Фашистский меч ковался в СССР
Предисловие
«ГДЕ БЫ ВЫ НИ УВИДЕЛИ ЛЮДЕЙ, КОИМИ ПРАВИТ ТАЙНА, - В ЭТОЙ ТАЙНЕ ЗАКЛЮЧЕНО ЗЛО…»
Возрождение германских вооруженных сил в Советской России остается одной из самых поразительных глав современной истории. Оно подготавливалось на протяжении одиннадцати лет (1922-1933 гг.) втайне от всего мира. Именно здесь, в России, были в значительной степени заложены основы будущих наступательных вооруженных сил Германии, ставших в 1939 году ужасом для Европы, а в 1941-м обрушившихся на СССР.
* * *
12 февраля 1919 года за участие в восстании «Спартака» (организация германских левых социал-демократов) в камеру тюрьмы для подследственных арестантов в берлинском районе Моабит был помещен Карл Радек[1], «умнейшая и хитрейшая голова своего времени». Первые месяцы заключения были тяжелыми: строгая изоляция, допросы. Но уже летом, после подписания Версальского договора, условия его содержания под арестом внезапно улучшились. Он получил хорошую камеру, вскоре названную «политическим салоном Радека», и неограниченную возможность принимать посетителей. Особенно им заинтересовался рейхсвер[2]. Сюда, в тюрьму Моабит, и протянулись нити тайного сотрудничества между Красной Армией и рейхсвером.
В декабре 1919 года Радек возвратился в Москву, привезя в качестве невидимого багажа мысли о союзе России и Германии, нацеленном против Запада и Версаля. По Версальскому договору Германия потеряла 67,3 тысячи квадратных километров территорий в Европе и все колонии. Ей было запрещено иметь авиацию, подводный флот и крупные бронированные корабли, производить самолеты и дирижабли, броневики и танки, химическое оружие. Требовалось выплатить Антанте многомиллионные репарации. По мнению В. И. Ленина, условия Версаля были продиктованы «беззащитной» Германии «разбойниками с ножом в руках»[3].
Россия после гражданской войны, интервенции Антанты и неудачной «польской кампании», выявившей неподготовленность Красной Армии к ведению боевых операций на чужой территории, также оказалась в международной изоляции и искала выхода из трудного положения в союзе с Германией.
Таким образом, обе стороны готовы были начать сотрудничество на основе равноправия, взаимных интересов, с учетом общих врагов и при обоюдном уважении.
Использование разногласий в капиталистическом мире для развития отношений с Германией полностью соответствовало внешнеполитической линии, разработанной ЦК партии большевиков во главе с Лениным. Следует, однако, отметить, что процесс активного взаимодействия с рейхсвером разворачивался уже после отхода Ленина от полноценной политической деятельности в связи с болезнью (1922 г.).
У истоков союза с рейхсвером с советской стороны стояли высшие партийные и государственные деятели, известные военачальники, сотрудники ВЧК (ГПУ) и различных наркоматов: В. И. Ленин[4], Л. Д. Троцкий, М. В. Фрунзе, Ф. Э. Дзержинский, И. В. Сталин, К. Б. Радск, Г. В. Чичерин, Л. Б. Красин, И. Н. Крестинский, В. В. Куйбышев, Э. М. Склянский, К. Е. Ворошилов, М. Н. Тухачевский, А. И. Егоров, И. П. Уборевич, А. И. Корк, И. С. Уншлихт, И. Э. Якир, Я. К. Берзин, Я. М. Фишман и другие.
С немецкой стороны - представители руководства страны и рейхсвера: Г. фон Сект, Й. Вирт, У. Брокдорф-Ранцау, В. Ратенау, П. фон Хассе, К фон Гаммерштсйн-Экворд, В. Тренер, В. фон Бломберг и другие.
Именно эти фамилии наиболее часто фигурируют в ходе переговоров, в разного рода соглашениях, документах о связях РККА и рейхсвера.
Поначалу встречи военных и политических руководителей двух государств предусматривали возможность установления контактов в случае конфликта одной из стран с Польшей, которая служила опорой Версальской системы на востоке Европы. Далее сотрудничество России и Германии обрастало новыми идеями: Россия, получая иностранный капитал и техническую помощь, могла повышать свою обороноспособность, а Германия взамен - располагать совершенно секретной базой для нелегального производства оружия, прежде всего танков и самолетов.
