«Произошло соединение русского фашизма с русским клерикализмом»
9 Сентября 2015Кто убил Александра Меня? К 25-летию гибели выдающегося проповедника
25 лет назад, ранним утром 9 сентября 1990 года, по дороге на литургию в маленькую деревенскую церковь был убит отец Александр Мень - на тот исторический момент наиболее влиятельный в России христианский проповедник, которого называли духовным лидером нации. Кто-то окликнул его, подал записку, Мень наклонился, чтобы прочесть, достал очки - тут последовал удар топором по затылку. Священник умер не сразу, повернул к дому. Знакомая, попавшаяся навстречу, испугалась: «Кто вас, отец Александр?» - «Да нет, никто, я сам». Истекая кровью, умирающий добрел до своей калитки... Теперь на месте убийства - памятный знак, а убийцу так и не нашли.
Сергиев Посад. Место убийства Александра Меня
Его предупреждали: уезжайте. Но, любящий и мужественный, он не мог оставить паству. Родившийся в еврейской семье, тайно крещенный в младенчестве, в 1935 году, когда одни православные уже тлели в братских могилах, а другим вскоре предстояло лечь в них, изгнанный за веру из института, получивший духовное образование в пору хрущевского «воинствующего атеизма», потом находившийся под постоянной слежкой КГБ, под гнетом доносов доброхотов-стукачей и «чекистов в рясах», подвергавшийся обыскам и допросам, едва избежавший тюрьмы, Александр Мень через всю свою жизнь пронес свет человеколюбия, радость преображения и укрепления личности добром, свободой, творчеством. Восхищался и поддерживал опальных священников Глеба Якунина и Николая Эшлимана, разоблачавших государственные репрессии против верующих (и изгнанных из Церкви патриархом Алексием I); крестил десятки тысяч страждущих; исцелял молитвой, укреплял тяжелобольных детей и их родителей; без устали писал статьи и книги, наконец, во время перестройки, благодаря СМИ, получил выход на миллионную аудиторию; взялся за основание Библейского общества, Православного университета, за неделю до гибели открыл в своем подмосковном приходе воскресную школу для местной детворы...
Так говорил Мень
«Христианство - богочеловеческая религия. Значит, активность человека здесь должна быть полной. Если мы будем думать, что по щучьему велению, каким-то гипнотическим способом происходит всеобщее изменение - как, помните, у Уэллса было в дни кометы: вот прошла комета, какой-то газ подействовал на людей, и все стали добренькими и хорошими. Чего стоит это добро? Нет, от нас ждут постоянных и активных усилий. И если человек не входит в этот мир Христов, если он не черпает силу в благодати, он может тысячу раз числиться христианином, православным, католиком, баптистом - и оставаться им только формально. Таких номинальных христиан у нас полно».
«Евангелие дает нам... модель соучастия человека в творческом процессе. Оно говорит о подлинной ответственности человека, подлинной активности человека. Мы творцы, соучастники, соответчики. Если мы полностью поймем всю важность христианской ответственности, мы увидим, что некоторые из нас искали в Церкви совсем иного».
"Где личность подавляется, где она становится уничижённой, как бы ненужной, и на неё смотрят с презрением, - это, конечно, полюс антихристианский"«В замечательной книге Жоржа Бернаноса «Записки сельского священника»... один из героев, французский кюре, рассказывает про свою алтарницу, которая страдала манией чистоты. Она надраивала церковь каждый раз до блеска. Приходили мужики, все пачкали; когда они уходили, она опять драила. Она, бедная, умерла, потому что все время мыла пол и заразилась от этой сырости. Она хотела однажды, раз и навсегда, навести чистоту. Ей казалось, что можно это сделать. Кюре привел этот пример в связи с беседой на тему о том, можно ли однажды победить и однажды лечь на лаврах и больше не шевелиться. Нет, постоянная уборка, постоянная работа, постоянное движение. Как биение сердца, как круговращение планет».
