Тогда - добавляю наши прошлые изыскания, и сюда, и в клуб. …О чем же рассказали следствию Гольдовская и Большаков, вызванные как свидетели на допрос в конце июля 1949 года? Протокол допроса свидетельницы Гольдовской от 24 июля 1949 года. Начат в 14 час. 10 мин., окончен в 17 час. 55 мин. Вопрос: С кем из проживающих в Магадане лиц вы близко общаетесь и кого хорошо знаете? Ответ: Из числа жителей, проживающих в гор. Магадане, я имею близкое общение с редактором радиокомитета Дмитриевской Татьяной Михайловной, Рейхенау Марией Феликсовной, Николаевым Борисом Николаевичем и с его женой Лихачевой Зинаидой Алексеевной, зав. психиатрическим отделением (Магаданской больницы. - А.Б.) Ситкиным Петром Яковлевичем и его женой Лотте Софьей Андреевной. С этими людьми я общаюсь в быту. Они бывают у меня дома, а также они приглашают меня к себе. Вопрос: С какого времени вы знакомы с этими гражданами? Ответ: С Дмитриевской я знакома с 1947 года. С остальными я познакомилась в разное время и при различных обстоятельствах в 1948 году. 31 октября Фрумсон допросил Лотте. Она была давней, еще по лагерю (вот только где они пересеклись?), знакомой Лихачевой. Как рассказала следствию Гольдовская, Лихачева и познакомила ее с Лотте, когда ей нужно было идти в родильный дом. Там Лотте навещала Гольдовскую (она работала в этом учреждении), знакомство продолжилось, когда Гольдовская вернулась домой. Лотте стала заходить к Гольдовской вместе с мужем П.Я.Ситкиным. Итак, Лотте Софья Андреевна, 1901 г.р., уроженка Одессы, еврейка, из крупной буржуазной семьи, быв. член ВКП(б), образование высшее, бывший парт.-проф. работник, преподаватель, осуждена в 1937 году по ст.ст.58-8 (террор), 17-58-2 (соучастие или пособничество в повстанчестве) на десять лет лишения свободы и пять лет поражения в правах - (статьи тяжеленные, отмечу между прочим, - А.Б). И вот эта образованная, интеллигентная дама ухитрилась Фрумсону ничего не сказать. Судите сами. «Вопрос: Что из себя представляют эти лица (Лихачева, Гольдовская и Большаков. - А.Б.) в бытовом и политическом отношении? Ответ: Лихачева ранее судима за антисоветскую агитацию. Она обыватель, легкомысленная женщина, сведущая в литературе, сама пишет небольшие произведения для детей. Большаков и Гольдовская члены ВКП(б), всесторонне развиты, также занимаются литературным трудом. Муж Лихачевой Николаев Борис Николаевич много занят по службе, злоупотребляет спиртными напитками. Дать им оценку с политической точки зрения я затрудняюсь. Насколько я их знаю, Лихачева, например, аполитичный человек, не читает газет, не следит за международными политическими событиями. Николаев также не проявляет интереса к вопросам политики. Гольдовская и Большаков как члены ВКП(б) достаточно политически развиты, и с этой точки зрения я о них ничего отрицательного сказать не могу». Когда же Фрумсон предложил свидетельнице сообщить, что ей известно об антисоветских высказываниях этой преступной троицы, Лотте повела себя и вовсе беспардонно: «Как я уже показала выше, наши встречи в квартире Лихачевой и Гольдовской сопровождались выпивкой. По причине моего плохого здоровья я после употребления спиртных напитков всегда плохо себя чувствую и по этой причине не вникала в смысл происходящих разговоров и не запоминала их. Мне не известны факты высказываний Лихачевой, Гольдовской и Большаковым антисоветских взглядов и поэтому я не могу дать никаких показаний по этому поводу». И Фрумсон, выходит, не нашел что ответить. С чего бы это? 6 ноября Фрумсон допросил мужа Лотте (Ситкин Петр Яковлевич, 1902 г.р., уроженец Ленинградской области, русский, из семьи служащих, образование высшее, врач-психиатр, осужден в 1939 году по ст. 16-58-7 (действие, аналогичное вредительству) на десять лет лишения свободы и пять лет поражения в правах, освобожден 14.03.48, врач Магаданской больницы) и снова позволил свидетелю выйти сухим из воды: «Встречаясь с Лихачевой, Гольдовской и Большаковым и участвуя в их разговорах, мне приходилось слышать от них неправильные толкования по отдельным политическим вопросам, но в связи с тем, что это было уже давно, я в настоящее время затрудняюсь воспроизвести конкретные факты высказываний кого-либо из них».