Одним из наиболее активных сторонников дружественных отношений с Красной Армией был генерал фон Сект. Он-то и начал практическую реализацию программы сближения с РККА.
Фон Сект, в целом не желая усиления военного потенциала Советской России, тем не менее был за содействие развитию ее промышленности. Русские, по мнению фон Секта, могли бы при необходимости обеспечивать поставки боеприпасов для рейхсвера и в то же время сохранять нейтралитет, если возникнут международные осложнения. Он видел в этом союзе возможность обойти наложенные Версальским договором военно-технические ограничения. К тому же Россия, по меньшей мере теоретически, была в состоянии в случае войны на Западном фронте поставлять Германии нужные объемы марганца, молибдена, никеля, хрома, вольфрама и другого сырья. Особое значение имел доступ к марганцевым рудам, без которых производство немецкой стали могло быть быстро парализовано.
Для взаимодействия с РККА в министерстве рейхсвера к началу 1921 года была создана специальная группа во главе с майором Фишером. (В конце 1923 - начале 1924 года в Москве появилось представительство этой группы, именовавшееся «Московский центр». Возглавил его полковник О. фон Нидермайер.) В марте того же года начался обмен мнениями, может ли и при каких условиях запрещенная Версалем немецкая военная промышленность перебазироваться в Россию. И, как следует из доклада представителя РСФСР в Берлине В. Л. Копна - Троцкому, одновременно уже шли секретные переговоры: о строительстве самолетов - непосредственно с заводами «Альбатрос», подводных лодок - с промышленниками Бломом и Фоссом, заводов боеприпасов - с Круппом.
Советско-германское сотрудничество постепенно набирало силу. Летом 1921 года фон Нидермайер вместе с военной миссией Германии прибыл в Москву как бы на «рекогносцировку», в том же году в России побывал и начальник управления Генерального штаба рейхсвера генерал-майор фон Хассе, которого принял начальник штаба РККА П. П. Лебедев.
Ответная встреча состоялась в Берлине в сентябре 1921 года. В переговорах участвовал Радек и руководитель Наркомвнешторга Красин, а с немецкой стороны - фон Хассе и майор Курт фон Шлейхер. Результатом переговоров стало создание организации под названием ГЕФУ («Гезельшафт цур Фердерунг геверблихер Унтер немунген») - «Общество по развитию промышленных предприятий» - с конторами в Москве и Берлине. Оно занималось вопросами технического и экономического содействия военно-промышленным объектам на территории Советской России и просуществовало до 26 февраля 1927 года. После его ликвидации, причинами которой было неудовлетворительное ведение хозяйства и взяточничество персонала, функции ГЕФУ перешли к так называемой ВИКО («Виртшафтсконтор») - «Экономической конторе», представителями которой в СССР являлись полковник авиации фон дер Лит-Томссн и доктор Цур-Лойс.
Так осуществлялось осторожное, несколько половинчатое сближение между Москвой и Берлином: торговые переговоры, наметки военного сотрудничества, неофициальные миссии туда и обратно…
Пасхальным воскресеньем 1922 года, как удар грома, потрясло Европу слово «Рапалло». Во всей дипломатической истории, пожалуй, не было такого важного межгосударственного договора, осуществленного столь молниеносно. Вот что вспоминали об этом событии члены немецкой делегации в Рапалло: «Вдруг тихонько постучали в дверь господину фон Мальтцану: с Вами хочет говорить по. телефону господин со смешной фамилией. Мальтцан в ночной рубашке, в шлепанцах спустился по тихой ночной лестничной клетке к телефонной будке в, фойе у отеля. У телефона, был Чичерин - русский министр иностранных дел. «Мы должны завтра немедленно собраться, - сказал он. - Это чрезвычайно важно…» И тут последовала знаменитая «конференция в, пижамах» в комнате Ратенау. Вся германская делегация: рейхсканцлер, министр иностранных дел, чиновники и дипломаты - все собрались в своих пижамах и ночных рубашках и обсуждали всю ночь, сидя на кроватях и подушках, новую ситуацию. Нужно ли договариваться с Россией?»[5]
После обеда того же дня подписи русского и германского министров иностранных дел стояли уже под готовым договором. Хотя он и не имел секретных военных статей, тем не менее его важнейшим результатом стало советско-германское военное сотрудничество, начало которому было положено еще до Рапалло.
