжешь по вечерам.
Нас остановил пузатый городовой Гаврилыч и сказал:
- Эй вы, банда! Потише!
В лесу было весело и ярко до изнеможения, до боли в груди, до радужных кругов перед глазами.
Повстречались нам в чаще дровосеки. Один из них - борода, что у лесовика,- посмотрел на нас и сказал:
- Ребята живут, как ал цвет цветут, а наша голова вянет, что трава…
Было любо, что нам завидуют и называют алым цветом. Перед тем как пойти домой с тонкими звенящими березками, радость моя была затуманена.
Выйдя на прилесье, Гришка предложил нам погадать на кукушку - сколько, мол, лет мы проживем. Кукушка прокуковала Гришке 80 лет, Федьке 65, а мне всего лишь два года. От горькой обиды я упал на траву и заплакал:
- Не хочу помирать через два года!
Ребята меня жалели и уговаривали не верить кукушке, так как она, глупая птица, всегда врет.
И только тогда удалось меня успокоить, когда Федька предложил вторично «допросить» кукушку.
Я повернул заплаканное лицо в ее сторону и сквозь всхлипывание стал просить вещую птицу:
- Кукушка, ку-у-ку-шка, прокукуй мне, сколько же на свете жить?
На этот раз она прокуковала мне пятьдесят лет. На душе стало легче, хотя и было тайное желание прожить почему-то сто двадцать лет…
Продолжение см здесь: http://v-tretyakov.livejournal.com/1741195.html?thread=225655691#t225655691
Березы под нашими окнами журчали о приходе Святой Троицы. Сядешь в их засень, сольёшься с колебанием сияющих листьев, зажмуришь глаза, и представится тебе пересветная и струистая дорожка, как на реке при восходе солнца; и по ней в образе трех белоризных ангелов шествует Святая Троица.
Накануне праздника мать сказала:
- Завтра земля именинница!
- А почему именинница?
- А потому, сынок, что завтра Троицын день сойдется со святым Симоном Зилотом, а на Симона Зилота - земля именинница: по всей Руси мужики не пашут!
- Земля именинница! Эти необычайные слова до того были любы, что вся душа моя засветилась. Я выбежал на улицу. Повстречал Федьку с Гришкой и спросил их:
- Угадайте, ребята, кто завтра именинница? Ежели угадаете, то я куплю вам боярского квасу на две копейки!
Ребята надулись и стали думать. Я смотрел на них, как генерал Скобелев с белого коня (картинка такая у нас).
Отец не раз говорил, что приятели мои Федька и Гришка не дети, а благословение Божие, так как почитают родителей, не таскают сахар без спроса, не лазают в чужие сады за яблоками и читают по печатному так ловко, словно птицы летают. Мне было радостно, что таким умникам я загадал столь мудреную загадку. Они думали, думали и, наконец, признались со вздохом:
- Не можем. Скажи.
Я выдержал степенное молчание, высморкался и с упоением ответил.
- Завтра земля именинница!
Они хотели поднять меня на смех, но потом, сообразив что-то, умолкли и задумались.
- А это верно,- сказал серьезный Федька,- земля в Троицу завсегда нарядная и веселая, как именинница!
Ехидный Гришка добавил:
- Хорошая у тебя голова, Васька, да жалко, что дураку досталась!
Я не выдержал его ехидства и заревел. Из окна выглянул мой отец и крикнул:
- Чего ревешь!!? Сходил бы лучше с ребятами в лес за березками!
Душистое и звенящее слово «лес» заставило дрогнуть мое сердце. Я перестал плакать. Примиренный схватил Федьку и Гришку за руки и стал молить их пойти за березками.
Взяли мы из дома по ковриге хлеба и пошли по главной улице города с песнями, хмельные и радостные от предстоящей встречи с лесом. А пели мы песню сапожников, проживавших на нашем дворе:
Моя досада - не рассада
Не рассадишь по грядам,
А моя кручина - не лучина
Не сожжешь по вечерам.
Нас остановил пузатый городовой Гаврилыч и сказал:
- Эй вы, банда! Потише!
В лесу было весело и ярко до изнеможения, до боли в груди, до радужных кругов перед глазами.
Повстречались нам в чаще дровосеки. Один из них - борода, что у лесовика,- посмотрел на нас и сказал:
- Ребята живут, как ал цвет цветут, а наша голова вянет, что трава…
Было любо, что нам завидуют и называют алым цветом. Перед тем как пойти домой с тонкими звенящими березками, радость моя была затуманена.
Выйдя на прилесье, Гришка предложил нам погадать на кукушку - сколько, мол, лет мы проживем. Кукушка прокуковала Гришке 80 лет, Федьке 65, а мне всего лишь два года. От горькой обиды я упал на траву и заплакал:
- Не хочу помирать через два года!
Ребята меня жалели и уговаривали не верить кукушке, так как она, глупая птица, всегда врет.
И только тогда удалось меня успокоить, когда Федька предложил вторично «допросить» кукушку.
Я повернул заплаканное лицо в ее сторону и сквозь всхлипывание стал просить вещую птицу:
- Кукушка, ку-у-ку-шка, прокукуй мне, сколько же на свете жить?
На этот раз она прокуковала мне пятьдесят лет. На душе стало легче, хотя и было тайное желание прожить почему-то сто двадцать лет…
Продолжение см здесь: http://v-tretyakov.livejournal.com/1741195.html?thread=225655691#t225655691