«Я очень ценю слова Маркса об опиуме («религия есть опиум для народа» - ред.), они всегда являются напоминанием христианам, которые хотят превратить свою веру в теплую лежанку, в убежище, в тихую пристань. Соблазн понятный, распространенный, но тем не менее это только соблазн. Ничего похожего на лежанку или на тихую пристань Евангелие не содержит... Истинное христианство - это, если хотите, экспедиция. Экспедиция необычайно трудная и опасная. Именно поэтому так часто происходит подмена, и многие люди остаются у подножия горы, на которую надо взойти; сидят в теплых шалашах, читают путеводители и воображают, что они уже на вершине этой горы. Некоторые путеводители очень красочно описывают и восхождение, и саму вершину. Так получается иногда и у нас, когда мы читаем писания мистиков или что-нибудь подобное у греческих подвижников и, повторяя их слова, воображаем, что все в общем-то уже достигнуто. В словах Христа и в Его призывах не было ничего манящего. Он говорил: «Трудно богатому войти в Царство Божие, скорее верблюд войдет в игольное ушко». А богаты были все, каждый из нас волочит на себе какие-то мешки. И пролезть не может в это отверстие. «Тесны врата, и узок путь», - говорит Он, то есть это, оказывается, трудно».
«Для некоторых новообращенных христиан Церковь есть явление дорогого и красивого прошлого. Некоторым даже хочется, чтобы это прошлое - византийское, древнерусское, первохристианское - любое, чтобы оно вернулось. Между тем христианство есть стрела, нацеленная в будущее, а в прошлом были лишь его первые шаги. Однажды я просматривал одну «Всемирную историю». Книга о средних веках - это «эра веры». Дальше шли тома: эра разума, эра революции и т. д. Получается, что христианство - какой-то средневековый феномен, бывший некогда, а сейчас исчезающий и обреченный. Нет и тысячу раз нет. Что общего у христианства с тем, что мы видим в средневековье? Узость, нетерпимость, гонение инакомыслящих, статическое восприятие мира, вполне языческое: то есть мир существует как иерархия - наверху Творец, потом ангелы, ниже папа или король, потом феодалы, потом крестьяне и т. д., затем животный мир, растительный, как в готическом соборе. И все это стоит, а потом Бог явится и - конец. Будет Страшный Суд, чтобы разобрать все это здание. Такая статическая точка зрения противоречит Библии. Библейское откровение изначально предлагает нам нестационарную модель мировой истории. Мировая история - это динамика, движение, и весь космос - движение, и все - движение. Царство Божие, по понятиям Ветхого и Нового Завета, - это грядущее торжество света и замыслов Божиих среди тьмы и несовершенства мира. Вот что такое Царство Божие».
"Узость, нетерпимость, гонение инакомыслящих, статическое восприятие мира. Такая точка зрения противоречит Библии"«На протяжении последних десятилетий основную массу людей, которые формировали общецерковное сознание, составляли консерваторы, пожилые люди, люди, которые вовсе не стремились [к живому общению, современному слову]. Не стремились к тому, чего очень многие ищут сейчас - нового языка. Отцы Церкви всегда были «модернистами». Апостол Павел был радикальнейшим модернистом-преобразователем. Почти каждый великий святой христианства был духовным революционером, совершившим определенный переворот... Даже марксистские историки говорили о «революционном яде Евангелия». [Христос] постоянно давал себя знать в виде различных оппозиционных движений».