«Величайшая опасность в данный момент, - писал премьер-министр Великобритании Д. Ллойд Джордж, - заключается, по моему мнению, в том, что Германия может связать свою судьбу с большевиками и поставить все свои материальные и интеллектуальные ресурсы, весь свой огромный организаторский талант на службу революционным фанатикам, чьей мечтой является завоевание мира для большевизма силой оружия. Такая опасность - не химера»[6].
Был ли другой выбор в Рапалло? Документы свидетельствуют: немцы подписали договор потому, что другого выбора у них не было. У Советской России выбор был: она могла бы заключить договор с Западом. Однако предпочтение было отдано пакту с немцами.
11 августа 1922 года было заключено временное соглашение о сотрудничестве рейхсвера и Красной Армии. Рейхсвер получил право создать на советской территории военные объекты для проведения испытаний техники, накопления тактического опыта и обучения личного состава тех родов войск, которые Германии запретил Версаль. Советская сторона получала ежегодное материальное «вознаграждение» за использование этих объектов немцами и право участия в военно-промышленных испытаниях и разработках.
Летом 1923 года участники совещания в Берлине - министр иностранных дел барон фон Розенберг, министр финансов А. Гермес, советник металлургической фирмы «Гутехоффнунгсхютте» П. Ройш, начальник отдела вооружений штаба сухопутных сил подполковник В. Мендель и другие - согласовали сумму для финансирования военных расходов в России в размере 75 миллионов марок. Однако на неофициальной встрече канцлера В. Куно и посла Брокдорф-Ранцау с наркомом финансов СССР А. Розенгольцем и заместителем наркома иностранных дел Н. Крестинским, которая проходила на частной квартире в Берлине 30 июля 1923 года, канцлер подтвердил выделение лишь 35 миллионов марок, оставляя, таким образом, резерв в 40 миллионов для дальнейших переговоров. Здесь же Розенгольц предложил германской стороне немедленно наладить сотрудничество в самолетостроении.
Западногерманский историк, знаток военных контактов РККА и рейхсвера Рольф Дитер Мюллер придерживается той точки зрения, что «германо-русские военные отношения, интенсивно развивавшиеся с весны 1922 года, вступили уже в 1923 году в фазу испытания. Ни Москва, ни Берлин, правда, не решались сделать шаг к заключению формального военного союза. Перед лицом сложившегося соотношения сил ни Ленин, ни Троцкий, ни фон Сект, ни Куно не были склонны к военным решениям. Стороны заняли позиции выжидании и пытались побудить друг друга к выполнению предварительных условий, не желая, однако, связывать себя. Полем для тактических маневров стало производство вооружений, в котором были заинтересованы в равной мере обе стороны»[7].
Осенью 1923 года двусторонние переговоры приняли конкретную форму договоров, в частности, с фирмой «Юнкерс» - о поставке самолетов и постройке на территории СССР авиазавода. В письме доверенного лица германского военного министерства Ваурика Россия прямо называлась «опорным пунктом германской авиапромышленности».
С командованием рейхсвера было также достигнуто соглашение о совместной постройке завода по производству иприта. А в 4924 году через фирму «Метахим» советской промышленностью был принят от рейхсвера заказ на 400 000 снарядов для полевых трехдюймовых орудий. В 1926 году снаряды передали немцам. Однако эта акция нанесла советской стороне политический ущерб, так как данный факт стал известен немецким социал-демократам, предавшим его общественной огласке.
Далее события развивались следующим образом. В письме Крестинского Сталину от 1 февраля 1926 года проводилась мысль о том, что трехлетний период сотрудничества с рейхсвером в силу различных причин мало что дал. Учитывая это, для решения возникших проблем Крестинский, с ведома высшего советского политического и военного руководства, предложил немецкой стороне организовать встречу. Фон Сект согласился на ее проведение в Берлине. В итоге переговоров 25-30 марта 1926 года советские и германские представители пришли к выводу, что военные ведомства двух стран должны действовать непосредственно. Причем все вопросы будут решаться в Берлине через фон Секта, а в Москве - через заместителя председателя ВЧК (ГПУ) Уншлихта. Связь будет поддерживаться в Берлине военным атташе П. Н. Луневым, а в Москве - уполномоченным рейхсвера Лит-Томсеном.