Возможно, что за эту снисходительность Фрумсон получил втык от своего начальства, может - от того же Логинова, и вызванный через четыре дня, 10 ноября, Ситкин начал легко преодолевать вышеназванные затруднения: «... кажется, на другой день после встречи нового - 1949 года Лихачева у себя дома, подняв бокал, сказала: «Я пью за то, чтобы в этом году прибавился еще один траурный день!» - явно желая, чтобы в новом году умер «один из руководителей партии и правительства»; ... в этот же вечер, когда Гольдовская суетилась, разыскивая свою сумочку, в которой у нее был партбилет, Лихачева сказала: «Чем так бояться его потерять, лучше ставили бы вместо билета штамп на одно место!», а Гольдовская, поддерживая эту шутку, спросила: «А где же тогда ставить отметки об уплате членских взносов?»; ... в первых числах сентября 1949 года на квартире у Лихачевой, когда Николаев сказал, что в настоящее время заключенные в лагерях неплохо обеспечиваются промтоварами и продуктами питания, хозяйка дома язвительно заметила: «Видимо, коммунизм у нас начинается с лагерей»... И таких вот примерчиков свидетель Ситкин вдруг вспомнил еще штук пять. Мог ведь, оказывается! Петр Яковлевич Ситкин - тоже мой старый знакомый (по архивным материалам, разумеется). Эту фигуру я встретил впервые в «Горном деле». Тогда - это было все в том же расстрельном 1942 году - Военный трибунал приговорил четверых заключенных, обвинявшихся в контрреволюционной пропаганде, к высшей мере наказания. Приговор обжалованию не подлежал, а потому надежд на спасение не было. И осужденные сговорились (их после вынесения приговора поместили в одну камеру, и это было тоже как подтверждение неизбежности смерти), что один из них - самый молодой и самый сильный - попытается симулировать сумасшествие, чтобы остаться живым и рассказать, если удастся, людям, как боролись за свои идеалы коммунисты-ленинцы даже в лагерной Колыме! Этим самым молодым был названный мною в начале статьи В.А.Ладейщиков. Он перенес тяжкие страдания, и «сломал» его, разоблачил симуляцию в психиатрическом отделении больницы на 23 км заключенный врач Ситкин. Службу свою этот врач знал хорошо. Может быть, поэтому и показался он подозрительным Большакову. Или все-таки Лотте? Помните, в повести «Деталь монумента» Ксении Рогачевой именно Софью Лотте (с ее собственным именем и фамилией) как автора первого изобличающего ее заявления называет бывший следователь: «Она ведь работала у нас»? кто это, собственно, и что за повесть? Софья Лотте... Мы впервые увидели ее среди попутчиц Евгении Гинзбург в «Крутом маршруте» - бывшие тюрзачки следовали этапом на Колыму: «Это Софья Андреевна Лотте - ленинградский научный работник, историк Запада. Она выделяется на общем серо-коричневом фоне своим внешним видом. Единственная среди семидесяти шести она не в ежовской формочке. На ней обтрепанная, но собственная, ленинградская вязаная кофточка, черная юбка. Из-за этого к ней относятся настороженно, хотя, казалось бы, что можно подозревать при одиночном режиме?». Но ведь все-таки что-то можно? И эта настороженная интонация у Е.С, видимо, не случайна. А до возникновения дела Лихачевой еще десять лет. разумеется, «настороженная интонация» - это аргумент… когда очень хочется На Колыме Софья Андреевна не читала белым медведям историю чартистского движения, как шутливо предрекала ей одна из попутчиц, но некоторые свидетельства ее научной деятельности в Магадане нашлись - ее книга «Великая французская революция», вышедшая в ОГИЗе в 1933 году, имелась в одной из библиотек города. Софья Андреевна могла ее взять для чтения, показывала друзьям. в чем же тут «свидетельства научной деятельности» в магаданский период?..
