о предчувствиях
Тема неисчерпаемая, буде у вас интерес, друзья. А сейчас хочу рассказать об одном случае, когда предчувствие не обмануло...
Было это на Кавказе, сразу после Второй чеченской войны. В Грозном тогда выживала небольшая протестантская община, несмотря на убийства и похищения христиан, и не только выживала, но помогала и другим выжить в нечеловеческих условиях: организовала горячее питание для чеченских детей, прежде всего сироток... И вот, как это бывает часто, у тех, кто помогал церковке выживать, возникло желание снять телесюжет... Вот так, за просто так, Христа ради, отправиться в Грозный, в котором тогда чуть ни каждый день стреляли, - приехать и снять. И уехать.
Конечно, дураков не было. Но Христа ради безумец, которого, между прочим, я близко знаю, нашелся. И вот послушайте его рассказ.
Со мной был телеоператор-профи. Владимир М-ов, из Красноярска. Я беру интервью, Володя снимает. Бояться больше всего следовало своих. Снайперы стреляли даже на блеск очков, а тут видеокамера. Когда стало яснее ясного, как опасна съемка, особенно вне укрытия, я вдруг совершенно отчетливо увидел, как М-ов погибает на моих глазах, увидел его окровавленную голову.
- Володя, не боишься со мной идти.
- А чо бояться, - по-сибиряцки, отвечает . - Чему быть - того не миновать.
Запало в душу. Нет, думаю, не будет так.
- Володя, - говорю утром. - Ты останешься. Не могу тебя взять. Предчувствие нехорошое.
- Ладно! - неожиданно согласился он.
И я оставил своего оператора во Владикавказе. А когда вернулся, на другой день мы поехали с друзьями в горы. Владимир снимал, и вдруг, когда увидел его с камерой на краю пропасти, опять это чувство: М-ов в опасности!
- Знаешь, Володя, брось ты эти рисковые кадры.
- Не боись! Рожденный ползать летать не может!
Посмеялись, однако пошли от пропасти. Спустились к Тереку. Разговариваем с друзьями, а Володя пошел к самой воде, прихваченной от берега коркой льда и стал от земли снимать горы, вершины... Потом, глядим, камеру на лед поставил и сам на лед возлег... А лед рек кавказских коварный. Только подумалось, как подломился предательский лед. Враз Владимир оказался в яме, тянет одну руку с камерой вверх, сам по горло в воде, барахтается другой рукой... Бросились вниз, бежать метров 70. Мужики оказались бывалые, добежав, сообразили опасность и, держа друг дружку за руки, успели ухватить М-ва уже перед самой стремниной: еще немного, попади он в нее и, говорят, поминай как звали... Сколько таких случаев знают горные реки...
Вытащили. Содрали мокрые одежды. Завернули в сухое. Скорей, к машинам. Отогрели, отпоили. Даже не болел, хотя день был декабрьский, ветреный (а камера у нас погибла, как ни спасали: вода для электроники смерти подобна)
Вот вам и предчувствие...
Было это на Кавказе, сразу после Второй чеченской войны. В Грозном тогда выживала небольшая протестантская община, несмотря на убийства и похищения христиан, и не только выживала, но помогала и другим выжить в нечеловеческих условиях: организовала горячее питание для чеченских детей, прежде всего сироток... И вот, как это бывает часто, у тех, кто помогал церковке выживать, возникло желание снять телесюжет... Вот так, за просто так, Христа ради, отправиться в Грозный, в котором тогда чуть ни каждый день стреляли, - приехать и снять. И уехать.
Конечно, дураков не было. Но Христа ради безумец, которого, между прочим, я близко знаю, нашелся. И вот послушайте его рассказ.
Со мной был телеоператор-профи. Владимир М-ов, из Красноярска. Я беру интервью, Володя снимает. Бояться больше всего следовало своих. Снайперы стреляли даже на блеск очков, а тут видеокамера. Когда стало яснее ясного, как опасна съемка, особенно вне укрытия, я вдруг совершенно отчетливо увидел, как М-ов погибает на моих глазах, увидел его окровавленную голову.
- Володя, не боишься со мной идти.
- А чо бояться, - по-сибиряцки, отвечает . - Чему быть - того не миновать.
Запало в душу. Нет, думаю, не будет так.
- Володя, - говорю утром. - Ты останешься. Не могу тебя взять. Предчувствие нехорошое.
- Ладно! - неожиданно согласился он.
И я оставил своего оператора во Владикавказе. А когда вернулся, на другой день мы поехали с друзьями в горы. Владимир снимал, и вдруг, когда увидел его с камерой на краю пропасти, опять это чувство: М-ов в опасности!
- Знаешь, Володя, брось ты эти рисковые кадры.
- Не боись! Рожденный ползать летать не может!
Посмеялись, однако пошли от пропасти. Спустились к Тереку. Разговариваем с друзьями, а Володя пошел к самой воде, прихваченной от берега коркой льда и стал от земли снимать горы, вершины... Потом, глядим, камеру на лед поставил и сам на лед возлег... А лед рек кавказских коварный. Только подумалось, как подломился предательский лед. Враз Владимир оказался в яме, тянет одну руку с камерой вверх, сам по горло в воде, барахтается другой рукой... Бросились вниз, бежать метров 70. Мужики оказались бывалые, добежав, сообразили опасность и, держа друг дружку за руки, успели ухватить М-ва уже перед самой стремниной: еще немного, попади он в нее и, говорят, поминай как звали... Сколько таких случаев знают горные реки...
Вытащили. Содрали мокрые одежды. Завернули в сухое. Скорей, к машинам. Отогрели, отпоили. Даже не болел, хотя день был декабрьский, ветреный (а камера у нас погибла, как ни спасали: вода для электроники смерти подобна)
Вот вам и предчувствие...