Сотрудничество обеих сторон принимает разнообразные формы: взаимное ознакомление с состоянием и методами подготовки обеих армий путем направления командного состава на маневры, полевые учения, академические курсы; совместные химические опыты; организация танковой и авиационной школ; командирование в Германию представителей советских управлений (УВВС, НТК[8], Артуправление, Главсанупр и др.) для изучения отдельных вопросов и ознакомления с организацией ряда секретных работ.
Особо следует сказать о взаимодействии РККА и рейхсвера в трех центрах с кодовыми названиями «Липецк», «Кама» и «Томка» (или «Томко»). Здесь прошли обучение многие военнослужащие рейхсвера.
А предыстория возникновения этих центров такова. В 1924 году руководство РККА неожиданно закрыло только что организованную Высшую школу летчиков в Липецке. На се базе началось создание авиационной школы рейхсвера, просуществовавшей почти десять лет и замаскированной под 4-ю эскадрилью авиационной части Красного Воздушного Флота (иногда в документах - «4-й авиаотряд тов. Томсона[9]»). Руководила авиацептром «Инспекция № 1» германского оборонного управления «Верамта» Лит-Томсену было поручено следить за выполнением соглашения о школе.
Поначалу в школе имелось 58 самолетов (главным образом «Фоккер Д-13»), привезенных немцами. Однако советская сторона постоянно настаивала на поставке более совершенных, первоклассных машин. Поэтому к 1931 году в распоряжение школы поступили 4 НД-17 и 2 «Фоккер Д-7».
В 1927-1928 годах здесь было обучено 20 летчиков и 24 летчика-наблюдателя. В 1931 году подготовка летчиков-истребителей осуществлялась в два курса. Занятия шли с 17 апреля по 5 октября. Срок учебы представлялся вполне достаточным для достижения поставленных целей. Всего в этом году обучался 21 человек.
Обучение обоих курсов проводилось на основе опыта, накопленного за предыдущие годы. Если подготовка летчиков курса 1929 года оценивалась как «хорошо», 1930-го - как «в целом удовлетворительно», то выпуск 1931 года уже получил оценку «очень хорошо».
В 1931 году были запланированы полеты на большой высоте, но проводиться в полном объеме они не могли из-за потери времени на другие упражнения, нехватки машин и ограниченного количества кислорода, выдаваемого на полет. Выход нашли в проведении большего числа упражнений на высотах, позволяющих дышать обычным воздухом (5-6 тысяч метров). Эта мера оказалась оправданной.
Были в учебном плане и нововведения. К примеру, в него ввели следующие занятия: бомбометание с истребителя, показавшее, что оно по количеству фактических попаданий превосходит обстрел из пулеметов; стрельба из пулемета по буксируемым мишеням. Летом 1931 года впервые осуществлялось взаимодействие с «русской» эскадрильей, в ходе которого был отработан способ атаки дневных бомбардировщиков.
В школе не только готовился летный состав, но и проводилась опытно-исследовательская работа. Советская сторона указывала на целесообразность повышения ее качества, а также привлечения к ней и наших специалистов.
Деятельность рейхсвера, несшего все расходы по организации, оборудованию и содержанию школы, тщательно скрывалась и ни в чем не проявлялась. Чтобы обеспечить полную секретность, рейхсвер увольнял с действительной службы командируемых в Липецк офицеров и механиков на срок их пребывания в СССР и переводил их в статус «служащих частных предприятий».
Летчики во время службы в Советском Союзе носили гражданскую одежду. Им было запрещено рассказывать, что они делали и где были. Сообщения о смерти - в результате несчастных случаев во время полетов - фальсифицировались. Гробы с телами упаковывали в ящики и заносили в декларации при возвращении в Германию как детали самолетов; их отправляли на родину морским путем из Ленинграда в Штеттин (нынешний Щецин - морской порт в Польше).
