Марш милосердных людей
Их оказалось в Москве не так-то много. Около 60-ти тысяч (средняя оценка). Умных, независимых, милосердных людей! Представьте себе: беззащитные дети-сироты, дети- инвалиды, которым в одночасье запретительный (без достойной альтернативы) закон закрыл, словно скрежещущий железный занавес, весь мир (что уже не конституционно), радость, теплое счастье семьи, - им, замерзшим, маленьким, одиноким, несчастным, преданным, - и вот эти дети ждали (ах, как ждали!), что "добренькая тетечка", или "добренький дядечка" (всегдашняя мечта бесправного ребенка!) "придет и защитит его, обязательно придет!..." Поборется с Кощеем Бессмертным, ПОБОРЕТСЯ, таааак поборется! И непременно выдержит ВСЕ - все-все коварства Кощея и победит! ДА!
.... Накануне Марша мы сдали авиационные билеты, передвинув дату вылета на более поздний срок, и в назначенный час были на Страстном. Там оказалось огромное, без конца и края, взволнованное, улыбчивое море милосердных людей: дедушки, бабушки, мамы, папы, дети разных возрастов - от нуля (в детских колясках) до любого возраста прямохождения, и конечно же, наша светлая, гуманная, умная московская и приехавшая из разных мест ради этого марша оптимистичная молодежь. Но самые трогательные участники - это, безусловно, инвалиды в колясках : они мужественно преодолевали весьма не малый маршевый путь при неслабом морозце! Поклон им, сильным духом. Некоторое время мы шли в колонне рядом с удивительной семьей: молодая мама везла коляску с малюткой, а молодой папа держал за руку сына лет пяти-шести. Видимо, мальчик устал и стал причитать:"Лучше на лыжах пойдем, пап, ну пойдем..." Мне было жалко малыша, а папа ему в ответ: " Алька, а защитником слабых, больных, совсем без семьи, ну, совсем-совсем, понимаешь, вот таких мальчиков защитником хочешь быть? " Алька сосредоточился и ответил конкретно:"Хочу!" "Молодец, тогда не хнычь! Защитником быть трудно. Не хнычь." И Алька с отцом прошествовали дальше.
Идея марша была выражена во всевозможных плакатах: "Не смейте вмешивать детей в политику!" ; ""Человеческие дети - без границ!"; "НЕ воруйте - создайте вначале достойную медицину для лечения инвалидов!"; "Родина не заменит маму и папу"; "Позор ГосДуре!"; "Закон подлецов - это чудовищный позор!"; "Не сужайте возможности жизни для сирот - расширяйте их!"; "Не прикрывайтесь, воры и жулики, нашими детьми!"; "Пусть обездоленные дети будут счастливы в лучших странах, не мешайте им!"; "Только негодяи сводят счеты вмешивая детей!", "ГосДура! Этот твой запрет - беселовечная твоя сущность!" и т. д. Чудесные там были люди! Отважные, милосердные, умеющие не только написать правильные слова, но и совершить благородный поступок, - А ведь это главное! "Суди по поступкам его...".
Вернувшись, уже поздно вечером, а потом и на следующий день, я с интересом следила, что делается в виртуальном мире (где поступки, увы, не предполагаются), - что там пишут о сиротах, о марше, о подлом законе. Блогосфера меня разочаровала: молчали все: и многочисленные мамы, всегда замечательно, обильно рассказывающие о СВОИХ милых детях; и те, кто всегда ищет в инете милосердия, с гневом описывая все жестокосердие и бесчеловечность этого мира, направленные в их собственный адрес; и верующие, добросердечие которых к ближнему, казалось бы, азбучно; и страдающие больные люди, много понимающие в боли и несчастьях... В топ-ленте мелькнул только один-два поста на искомую тему. Да, чужая беда - так и осталась чужой!
Грустно убеждаться в этом. Мне ведь казалось, что на защиту деток (как и на защиту стариков, если потребуется) встанут миллионы! Это ведь святое, базовое. Иначе ведь мы - не люди, животные, в мире которых выживает сильнейший. Мне казалось, что не найдется людей, кто поверит этой оголтелой, грубой, рассчитанной на дураков, лжепатриотической пропаганде Думы - не забывайте, что еще полгода назад эта же самая Дума ратифицировала (!) соглашение об усыновлении США наших сирот, то есть понимала, что это правильно, - тогда депутаты были еще вменяемыми? А нынче выглядит она сбесившейся, в нечеловеческом порыве прикрывющей воровские интересы сильных мира сего этим своим позорным законом, - и нет им оправдания! Я думала: здесь ведь, именно здесь и сейчас, проходит последняя и предельная черта: и если мы с ними, а не с нашими детьми, - мы никто, мы умрем, от угрызений совести, от невыносимой боли потери человеческого лица и достоинства, если мы еще живы...
