Спят курганы темные...
Самое интересное для меня в нашей археологии последних двадцати лет - переход от схемы, когда ученые лишь иллюстрировали почти умозрительные выводы, полученные романтичными кабинетными классиками XIX - сер. XX вв. к собственно науке.
Так, к примеру, мнение о "повсеместном распространении курганов в Ростово-Суздальской земле" и представление о курганах как об "обязательных атрибутах древнерусского сельского ландшафта" было аксиомой, и лишь специалистам масштаба Николая Андреевича Макарова ( дир. института археологии РАН) сейчас удается выявить слабость оснований этих взглядов.
Мнение сложилось после массовых археологических раскопок графа А.С. Уварова в середине XIX века, когда во Владимирской и Ярославской губерниях было исследовано около 7500 курганов. В дальнейшем материалы владимирских курганов привлекались при решении вопросов о появлении славян в Волго-Клязьминском междуречье и их взаимодействии с субстратным финским населением - мерей (так как мерянские украшения в этих курганах были достаточно многочисленны). Возникла гипотеза о массовой колонизации региона славянами из Новгорода в IX-X вв. (а то и раньше), господствовавшая почти весь ХХ в.
Первые проблемы для этой идеи возникают в 1980-х гг., когда исследования В.А. Лапшина показали: самые первые и очень немногочисленные следы славян появляются лишь со второй четверти X в., а уверенно говорить о появлении в регионе славянского населения можно лишь в XI в.
Одновременно выясняется, что курганы с сожжениями - т.е. курганы раннего периода (IX - перв. пол. Х вв.) в могильнике Тимерево содержат материалы скандинавского и финского (прибалтийского и поволжского) происхождения, но говорить о "славянском комплексе" в них трудно. А это - уникальный памятник для региона, других ранних курганов тут нет.
Тогда же появились работы Е.А. Рябинина, показывающие отсутствие в Ярославском и Костромском Поволжье следов новгородских словен - сопок, ромбощитковых височных колец, каменных обкладок курганов. Гипотеза XIX века о словенах как колонизаторах региона в итоге отметается как безосновательная.
В 2000-х гг. в рамках исследования Суздальского Ополья к материалам раскопок Уварова вновь обращается Н.А. Макаров. К этому времени группой под его руководством уже была проделана работа по картографированию селищ конца I - начала II тыс. н.э. в регионе. Выясняется поразительная вещь: поселений оказалось в 5 раз больше, чем могильников, а для более раннего периода - в 9 раз больше.
На правом берегу Нерли и на территории Ополья, где сосредоточена основная масса средневекового населения, курганные группы немногочисленны. Известно, однако, что «большинство курганных могильников Суздальского Ополья представляли собой некрополи отдельных поселений, находящиеся в тесной топографической связи с селищами».
Как пишет сам Н.А. Макаров, "предположение, что курганы разрушились - неправдоподобно в сравнении с гипотезой о коротком периоде бытования курганного обряда и его изначальном сосуществовании с бескурганным".
Более того, даже в тех могильниках, где было значительное количество насыпей, число курганов не соответствует нормальным размерам некрополей крупных поселений, функционировавших полтора-два века. Так, к примеру, знаменитое скандинавское Гнездово на Днепре вблизи будущего Смоленска, занимавшее 17 га, накопило за свои примерно сто пятьдесят лет существования 3800 курганов. Однако с селениями Суздальского Ополья того же размера и того же времени существования все иначе: селище Весь - 21 га - только 147 курганов, Шекшово - 22 га - лишь 244 кургана.
"Таким образом, в Суздальском Ополье выявляется значительная диспропорция в числе поселений и погребальных памятников". Н.А. Макаров приходит к убедительному выводу: "курганный обряд не был общепринятой нормой в центральных районах Суздальской земли".
(Макаров Н.А., Красникова А.М., Карпухин А.А. Курганные могильники Суздальской округи//Великий Новгород и Средневековая Русь. М., 2009. С.432-454)
Этот вывод, однако, важен не только сам по себе. Для археологов от А.А. Спицына в 1905 г. и доныне очевиден факт: погребальные памятники славян - курганы, а финно-угров - могильники. И если установлено, что в X-XII веках население, погребавшее своих мертвых в курганах составляет в Волго-Клязьминском междуречье подавляющее меньшинство, то это - серьезный аргумент, подрывающий саму возможность "массовой славянской колонизации" в этот период.
Что вполне убедительно: к примеру, массовое переселение англов и саксов в Британию за сто пятьдесят лет оставило на британской земле 50 000 однозначно германских захоронений в 1500 могильниках, четко отличающихся от кельтских памятников того же периода. Следы славян в Суздальской земле, как видим, совсем не так выразительны.
Поскольку, как выяснилось, жители мерянских земель в IX-XII вв. чаще хоронили покойников не в курганах, то, следовательно, были могильники. Их трудно выявить на местности. Однако несколько таких памятников уже обнаружено в ходе исследований Н.А. Макарова. Вот сборы с одного из них, Ратницкого-4, опубликованные в статье:
Хотя комментарии излишни, отмечу все-таки обломок зооморфной шумящей подвески-лошадки (тип. XVII по Е.А. Рябинину) - №7, треугольную шумящую колечковую подвеску - №8. Насчет шумящей наборной подвески с привесками-лапками (№9) все очевидно и так. Монеты - булгарские подражания дирхемам саманидского эмира Насра ибн Ахмада 915-916 и 913-922 гг.
Таким образом, поражавшая Елпидифора Барсова в 1902 г. "гигантская мощь самого подвига колонизации Ростовской земли, совершавшейся в течение веков Славянским племенем с поглощающим напряжением физических сил", поражала его не зря, оказавшись, судя по всему, историографической фантазией.