Можно предположить, что многие, если не большинство немецких летчиков (Блюмензаат, Гейнц, Макрацки, Фосс, Теецманн, Блюме, Рессинг и др.), ставших позднее известными, учились именно в Липецке. К 1933 году боевую подготовку в школе прошли 120-130 пилотов…
По Версальскому договору Германии запрещалось иметь танки, и рейхсвер должен был обходиться без них. Но дальновидный начальник управления сухопутных сил фон Сект неоднократно проводил мысль о том, что танки вырастут в особый род войск наряду с пехотой, кавалерией и артиллерией. Поэтому, следуя этому тезису, немцы с 1926 года приступили к организации танковой школы «Кама» в Казани.
Они отстроили здесь бывшие школьные помещения, мастерскую и учебное поле, израсходовав на это около 2 миллионов марок. В распоряжении немцев был полигон. Учебные танки доставлялись из Германии, первая партия - в марте 1929 года.
Школа располагала шестью 23-тонными танками с моторами БМВ, вооруженными 75-мм пушками, а также тремя 12-тонными танками с 37-мм пушками. Кроме того, для танковой школы при посредстве РККА были получены легкие танки «Карстен-Ллойд» британского производства. Они были переданы рейхсверу в обмен на предоставленное Красной Армии вспомогательное оборудование для военного производства.
Начальником школы был генерал Лютц, в 1933 году занимавший пост начальника мотомехвойск рейхсвера. Курировала ее через упомянутый уже «Московский центр» «Инспекция № 6» (автомобильная) управления германского военного министерства.
В танковой школе обучались одновременно не более 12 человек. Немецкие офицеры временно увольнялись из рейхсвера. Они добирались в СССР через Польшу, имея паспорта с указанием вымышленной профессии. Как считают немецкие историки, подготовленная в «Каме» плеяда танкистов, среди которых было 30 офицеров, облегчила позднее быстрое создание германских танковых войск. Эти специалисты были полностью подготовлены как в теоретическом, так и в техническом отношении. В школе учился будущий генерал-полковник вермахта, будущий командующий танковой армией в 1941 году на советско-германском фронте, будущий автор трудов о применении танковых войск Г. Гудериан…
Наиболее засекреченным объектом рейхсвера в СССР являлась «Томка». Это была так называемая школа химической войны. Руководил ею Людвиг фон Зихерер.
С 1926 года химические опыты начались в районе местечка Подосинки, а затем в «Томке». Предприятие располагалось в Самарской области, на Волге, недалеко от г Вольска. Если посмотреть на карту тех лет, то этот объект находился в непосредственной близости от территории автономной республики немцев Поволжья. Можно предположить, что это не было случайным совпадением. Школе требовался персонал со знанием немецкого языка, и, видимо, такие кадры черпались из немецкой республики. Этим же, наверное, объяснялось и расположение танковой школы «Кама».
В «Томку» немцы вложили около 1 миллиона марок. Все это осуществлялось вопреки Версальскому договору, по которому местонахождение и создание подобных военных предприятий должно было быть согласовано и одобрено правительствами главных союзных и объединившихся держав. Однако германское командование, игнорируя «Версаль», пошло на развертывание в «Томке» научно-исследовательских работ на условиях, что советской стороне будут передаваться новые средства химической борьбы (отравляющие вещества (OB), приборы, маски).
В «Томке» испытывались методы применения отравляющих веществ в артиллерии, авиации, а также средства и способы дегазации зараженной местности. Научно-исследовательский отдел при школе снабжался новейшими конструкциями танков для испытания OB, приборами, полученными из Германии, оборудовался мастерскими и лабораториями.
Советская сторона придавала большое значение промышленному производству отравляющих веществ. Начальник Военно-химического управления Я. Фишман в совершенно секретном докладе Ворошилову от 8 февраля 1927 года подчеркивал, что «задача создания химической обороны страны грандиозна». Он обращал внимание на необходимость «подойти вплотную и всерьез» к нуждам химобороны, настаивал на увеличении производства OB, противогазов, строительстве новых химических предприятий. Для этого наша сторона рассчитывала совместно с немцами построить и использовать производственные мощности будущего завода «Берсоль» (г. Иващенково). Предполагалось, что завод «Берсоль» мог бы давать около 6 тонн OB в день. «В заводе «Берсоль», - отмечал Унш-лихт, - мы получаем первую и пока единственную базу производства OB в крупном масштабе».