В то время она пребывала на ОЛПе «Больница УСВИТЛа», вела доверительные беседы с фельдшером психиатрического отделения Павлом Елагиным. Арестованный как организатор контрреволюционной группы и автор стихов контрреволюционной направленности, Елагин П.А. на допросе 19.03.47 показал: «Политическое лицо как Лотте, так и Головко, за период моего знакомства с ними, я конкретно определить не мог, т.е. на мой взгляд они представляли из себя середину между прямо контрреволюционно настроенными лицами и лицами настроенными за Советскую власть, или лояльно настроенными к таковой. Во всяком случае я обоих отношу к политически неустойчивым элементам» (арх.-след. дело № Р-15376, л.д.176). К уголовной ответственности Лотте в тот раз привлечена не была, но вполне могла оказаться (если еще не была) на крепком крючке. И знаете, кто вел этот допрос Елагина в 1947 году? Все тот же майор Логинов. Семенов, Ситкин, Лотте, а может быть, кто-то и другой, чья фамилия даже и не упоминается на страницах этого дела... Но мы никогда не получим официальных подтверждений своим подозрениям. Я не знаю, где, в каком архиве хранятся и сохранились ли вообще документы, в которых официально зафиксировано сотрудничество осведомителей, тайных агентов с органами НКВД-МВД. Принятый уже в наше время (1991 год) закон гласит: «Органы государственной безопасности обеспечивают защиту от разглашения сведений об оказании им гражданами помощи на негласной основе», временных рамок такой защиты закон не устанавливает - обеспечивает, можно сказать, защиту на все времена. Но я думаю, что не в этом главная причина, по которой нам не стоит в данном случае докапываться до истины. Александр Бирюков (1938-2005), «Из истории магаданской контрразведки» / Эмиль Пашковский, Э.П.
«лицо свидетеля» Бирюков, Александр Михайлович (19 октября 1938) - прозаик, журналист, редактор. Писатели Дальнего Востока // Биобиблиографический справочник. Вып. 2 - Хабаровск: Хабар. Краевая универс. науч.б-ка, 1989. - 384 с. Александр Михайлович Бирюков родился 19 октября 1938 г. в Магадане. Детство и студенческие годы его прошли в Москве. Здесь он получил юридическое образование в Московском университете, здесь в 1967 г. закончил Высшие курсы режиссеров и сценаристов Госкино СССР. Однако не стал ни юристом, ни режиссером. Попросив после университета назначение в г. Магадан, он уже через год оставляет работу в городской прокуратуре и переходит литсотрудником в молодежную газету. Так в 1961 г. начался его путь в большую литературу. Первый рассказ - «Ты стоишь у окна...» - был опубликован в 1965 г. в журнале «Смена». В 1973 г. в Магаданском издательстве выходит первая книга А. Бирюкова «Снимем необитаемый остров». Мягкая ирония, улыбка, доброжелательность и бережное отношение к своим героям обратили внимание на своеобразный голос ее автора. Второй сборник А. Бирюкова «Подводная лодка с настоящими моряками» вышел в Магадане в 1976 г. Наряду с историями вероятными в него вошли истории маловероятные и невероятные вовсе. В этом сборнике автор широко использует гротеск, гиперболу, ироническую аллегорию. В 1977 г. А. М. Бирюков становится членом Союза писателей СССР. А в 1978 г. выходит третий его сборник «Запах вара», в котором помещена повесть-диалог «Советы уезжающим на материк» и шесть новых рассказов. Согретое душевным теплом, чуть ироничное повествование привлекает искренностью и добрым отношением к людям. Четвертый сборник писателя «Длинные дни в середине лета» вышел в 1981 г. Главная тема повести и рассказов, которые вошли в него - становление человека, его попытки найти правила жизни на основе иногда горького, но всегда собственного опыта. Занимаясь литературным творчеством, Бирюков продолжает работать в газете: начав литсотрудником, становится редактором «Магаданского комсомольца», собственным корреспондентом Агенства печати «Новости» по Северо-Востоку, переходит на редакторскую работу в книжное издательство, работает завлитом в областном музыкально-драматическом театре. Проза А. Бирюкова печатается журналом «Дальний Восток», в альманахе «На Севере Дальнем», в период работы в Агентстве печати «Новости» корреспонденции Бирюкова появлялись на страницах зарубежных газет и журналов, а его рассказы были включены в антологию советской сатиры и юмора, выходившую в 1983 и 1986 гг. в издательстве «Ойленшпигель» в ГДР.