«Сталинизм вырастил поколение конформистов, панически боящихся иметь собственное мнение. Он играл на полубиологическом инстинкте «подчинения вождю», на психологии холопа, жаждущего Хозяина, твердой руки. Эта психология далеко не изжита и подчас приобретает агрессивные черты. Ей мы обязаны портретами Сталина, которые то тут, то там появляются на ветровом стекле... Процесс «выдавливания в себе раба» происходит медленно. Он длится уже треть столетия. Мы давно уже привыкли к книгам и фильмам, где одиночки, своего рода донкихоты, часто из числа молодежи, ведут тщетную и неравную борьбу со склеротичным и костным аппаратом. Их судьба вдохновляет немногих. Читатели и зрители находят здесь подтверждение тому, что они часто видят в жизни. Создается психология типа «моя хата с краю», «зачем мне это нужно?». Молодежь глубоко разочарована в эффективности честной гражданской позиции, в целесообразности борьбы за справедливость. Отсюда - ее равнодушие к общественным вопросам, довольно распространенная тенденция укрыться от них. Снижение подлинно гражданской активности (я, конечно, имею в виду не цепкий карьеризм) - вторая причина преступности. Социальная энергия юноши или девушки, не имея здорового применения, нередко направляется по каналам, ведущим к правонарушениям.
Создаются замкнутые паразитические «псевдообщества» со своими законами, которые больше влияют на сознание причастных к ним людей, чем общечеловеческие и гражданские принципы. Мелкая мафиозность, зарождающаяся иногда уже в школе, нередко подменяет радикализм, свойственный молодежи. Наши хиппи и им подобные группировки обязаны своим возникновением не пресыщенностью благами цивилизации, а недоверием к общественной жизни. Следовательно, начинать надо не с молодежи, а со старшего поколения. Именно оно должно возродить в себе чувства гражданской ответственности, и только тогда будет вправе спрашивать с молодых».
«Сталинизм вырастил поколение конформистов, панически боящихся иметь собственное мнение"«Иногда люди церковные, верующие нападают на разум. Это происходит от недоразумения. Разум - это величайший дар Божий. Все грехи и все преступления человеческого рода совершались тогда, когда разум спал, когда разум был подавлен. У Гойи есть офорт «Сон разума порождает чудовищ», и это совершенно справедливо. Возьмите любую ужасную ситуацию из истории мира или из собственной биографии. Когда с нами произошла какая-то гадкая, постыдная вещь, когда в обществе произошло что-то мерзкое, - можно ли сказать, что в это время торжествовал разум? Ни в коем случае! Торжествует безумие, торжествует иррациональное, слепое, злое».
«Я уверен, что рост преступности проистекает не от слабости правоохранительных органов, хотя и к ним предъявляют немало обоснованных претензий. Даже если увеличить вдвое состав работников Министерства внутренних дел, даже если усовершенствовать методы следствия, судопроизводства, ужесточить законы, коренная причина преступности не будет устранена. Не уничтожит ее и повышение жизненного уровня (все знают, что часто правонарушители - дети обеспеченных семей). Для человека недостаточно «чтить уголовный кодекс». Если в нем самом не будет жить и развиваться дух человечности, он рано или поздно станет «потребителем», циником, обывателем, мизантропом, сделает своим символом веры шкурнические интересы. А от этого до преступления - один шаг. Если нравственные основы жизни - иллюзия, условность, то страх перед наказанием едва ли сможет стать надежной плотиной от воли человеческого зла. Вот почему для отца Брауна, героя детективных рассказов Г.К.Честертона, было важно не просто разоблачить преступника, поймать его, сколько - пробудить в нем совесть. Отец Браун хорошо помнил слова Христа о радости на небесах из-за каждого обратившегося грешника».
«Настоящая цель - Божественная цель движения человека вперёд - есть развитие личности и условия, которые позволяют ей развиваться. Всё, что этому содействует, является делом Христовым, ибо Христос освятил человеческую личность, воплотившись именно в человеческой личности, а не в каком-то абстрактном символе. Это сразу ставит перед нами главную жизненную проблему. Что важнее всего? Важнее всего укреплять, развивать и утверждать личностное начало».