Важным фактором сотрудничества РККА и рейхсвера стали поездки советского комсостава в Германию для совершенствования в военном искусстве. На началах взаимности допускалось и посещение немцами РККА.
Первая поездка советских командиров в Германию на маневры состоялась в 1925 году. По словам историка ФРГ С. Хаффнера, происходил «парадокс за парадоксом: русские пустили немцев в свою страну для того, чтобы те развивали свое оружие и учились овладевать им, затем с его помощью едва не овладели этой страной, а в той обстановке сами немцы оказались учителями своих будущих победителей»[10].
В разные сроки в Германии побывали: Тухачевский, Уборевич, Якир, Триаидафмллов, Егоров, Корк, Федько, Белов, Баранов, Дыбенко, Уншлихт, Урицкий, Межеиинов, Катков, Зомберг, Дапенберг, Степанов, Венцов, Калмыков, Дубовой, Примаков, Лсвандовский, Левичев, Лацис, Лопгва, Котов[11], Германович и многие другие.
Уборевич, работавший тринадцать месяцев в Германии, писал: «Немцы являются для нас единственной пока отдушиной, через которую мы можем изучать достижения в военном деле за границей, притом у армии, в целом ряде вопросов имеющей весьма интересные достижения. Очень многому удалось поучиться и многое еще остается нам у себя доделать, чтобы перейти на более совершенные способы боевой подготовки. Сейчас центр тяжести нам необходимо перенести на использование технических достижений немцев, главным образом в том смысле, чтобы у себя научиться строить и применять новейшие средства борьбы: танки, улучшения в авиации, противотанковые мины, средства связи и т. д. …Немецкие специалисты, в том числе и военного дела, стоят неизмеримо выше нас…»
В докладе сотрудников Разведупра Германовича и Котова о больших маневрах германского рейхсвера в 1930 году с 14 по 19 сентября в Тюрингии и Баварии подробно сообщалось об организации германских войск, высоко оценивалось их качество. Отмечалось, что в ходе поездки советские представители встречались с командующим рейхсвером генералом Хайе.
Находясь в Германии, комсостав РККА работал в военных академиях, военных училищах, архивах, библиотеках; участвовал в маневрах, военных играх, полевых учениях (оперативно-тактических, авиационных, по службе снабжения тыла), занимался со специалистами по тактике. Офицеры РККА знакомились с легким пулеметом «Дрей-зе» (кстати, они высоко оценивали немецкие станковые пулеметы, имевшие приспособление для перехода в 30 секунд к стрельбе против воздушных целей), немецкой полевой артиллерией, орудиями, гаубицами, действием противотанковых мин и т. д., изучали оперативные, тактические, организационно-технические взгляды немцев на современную армию, методику подготовки и постановки образования службы Генштаба, - иными словами, приобретали так называемую «военную культуру». Их очень интересовали и образцы новейшей техники.
Вот лишь некоторые новинки, показанные немцами: зенитная пушка - калибр 7,5 см, начальная скорость 88 м/с, потолок высоты обстрела 9,5 км, дальность 16 км, то есть пушка в 2 раза превосходила советские зенитные орудия; новейший оптический прибор для зенитной стрельбы профессора Пшора, изготовленный фирмами «Сименс» и «Цейс», предназначенный для зенитного огня по летящей эскадрилье противника и попадания с первого выстрела.; малокалиберная пушка, использовавшаяся одновременно и против танков, и против авиации; зенитный пулемет, пробивающий броню более 20 миллиметров, то есть броню всех легких и средних танков, с потолком 4200 метров (у нашего станкового пулемета потолок 1 км).
Уборевич и Триандафиллов, осматривая эти образцы, сделали вывод, что «наши пулеметы против танков совершенно не годятся».