Где был "свидетель" с 8 до 11 в 1991-2005 годах?..
Ну, чем занимался автор апосля, это известно: боролся со сталинизмом через полвека после оного. То, что он ушел от работы юриста в область, где точность, скрупулезность и логика не являются обязательными - тоже показатель. Возможно, какие-то полезные архивные разыскания он сделал, но если он все их так "подшивал", исключительно по произволу своей фантазии, то отношение к ним соответствующее.
В сухом остатке, у нас "появился" врач-психиатр Ситкин Петр Яковлевич. Где они встретились с С.А. и когда - в Ленинграде до ареста или уже в ссылке? И еще у нас появилась версия, что С.А. работала в роддоме. Должно быть, санитаркой, кем же? Далин тоже, если не ошибаюсь, работал заключенным санитаром в госпитале. /Окс-Алекс
Спасибо, интересные вести. Правда, проглядев этот пассаж Бирюкова полностью ("Белый мамонт", так?), ровнешенько ничего не понял. Лотте вызвали на допрос, она грамотно отвертелась от любых конкретных показаний - на этом основании ахтор считает ее доносчицей?.. В общем, репрессии крепко ударили в головы борцунов конца 80-х, и процесс, видимо, был необратимый.
ровнешенько ничего не понял. Лотте вызвали на допрос, она грамотно отвертелась от любых конкретных показаний - на этом основании ахтор считает ее доносчицей?.. У таких авторов, о чем бы они не писали, есть "заговор" и "заговор". Например, в истории ВФР в заговор контрреволюционеров и спекулянтов они не верят. А когда дело идет о "красных", в любую эпоху, тут допускаются самые хитроумные и самые неправдоподобные выверты.
В общем, репрессии крепко ударили в головы борцунов конца 80-х, и процесс, видимо, был необратимый. И даже по спинному мозгу прошел.
Я тоже нашла Бирюкова и он меня просто поразил:"Семенов, Ситкин, Лотте, а может быть, кто-то и другой, чья фамилия даже и не упоминается на страницах этого дела... Но мы никогда не получим официальных подтверждений своим подозрениям. Я не знаю, где, в каком архиве хранятся и сохранились ли вообще документы, в которых официально зафиксировано сотрудничество осведомителей, тайных агентов с органами НКВД-МВД. "
Другими словами, Бирюков публично поносит людей, приписывает им провокаторство, не имея на руках НИКАКИХ ДОКУМЕНТОВ, просто на основании своих подозрений. Сразу вспомнинаешь, как в перестройку и после перестройки нам говорили, что сталинские процессы были фальшивкой, потому что были основаны лишь на признаниях и показаниях (на самом деле, не совсем так). А тут и показаний никак нет. Просто фантазии. И эта откровенная клевета спокойно публикуется.
…О чем же рассказали следствию Гольдовская и Большаков, вызванные как свидетели на допрос в конце июля 1949 года?
Протокол допроса свидетельницы Гольдовской от 24 июля 1949 года.
Начат в 14 час. 10 мин., окончен в 17 час. 55 мин.
Вопрос: С кем из проживающих в Магадане лиц вы близко общаетесь и кого хорошо знаете?
Ответ: Из числа жителей, проживающих в гор. Магадане, я имею близкое общение с редактором радиокомитета Дмитриевской Татьяной Михайловной, Рейхенау Марией Феликсовной, Николаевым Борисом Николаевичем и с его женой Лихачевой Зинаидой Алексеевной, зав. психиатрическим отделением (Магаданской больницы. - А.Б.) Ситкиным Петром Яковлевичем и его женой Лотте Софьей Андреевной. С этими людьми я общаюсь в быту. Они бывают у меня дома, а также они приглашают меня к себе.
Вопрос: С какого времени вы знакомы с этими гражданами?
Ответ: С Дмитриевской я знакома с 1947 года. С остальными я познакомилась в разное время и при различных обстоятельствах в 1948 году.
31 октября Фрумсон допросил Лотте. Она была давней, еще по лагерю (вот только где они пересеклись?), знакомой Лихачевой. Как рассказала следствию Гольдовская, Лихачева и познакомила ее с Лотте, когда ей нужно было идти в родильный дом. Там Лотте навещала Гольдовскую (она работала в этом учреждении), знакомство продолжилось, когда Гольдовская вернулась домой. Лотте стала заходить к Гольдовской вместе с мужем П.Я.Ситкиным.