"Старшее поколение должно возродить в себе чувства гражданской ответственности и только тогда будет вправе спрашивать с молодых»«У человека есть несколько состояний бытия. Есть состояние, близкое к такому, когда личностное начало сведено к минимуму. Это то, что на современном языке стали называть «массами». У испанского философа Ортеги-и-Гасета в 20-х годах вышла книга, которая называлась «Восстание масс». В наш век, как он показывает, массы стали играть большую роль. Но Ортега ошибался: этими массами очень легко манипулировать. Они играют роль, потому что им дали возможность выйти на улицу, но их можно было очень ловко направлять, заставлять кричать «Зиг хайль!» или что-нибудь в этом роде - и они это делали с большим энтузиазмом. Когда человек становится «массой», это его состояние является низшим. Есть другое состояние: когда человек является анонимным сотрудником дела Божия - дела Божия в очень широком смысле слова. Скажем, Махатма Ганди не был христианином, но исполнял дело Христово на земле, когда проповедовал ненасилие, когда пытался внедрить в политическую жизнь гуманные принципы, когда, придя к власти в государстве, продолжал вести привычную ему аскетическую жизнь. Есть люди, которые являются невольными пособниками отрицательных начал. Об этом много пишется в литературе и [показывается] в фильмах: скажем, во времена нацизма были люди, которые не являлись нацистами по убеждениям, но своим безразличием невольно включались в этот круг. И, наконец, есть два полюса, которым могут принадлежать деятельные люди, - полюс добра или полюс зла. Полюс Христов - там, где личность уважается, чтится и где для неё делается многое и важное... Там, где личность подавляется, где она становится уничижённой, как бы ненужной, и на неё смотрят с презрением, - это, конечно, полюс антихристианский. Если мы хотим включиться в замысел Божий, мы должны развивать собственную личность и содействовать, как можем, окружающему миру... Настоящая личность человека - это самоуправляющийся организм, са-мо-управляющийся. К этому надо прилагать [молитву], и тогда Господь помогает человеку стать таковым. Это, конечно, трудно, но очень важно для всех. Понимаете, вы вступаете тогда в состояние настоящего. Не какого-то сумрачного, сумеречного существа, которое не отдаёт отчёта в своих поступках, которое иногда живёт полубессознательно».
«Добро - это то, что прекрасно, то, что созидает, то, что движет вперед, то, что наполняет. Это и есть жизнь. Понимаете? А зло - это есть смерть, то, что тормозит развитие, то, что извращает, уводит в сторону, то, что дегуманизирует человека, то, что делает его уже не человеком. Зло - это грех, это есть гротеск».
Голос живого христианства
Активная гражданская позиция, ответственность, борьба за справедливость, подвижничество и бескорыстие, уважение к личности и милосердие как антитеза тоталитаризму в любом его проявлении... И сегодня, в относительно «вегетарианское» время, отца Александра Меня наверняка записали бы в «отщепенцы», «агенты», «двурушники» - недостатка в ярлыках нету. Что говорить о конце 1990-х, когда карательная советская система была еще в «полной боевой готовности».
По версии, изложенной в книге Владимира Илюшенко «Отец Александр Мень. Жизнь, смерть, бессмертие», исполнителями убийства священника были профессиональные киллеры, организаторами - спецслужбы, а вдохновителями, заказчиками - державно-националистическое, консервативное крыло Церкви, включая некоторых иерархов и идеологов «православного антисемитизма», «те, кто принадлежал к высшей церковной иерархии, однако создавал атмосферу нетерпимости ко всему, что отклонялось от средневековой модели православия, те, кто стоял на позициях агрессивного национализма».
"Развитие личности и условия, которые позволяют ей развиваться, всё, что этому содействует, является делом Христовым"Илюшенко рассказывает, как «на похоронах о. Александра высокий человек в монашеской скуфье, с мутными глазами цвета бутылочного стекла, заявил с паперти церкви, что священника убили «свои». «Свои» - значит, евреи, сионисты. Получалось, что еврей Александр Мень - еще один “умученный от жидов”». Прокуратура, по словам Илюшенко, повернула «сионистскую» версию по-своему: дескать, «скрытый иудей» Мень разрушал РПЦ и саму «Русскую Державу», за то и поплатился. «Эти люди, по сути, враждебны христианству, пронизанному духом истины, любви и свободы. Для них православие - русский этнографический заповедник, охраняемый государством, и, более того, религия ненависти к общему врагу - иноверцу, инородцу, инакомыслящему. Люди бездарные, они полны были лютой ненависти и зависти к о. Александру, одаренному свыше сверх всякой меры», - рассуждает Владимир Илюшенко. Показательно, что по смерти Меня его самовольно объявляли еретиком, запрещали его книги к распространению в церквях и монастырях, даже сжигали - таково, к примеру, было распоряжение одиозного Никона, в 1990-е - епископа Екатеринбургского и Верхотурского.