Помимо возможности совершенствоваться в военном искусстве в Германии, немецкая сторона, в частности многие фирмы, предоставляла РККА вооружение, боеприпасы, обмундирование, технологии различного военного производства. Так, в ходе переговоров с фирмой «Крупп» в апреле 1929 года было достигнуто согласие «в области специального военного производства». Фирма брала обязательства предоставить «в распоряжение русской стороны накопленный опыт в лабораториях и на полигонах, по внешней баллистике», «передать весь опыт, который имеется в области производства материала для военного снаряжения, метод его обработки и весь режим обращения с ним», а также имеющийся опыт в отношении взрывчатых веществ и порохов.
Генерал Кестринг летом 1931 года писал фон Секту, что последствия военной поддержки, оказываемой СССР Германией, видны во всей Красной Армии. «Наши взгляды и методы красной нитью проходят через все их военные положения». А в 1935 году Кестринг после блестяще прошедших советских маневров заметил: «Мы можем быть довольны этой похвалой. Все-таки эти командиры и начальники - наши ученики».
Маршал Тухачевский также был высокого мнения о боевых качествах РККА, но высказал его в несколько ином, идеологическом ключе: «Рабоче-Крестьянская
Красная Армия - единственная в мире, сила и крепость которой в массах трудящихся. Мы более организованы, чем капиталисты. Мы сумеем тверже, смелее и вернее решить наши задачи. Порукой тому являются наше победоносное строительство социализма, организационное искусство нашей партии, ее великого вождя т. Сталина и верного соратника его т. Ворошилова».
Активно велось обучение и немецких офицеров в СССР. В 1931 году в Москве проходили дополнительную подготовку будущие военачальники периода второй мировой войны: Модель, Горн, Крузе, Файге, Браухич, Кейтель, Манштейн, Крсчмср и другие.
Вполне резонно может возникнуть возражение, что-дс шел двусторонний процесс, что Красная Армия училась у более подготовленного учителя. Но ведь, с одной стороны, закулисные сделки за спиной мировой общественности носят печать безнравственности. А с другой, - судьбы советских командиров высшего и среднего звена, стажировавшихся в Германии, окажутся трагическими. Почти все они будут уничтожены, а полученные ими в Германии военные знания и опыт навсегда капут в Лету. (Здесь лежит ключ к разгадке репрессий в отношении многих деятелей РККА.) В то же время знания и опыт, приобретенные германскими специалистами, не пропали и в полной мере нашли применение в противоборстве с Красной Армией.
Но еще 24 января 1931 года, выступая в Обществе мирового хозяйства в старой Мюнстерской ратуше, фон Сект сказал: «Наши отношения с Советской Россией стоят в тесной связи с нашими надеждами на будущее».
Однако история распорядилась иначе…
12 сентября 1919 года в плохо освещенной задней комнате одной из мюнхенских пивных собрались 46 человек… Каждый из них оставил свой автограф в списке участников сборища. Вошедший последним написал неровным почерком: «Адольф Гитлер, ефрейтор». Это был секретный агент разведывательного отдела штаба IV военного округа. Он получил задание проникнуть в ряды Немецкой рабочей партии, превращенной впоследствии в самую реакционную партию Германии - национал-социалистическую. В 1921 году этот самый ефрейтор возглавил германских фашистов, а в январе 1933-го при поддержке буржуазии и реакционной военщины стал рейхсканцлером. Приход фашистов к власти в Германии имел роковые последствия для всего человечества, став переломным моментом в процессе зарождения второй мировой войны, прервав и совместную деятельность Красной Армии и рейхсвера.
3 апреля 1933 года Крестинский в беседе с послом Германии фон Дирксеном и военным атташе Гартманом скажет: «Тесное сотрудничество между рейхсвером и Красной Армией продолжается уже более 11 лет. Я был у колыбели этого сотрудничества, продолжаю все время ему содействовать и хорошо знаком со всеми этапами развития этого сотрудничества, со всеми моментами улучшения и ухудшения отношений, и я должен сказать, что никогда эти отношения не осуществлялись в более тяжелой общеполитической атмосфере, чем сегодня».