Итак, Лотте Софья Андреевна, 1901 г.р., уроженка Одессы, еврейка, из крупной буржуазной семьи, быв. член ВКП(б), образование высшее, бывший парт.-проф. работник, преподаватель, осуждена в 1937 году по ст.ст.58-8 (террор), 17-58-2 (соучастие или пособничество в повстанчестве) на десять лет лишения свободы и пять лет поражения в правах - (статьи тяжеленные, отмечу между прочим, - А.Б).
И вот эта образованная, интеллигентная дама ухитрилась Фрумсону ничего не сказать. Судите сами.
«Вопрос: Что из себя представляют эти лица (Лихачева, Гольдовская и Большаков. - А.Б.) в бытовом и политическом отношении?
Ответ: Лихачева ранее судима за антисоветскую агитацию. Она обыватель, легкомысленная женщина, сведущая в литературе, сама пишет небольшие произведения для детей. Большаков и Гольдовская члены ВКП(б), всесторонне развиты, также занимаются литературным трудом. Муж Лихачевой Николаев Борис Николаевич много занят по службе, злоупотребляет спиртными напитками.
Дать им оценку с политической точки зрения я затрудняюсь. Насколько я их знаю, Лихачева, например, аполитичный человек, не читает газет, не следит за международными политическими событиями. Николаев также не проявляет интереса к вопросам политики. Гольдовская и Большаков как члены ВКП(б) достаточно политически развиты, и с этой точки зрения я о них ничего отрицательного сказать не могу».
Когда же Фрумсон предложил свидетельнице сообщить, что ей известно об антисоветских высказываниях этой преступной троицы, Лотте повела себя и вовсе беспардонно:
«Как я уже показала выше, наши встречи в квартире Лихачевой и Гольдовской сопровождались выпивкой. По причине моего плохого здоровья я после употребления спиртных напитков всегда плохо себя чувствую и по этой причине не вникала в смысл происходящих разговоров и не запоминала их. Мне не известны факты высказываний Лихачевой, Гольдовской и Большаковым антисоветских взглядов и поэтому я не могу дать никаких показаний по этому поводу».
И Фрумсон, выходит, не нашел что ответить. С чего бы это?
6 ноября Фрумсон допросил мужа Лотте (Ситкин Петр Яковлевич, 1902 г.р., уроженец Ленинградской области, русский, из семьи служащих, образование высшее, врач-психиатр, осужден в 1939 году по ст. 16-58-7 (действие, аналогичное вредительству) на десять лет лишения свободы и пять лет поражения в правах, освобожден 14.03.48, врач Магаданской больницы) и снова позволил свидетелю выйти сухим из воды:
«Встречаясь с Лихачевой, Гольдовской и Большаковым и участвуя в их разговорах, мне приходилось слышать от них неправильные толкования по отдельным политическим вопросам, но в связи с тем, что это было уже давно, я в настоящее время затрудняюсь воспроизвести конкретные факты высказываний кого-либо из них».
Reply
«... кажется, на другой день после встречи нового - 1949 года Лихачева у себя дома, подняв бокал, сказала: «Я пью за то, чтобы в этом году прибавился еще один траурный день!» - явно желая, чтобы в новом году умер «один из руководителей партии и правительства»;
... в этот же вечер, когда Гольдовская суетилась, разыскивая свою сумочку, в которой у нее был партбилет, Лихачева сказала: «Чем так бояться его потерять, лучше ставили бы вместо билета штамп на одно место!», а Гольдовская, поддерживая эту шутку, спросила: «А где же тогда ставить отметки об уплате членских взносов?»;
... в первых числах сентября 1949 года на квартире у Лихачевой, когда Николаев сказал, что в настоящее время заключенные в лагерях неплохо обеспечиваются промтоварами и продуктами питания, хозяйка дома язвительно заметила: «Видимо, коммунизм у нас начинается с лагерей»...
И таких вот примерчиков свидетель Ситкин вдруг вспомнил еще штук пять. Мог ведь, оказывается!