Спасительна ведь только действенная доброта. Только она. И всегда перспективна. Только неравнодушие.
Вот как у тех, кто за океаном. Они ведь правда хотят согреть и вылечить несчастных человеческих детей.
Человеческих детей - без границ...
А мы? Что хотим МЫ?
.... Накануне Марша мы сдали авиационные билеты, передвинув дату вылета на более поздний срок, и в назначенный час были на Страстном. Там оказалось огромное, без конца и края, взволнованное, улыбчивое море милосердных людей: дедушки, бабушки, мамы, папы, дети разных возрастов - от нуля (в детских колясках) до любого возраста прямохождения, и конечно же, наша светлая, гуманная, умная московская и приехавшая из разных мест ради этого марша оптимистичная молодежь. Но самые трогательные участники - это, безусловно, инвалиды в колясках : они мужественно преодолевали весьма не малый маршевый путь при неслабом морозце! Поклон им, сильным духом. Некоторое время мы шли в колонне рядом с удивительной семьей: молодая мама везла коляску с малюткой, а молодой папа держал за руку сына лет пяти-шести. Видимо, мальчик устал и стал причитать:"Лучше на лыжах пойдем, пап, ну пойдем..." Мне было жалко малыша, а папа ему в ответ: " Алька, а защитником слабых, больных, совсем без семьи, ну, совсем-совсем, понимаешь, вот таких мальчиков защитником хочешь быть? " Алька сосредоточился и ответил конкретно:"Хочу!" "Молодец, тогда не хнычь! Защитником быть трудно. Не хнычь." И Алька с отцом прошествовали дальше.
Идея марша была выражена во всевозможных плакатах: "Не смейте вмешивать детей в политику!" ; ""Человеческие дети - без границ!"; "НЕ воруйте - создайте вначале достойную медицину для лечения инвалидов!"; "Родина не заменит маму и папу"; "Позор ГосДуре!"; "Закон подлецов - это чудовищный позор!"; "Не сужайте возможности жизни для сирот - расширяйте их!"; "Не прикрывайтесь, воры и жулики, нашими детьми!"; "Пусть обездоленные дети будут счастливы в лучших странах, не мешайте им!"; "Только негодяи сводят счеты вмешивая детей!", "ГосДура! Этот твой запрет - беселовечная твоя сущность!" и т. д. Чудесные там были люди! Отважные, милосердные, умеющие не только написать правильные слова, но и совершить благородный поступок, - А ведь это главное! "Суди по поступкам его...".
Вернувшись, уже поздно вечером, а потом и на следующий день, я с интересом следила, что делается в виртуальном мире (где поступки, увы, не предполагаются), - что там пишут о сиротах, о марше, о подлом законе. Блогосфера меня разочаровала: молчали все: и многочисленные мамы, всегда замечательно, обильно рассказывающие о СВОИХ милых детях; и те, кто всегда ищет в инете милосердия, с гневом описывая все жестокосердие и бесчеловечность этого мира, направленные в их собственный адрес; и верующие, добросердечие которых к ближнему, казалось бы, азбучно; и страдающие больные люди, много понимающие в боли и несчастьях... В топ-ленте мелькнул только один-два поста на искомую тему. Да, чужая беда - так и осталась чужой!
Грустно убеждаться в этом. Мне ведь казалось, что на защиту деток (как и на защиту стариков, если потребуется) встанут миллионы! Это ведь святое, базовое. Иначе ведь мы - не люди, животные, в мире которых выживает сильнейший. Мне казалось, что не найдется людей, кто поверит этой оголтелой, грубой, рассчитанной на дураков, лжепатриотической пропаганде Думы - не забывайте, что еще полгода назад эта же самая Дума ратифицировала (!) соглашение об усыновлении США наших сирот, то есть понимала, что это правильно, - тогда депутаты были еще вменяемыми? А нынче выглядит она сбесившейся, в нечеловеческом порыве прикрывющей воровские интересы сильных мира сего этим своим позорным законом, - и нет им оправдания! Я думала: здесь ведь, именно здесь и сейчас, проходит последняя и предельная черта: и если мы с ними, а не с нашими детьми, - мы никто, мы умрем, от угрызений совести, от невыносимой боли потери человеческого лица и достоинства, если мы еще живы...
Спасительна ведь только действенная доброта. Только она. И всегда перспективна. Только неравнодушие.
Вот как у тех, кто за океаном. Они ведь правда хотят согреть и вылечить несчастных человеческих детей.
Человеческих детей - без границ...
А мы? Что хотим МЫ?