10 мая 1933 года по приглашению Тухачевского в Москву приехала группа из пяти высших германских офицеров во главе с начальником вооружений рейхсвера генералом фон Боккельбергом. Это был ответный визит на посещение Тухачевским в 1932 году предприятий германской военной промышленности. Во время поездки по СССР деятели рейхсвера побывали на таких предприятиях советской военной промышленности, как ЦАГИ, 1-й авиазавод, артиллерийский ремонтный завод в Голутвине, химзавод в Бобриках, Красно-Путиловский завод, полигон в Луге, оружейный завод в Туле, Харьковский тракторный завод, 29-й моторостроительный завод в Запорожье, орудийный завод имени Калинина в Москве, и других.
13 мая на приеме у германского посла царила приподнятая атмосфера. Ворошилов говорил о стремлении и дальше поддерживать связи между «дружественными» армиями. Во время беседы с немцами Тухачевский подчеркнул: «Не забывайте, что нас разделяет наша политика, а не наши чувства, чувства дружбы Красной Армии к рейхсверу. И всегда думайте вот о чем: вы и мы, Германия и ССОР, можем диктовать свои условия всему миру, если мы будем вместе».
Как бы то ни было, однако, несмотря на такие заверения, советско-германская дружба постепенно сходила на нет, основа ее - военное сотрудничество развалилось как будто бы совершенно неожиданно. По свидетельству фон Дирксена, инициатива разрыва исходила от СССР: «Советское военное руководство потребовало, чтобы рейхсвер прекратил осуществление всех своих мероприятий в России…»
Безусловно, приход к власти такой одиозной фигуры, как Гитлер, резко повлиял на внешнеполитический курс обеих стран. Тем не менее советско-германские контакты еще продолжались на разных уровнях, правда, характер их стал иным. В этот период не принимаются крупные долговременные соглашения о сотрудничестве, и речь идет исключительно о малозначимых договорах, связанных с покупкой отдельных образцов военной техники и вооружения. Политика улыбок и всякого рода заверений в дружбе носит чисто дипломатический характер. На самом деле стороны проявляют все большее недоверие и подозрительность друг к другу, следя за каждым шагом “союзника для выяснения характера и перспектив дальнейших военно-политических отношений. И в данном случае действия командования РККА и рейхсвера лишь отражали (в своей специфической форме) те сложные неоднозначные процессы, которые вызревали у политического руководства двух государств при формировании своей внешней политики.
Советские военачальники, побывавшие в 30-е годы в Германии, отмечали, что рейхсвер параллельно имел тайные связи и с другими странами. Немцы активно сотрудничали с заводами Швеции, Голландии, Испании. Некоторые офицеры имели доступ в Эдживский арсенал в Америке для изучения постановки химического дела, а генерал Хайе, например, знакомился с военными учреждениями США во время командировки осенью 1927 года. В Англии представители германских вооруженных сил присутствовали на авиационных и танковых маневрах, технику военного дела отрабатывали в Чехословакии.
Советский Союз со своей стороны тоже пытался налаживать многосторонние контакты с Западом. Но это уже другая страница истории.
А тогда… В угаре многолетнего взаимовыгодного сотрудничества СССР и Германии вряд ли кто-нибудь предвидел, что Советский Союз пригрел на груди змею, «благодарность» которой обернется впоследствии трагическим летним рассветом 41-го. Германские наступательные вооруженные силы - вермахт - во многом были вскормлены под покровом глубочайшей секретности и при полном согласии и поддержке Советского правительства. Фашистский меч, занесенный над миром, ковался, как это ни прискорбно, и на советской земле. Ведь действительно, в течение шести лет - с 1933 по 1939 год - «из ничего» создать сильный военно-воздушный флот и самое мощное на тот период времени танковое вооружение было бы не по плечу даже гению в области строительства вооруженных сил.
Однако этот меч был обоюдоострым, и ковался обоими тоталитарными государствами: «сталинским» СССР и фашистской Германией. В годы второй мировой войны он подобно бумерангу обрушится в конечном счете и на народы СССР, и на народы Германии.
Оставшиеся в живых участники тех событий, рассказывая о них после второй мировой войны, по старой привычке все еще пытались что-то скрыть и как бы умалить значение происходившего И до сих пор многое остается неясным, многое в их рассказах, как и в документах того времени, пока приходится читать между строк…
imwerden.de
https://imwerden.de/pdf/dyakov_bushueva_fashistsky_mech_kovalsya_v_sssr_1992__ocr.pdf