Петр Яковлевич Ситкин - тоже мой старый знакомый (по архивным материалам, разумеется). Эту фигуру я встретил впервые в «Горном деле». Тогда - это было все в том же расстрельном 1942 году - Военный трибунал приговорил четверых заключенных, обвинявшихся в контрреволюционной пропаганде, к высшей мере наказания. Приговор обжалованию не подлежал, а потому надежд на спасение не было. И осужденные сговорились (их после вынесения приговора поместили в одну камеру, и это было тоже как подтверждение неизбежности смерти), что один из них - самый молодой и самый сильный - попытается симулировать сумасшествие, чтобы остаться живым и рассказать, если удастся, людям, как боролись за свои идеалы коммунисты-ленинцы даже в лагерной Колыме!
Этим самым молодым был названный мною в начале статьи В.А.Ладейщиков. Он перенес тяжкие страдания, и «сломал» его, разоблачил симуляцию в психиатрическом отделении больницы на 23 км заключенный врач Ситкин. Службу свою этот врач знал хорошо. Может быть, поэтому и показался он подозрительным Большакову.
Или все-таки Лотте? Помните, в повести «Деталь монумента» Ксении Рогачевой именно Софью Лотте (с ее собственным именем и фамилией) как автора первого изобличающего ее заявления называет бывший следователь: «Она ведь работала у нас»? кто это, собственно, и что за повесть?
Софья Лотте... Мы впервые увидели ее среди попутчиц Евгении Гинзбург в «Крутом маршруте» - бывшие тюрзачки следовали этапом на Колыму: «Это Софья Андреевна Лотте - ленинградский научный работник, историк Запада. Она выделяется на общем серо-коричневом фоне своим внешним видом. Единственная среди семидесяти шести она не в ежовской формочке. На ней обтрепанная, но собственная, ленинградская вязаная кофточка, черная юбка. Из-за этого к ней относятся настороженно, хотя, казалось бы, что можно подозревать при одиночном режиме?».
Но ведь все-таки что-то можно? И эта настороженная интонация у Е.С, видимо, не случайна. А до возникновения дела Лихачевой еще десять лет. разумеется, «настороженная интонация» - это аргумент… когда очень хочется
На Колыме Софья Андреевна не читала белым медведям историю чартистского движения, как шутливо предрекала ей одна из попутчиц, но некоторые свидетельства ее научной деятельности в Магадане нашлись - ее книга «Великая французская революция», вышедшая в ОГИЗе в 1933 году, имелась в одной из библиотек города. Софья Андреевна могла ее взять для чтения, показывала друзьям. в чем же тут «свидетельства научной деятельности» в магаданский период?..
Reply
«Политическое лицо как Лотте, так и Головко, за период моего знакомства с ними, я конкретно определить не мог, т.е. на мой взгляд они представляли из себя середину между прямо контрреволюционно настроенными лицами и лицами настроенными за Советскую власть, или лояльно настроенными к таковой. Во всяком случае я обоих отношу к политически неустойчивым элементам» (арх.-след. дело № Р-15376, л.д.176).
К уголовной ответственности Лотте в тот раз привлечена не была, но вполне могла оказаться (если еще не была) на крепком крючке. И знаете, кто вел этот допрос Елагина в 1947 году? Все тот же майор Логинов.
Семенов, Ситкин, Лотте, а может быть, кто-то и другой, чья фамилия даже и не упоминается на страницах этого дела...
Но мы никогда не получим официальных подтверждений своим подозрениям. Я не знаю, где, в каком архиве хранятся и сохранились ли вообще документы, в которых официально зафиксировано сотрудничество осведомителей, тайных агентов с органами НКВД-МВД. Принятый уже в наше время (1991 год) закон гласит: «Органы государственной безопасности обеспечивают защиту от разглашения сведений об оказании им гражданами помощи на негласной основе», временных рамок такой защиты закон не устанавливает - обеспечивает, можно сказать, защиту на все времена. Но я думаю, что не в этом главная причина, по которой нам не стоит в данном случае докапываться до истины.
Александр Бирюков (1938-2005), «Из истории магаданской контрразведки»
/ Эмиль Пашковский, Э.П.
Reply
Бирюков, Александр Михайлович (19 октября 1938) - прозаик, журналист, редактор. Писатели Дальнего Востока // Биобиблиографический справочник. Вып. 2 - Хабаровск: Хабар. Краевая универс. науч.б-ка, 1989. - 384 с.