В конце концов, так и не задержав убийцу, следователи «успокоились» на «бытовухе», этот вывод потом подтвердил, в частности, Сергей Степашин. Хотя в действительности все могло быть гораздо таинственнее, дремучее. По воспоминаниям генерала Александра Лебедя, в те сентябрьские дни 1990 года готовился и едва не был осуществлен государственный (по формулировке Илюшенко, военно-фашистский, черносотенный) переворот: вооруженные дивизии ВДВ уже стояли под Москвой. По каким-то причинам переворот отложили (на август 1991-го), министр обороны Дмитрий Язов заверил общественность, что десантники прибыли, чтобы помочь местному населению в уборке картофеля. Единственный жертвой дрогнувших тогда путчистов стал Александр Мень. «Он был главной духовной преградой на пути этих замыслов, поэтому устранить его надо было в первую очередь», - считает Илюшенко.
Могила Александра Меня, Новая Деревня«Он, как никто, осознавал глубокое извращение человеческой природы, вытекающее из попрания духовного начала. На социальном уровне это проявилось, в частности, в рабском подчинении Церкви государству. Это извращение, культивировавшееся в России на протяжении нескольких веков, в конце концов привело к тяжелому кризису христианства и явилось, быть может, главной причиной победы тоталитаризма в нашей стране, который, в свою очередь, продолжил и довел до опасной черты процесс дехристианизации России, - пишет Владимир Илюшенко. - Для Русской Православной Церкви в целом характерна закрытая модель христианства, основанная на традиционалистских ценностях, ксенофобии и шовинизме. Агрессивный национализм в православном обличье представляет собой новое язычество, антихристианское по своей сути. Для охранительно-консервативной разновидности православия чрезвычайно характерно то, что можно назвать духовным и культурным нарциссизмом, - самоупоение, самообожение, идеализация себя и своего прошлого. Эти клерикальные круги, как говорил о. Александр, «в восторге от себя». И он же за два дня до смерти в интервью испанской журналистке указал на новую реальность нашего времени: «Произошло соединение русского фашизма с русским клерикализмом и ностальгией церковной». Он говорил, что это очень опасная тенденция, потому что люди приходят в Церковь за проповедью добра, а встречаются с изоляционизмом, антисемитизмом и т. д. Он с горечью констатировал: «…общество ожидало найти в нас какую-то поддержку, а поддержка получается для фашистов». И действительно, многие священники стоят на крайне шовинистических позициях, а иные даже становятся идеологами нацизма. В свою очередь, экстремистские силы надеются получить от Церкви некую сакральную санкцию на проведение погромной, ксенофобской политики. Те и другие стремятся превратить православие в этническую религию, в элемент «национально-религиозной идеологии». Те и другие превращают христианство из религии любви в идеологию ненависти».
Тем ценнее сегодня «голос живого христианства», говорящего с нами деяниями и наследием Александра Меня.
Цитаты - из бесед Александра Меня «Почему нам трудно поверить в Бога?», «О добре и зле», «Молодежь и идеалы», «Человек - это личность», а также по книге Владимира Илюшенко «Отец Александр Мень. Жизнь, смерть, бессмертие», издательство «Эксмо», 2013 г.
https://www.znak.com/2015-09-09/kto_ubil_aleksandra_menya_k_25_letiyu_gibeli_vydayuchegosya_propovednika