"Я притащился к одру его"
Воспоминания доктора И.И.Гангарта о П.И.Багратионе
"Сын Отечества", 1813, N11
Г. главнокомандовавший второю западною армиею князь Петр Иванович Багратион, под начальством которого я имел честь служить1, во время сражений оставлял меня безотлучно при себе, для подания скорой помощи раненым, которые нередко, за отдаленностью врачей, лишась крови, невозвратно погибают. 26 августа во время сильнейшего сражения неприятельское ядро ударило лошадь мою в грудь, и прошед чрез утробу в крестец, раздробило подо мною седло, и меня ранило в колено и в грудь. Я упал, или, лучше сказать, полетел на обагренную землю. Адъютанты закричали: «Гангарт убит!» - Великодушный князь Багратион, стоя между ужасами смерти, бесстрашно взирал на то, что всю природу кроме великого мужа, приводит в трепет; он помышлял единственно о благе отечества, восхищался беспримерной храбростью войск, и среди хаоса спокойным духом распоряжал битву, едва ли не величайшую всех предшествовавших веков; но и в сии минуты ужаса и смятения, великая душа его могла еще заниматься участью одного, частного человека, увидя меня движущегося, вскричал он старшему адъютанту своему: «Брежинский! спаси Гангарта!» - Сие было исполнено. Два ординарца положили меня на лошадь, и отвезли в Можайск. Едва успел я прийти в память, мне сказали, что привезли раненого князя! Желая принести ему мою благодарность за спасение моей жизни в такое время, когда благо отечества на весах было, я притащился к одру его, взглянул на раненого, бледного героя.... Сердце мое, раздранное сим зрелищем, лишило меня последних сил исполнить сей священнейший долг. Князь пожал мне руку и сказал: «Теперь должно нам ехать лечиться вместе».
Хотя берцовая кость ноги его была перебита, но в Москве рана была весьма хороша, и обещала спасение бесценного для нас военачальника. Пользовавшие его господа доктор Говоров и профессор хирургии Гильдебрандт имели полную надежду к выздоровлению; но от душевного смущения, которое почувствовал страдалец, оставляя 2 сентября Москву неистовому похитителю тронов и благоденствия народов, и от затруднительного переезда по худой проселочной дороге до села Симы, произошла горячка, которая 12 сентября в час пополудни, прекратила дни великого мужа!
Во все время болезни, до последнего часа, днем и ночью, я находился при одре его. Он чувствовал от раны жестокую боль, ужасную тоску и страдал иными мучительными припадками, но не изрек ни малейшего сетования на судьбу и страдания свои, снося их как истинный герой; не ужасаясь смерти, ожидал приближения ее с тем же спокойствием духа, с которым готов был встретить ее и среди ярости сражения…
1 Сия статья сообщена господином медиком второй западной армии, надворным советником и кавалером Гангартом.
Раз Гангарт во время сражения находился рядом с командующим, а не в лазарете или на полевом перевязочном пункте, значит он был личным врачом Багратиона и его окружения, но, увы, он выбыл из боя раньше своих потенциальных пациентов.
"Сын Отечества", 1813, N11
Г. главнокомандовавший второю западною армиею князь Петр Иванович Багратион, под начальством которого я имел честь служить1, во время сражений оставлял меня безотлучно при себе, для подания скорой помощи раненым, которые нередко, за отдаленностью врачей, лишась крови, невозвратно погибают. 26 августа во время сильнейшего сражения неприятельское ядро ударило лошадь мою в грудь, и прошед чрез утробу в крестец, раздробило подо мною седло, и меня ранило в колено и в грудь. Я упал, или, лучше сказать, полетел на обагренную землю. Адъютанты закричали: «Гангарт убит!» - Великодушный князь Багратион, стоя между ужасами смерти, бесстрашно взирал на то, что всю природу кроме великого мужа, приводит в трепет; он помышлял единственно о благе отечества, восхищался беспримерной храбростью войск, и среди хаоса спокойным духом распоряжал битву, едва ли не величайшую всех предшествовавших веков; но и в сии минуты ужаса и смятения, великая душа его могла еще заниматься участью одного, частного человека, увидя меня движущегося, вскричал он старшему адъютанту своему: «Брежинский! спаси Гангарта!» - Сие было исполнено. Два ординарца положили меня на лошадь, и отвезли в Можайск. Едва успел я прийти в память, мне сказали, что привезли раненого князя! Желая принести ему мою благодарность за спасение моей жизни в такое время, когда благо отечества на весах было, я притащился к одру его, взглянул на раненого, бледного героя.... Сердце мое, раздранное сим зрелищем, лишило меня последних сил исполнить сей священнейший долг. Князь пожал мне руку и сказал: «Теперь должно нам ехать лечиться вместе».
Хотя берцовая кость ноги его была перебита, но в Москве рана была весьма хороша, и обещала спасение бесценного для нас военачальника. Пользовавшие его господа доктор Говоров и профессор хирургии Гильдебрандт имели полную надежду к выздоровлению; но от душевного смущения, которое почувствовал страдалец, оставляя 2 сентября Москву неистовому похитителю тронов и благоденствия народов, и от затруднительного переезда по худой проселочной дороге до села Симы, произошла горячка, которая 12 сентября в час пополудни, прекратила дни великого мужа!
Во все время болезни, до последнего часа, днем и ночью, я находился при одре его. Он чувствовал от раны жестокую боль, ужасную тоску и страдал иными мучительными припадками, но не изрек ни малейшего сетования на судьбу и страдания свои, снося их как истинный герой; не ужасаясь смерти, ожидал приближения ее с тем же спокойствием духа, с которым готов был встретить ее и среди ярости сражения…
1 Сия статья сообщена господином медиком второй западной армии, надворным советником и кавалером Гангартом.
Раз Гангарт во время сражения находился рядом с командующим, а не в лазарете или на полевом перевязочном пункте, значит он был личным врачом Багратиона и его окружения, но, увы, он выбыл из боя раньше своих потенциальных пациентов.