Александр Михайлович Бирюков родился 19 октября 1938 г. в Магадане. Детство и студенческие годы его прошли в Москве. Здесь он получил юридическое образование в Московском университете, здесь в 1967 г. закончил Высшие курсы режиссеров и сценаристов Госкино СССР. Однако не стал ни юристом, ни режиссером. Попросив после университета назначение в г. Магадан, он уже через год оставляет работу в городской прокуратуре и переходит литсотрудником в молодежную газету. Так в 1961 г. начался его путь в большую литературу. Первый рассказ - «Ты стоишь у окна...» - был опубликован в 1965 г. в журнале «Смена». В 1973 г. в Магаданском издательстве выходит первая книга А. Бирюкова «Снимем необитаемый остров». Мягкая ирония, улыбка, доброжелательность и бережное отношение к своим героям обратили внимание на своеобразный голос ее автора. Второй сборник А. Бирюкова «Подводная лодка с настоящими моряками» вышел в Магадане в 1976 г. Наряду с историями вероятными в него вошли истории маловероятные и невероятные вовсе. В этом сборнике автор широко использует гротеск, гиперболу, ироническую аллегорию. В 1977 г. А. М. Бирюков становится членом Союза писателей СССР. А в 1978 г. выходит третий его сборник «Запах вара», в котором помещена повесть-диалог «Советы уезжающим на материк» и шесть новых рассказов. Согретое душевным теплом, чуть ироничное повествование привлекает искренностью и добрым отношением к людям. Четвертый сборник писателя «Длинные дни в середине лета» вышел в 1981 г. Главная тема повести и рассказов, которые вошли в него - становление человека, его попытки найти правила жизни на основе иногда горького, но всегда собственного опыта. Занимаясь литературным творчеством, Бирюков продолжает работать в газете: начав литсотрудником, становится редактором «Магаданского комсомольца», собственным корреспондентом Агенства печати «Новости» по Северо-Востоку, переходит на редакторскую работу в книжное издательство, работает завлитом в областном музыкально-драматическом театре. Проза А. Бирюкова печатается журналом «Дальний Восток», в альманахе «На Севере Дальнем», в период работы в Агентстве печати «Новости» корреспонденции Бирюкова появлялись на страницах зарубежных газет и журналов, а его рассказы были включены в антологию советской сатиры и юмора, выходившую в 1983 и 1986 гг. в издательстве «Ойленшпигель» в ГДР.
Где был "свидетель" с 8 до 11 в 1991-2005 годах?..
Reply
То, что он ушел от работы юриста в область, где точность, скрупулезность и логика не являются обязательными - тоже показатель.
Возможно, какие-то полезные архивные разыскания он сделал, но если он все их так "подшивал", исключительно по произволу своей фантазии, то отношение к ним соответствующее.
В сухом остатке, у нас "появился" врач-психиатр Ситкин Петр Яковлевич. Где они встретились с С.А. и когда - в Ленинграде до ареста или уже в ссылке? И еще у нас появилась версия, что С.А. работала в роддоме. Должно быть, санитаркой, кем же? Далин тоже, если не ошибаюсь, работал заключенным санитаром в госпитале.
/Окс-Алекс
Reply
Reply
У таких авторов, о чем бы они не писали, есть "заговор" и "заговор". Например, в истории ВФР в заговор контрреволюционеров и спекулянтов они не верят. А когда дело идет о "красных", в любую эпоху, тут допускаются самые хитроумные и самые неправдоподобные выверты.
В общем, репрессии крепко ударили в головы борцунов конца 80-х, и процесс, видимо, был необратимый.
И даже по спинному мозгу прошел.
Reply
Но мы никогда не получим официальных подтверждений своим подозрениям. Я не знаю, где, в каком архиве хранятся и сохранились ли вообще документы, в которых официально зафиксировано сотрудничество осведомителей, тайных агентов с органами НКВД-МВД. "
Другими словами, Бирюков публично поносит людей, приписывает им провокаторство, не имея на руках НИКАКИХ ДОКУМЕНТОВ, просто на основании своих подозрений. Сразу вспомнинаешь, как в перестройку и после перестройки нам говорили, что сталинские процессы были фальшивкой, потому что были основаны лишь на признаниях и показаниях (на самом деле, не совсем так). А тут и показаний никак нет. Просто фантазии. И эта откровенная клевета спокойно публикуется.
Reply
Leave a comment