Конец Коминформа
62 года назад в апреле 1956 г., на волне XX съезда КПСС руководство партии приняло окончательное решение о роспуске Коминформбюро. Жесткие методы централизации, господствовавшие в мировом коммунистическом движении со времени создания Коминтерна в 1919 г., были признаны неэффективными и подлежали пересмотру. Но их начавшийся пересмотр, ставший внешнеполитическим знаком новой эпохи в истории страны и всей мировой системы коммунизма, не вывел движение из кризиса, продолжавшего углубляться с каждым новым десятилетием.
Созданное в сентябре 1947 г. для «обмена опытом и координации деятельности компартий на основе взаимного согласия» Информационное бюро коммунистических и рабочих партий стало механизмом централизации мирового коммунистического движения и инструментом идейно-политического руководства деятельностью компартий со стороны Москвы, переняв в этом смысле функции распущенного в 1943 г. Коминтерна. Известно, что именно Коминформ стал главным орудием осуществления массированной антиюгославской кампании, предпринятой в 1948-1949 гг. Но убедившись в ее неудаче, Сталин довольно быстро утратил интерес к этой организации, попытавшись (по совету Пальмиро Тольятти) активнее использовать в интересах советской внешней политики всемирное движение сторонников мира. После 1949 г. большие совещания Коминформа не проводились, после ноября 1950 г. не состоялось ни одного заседания Секретариата Информбюро. К 1953 г. роль структур Коминформа по сути низводится до выполнения функций одного из каналов передачи в Москву информации о происходящем в других компартиях.
После смерти Сталина с инициативой оживить деятельность Коминформа - ссылаясь на мнение представителей других партий - выступил академик М. Б. Митин, шеф-редактор газеты Информбюро «За прочный мир, за народную демократию». Но этой инициативе не дали ходу. Очевидно, в руководстве КПСС не было ясности относительно места Коминформа во внешнеполитическом инструментарии СССР. Осознавались и структурные изъяны Информбюро, в том числе ограниченный состав его участников. Так, ни компартия второй коммунистической державы мира - Китая, ни компартии обеих Германий, ни Союз коммунистов Югославии не входили в Коминформ, что блокировало возможности использовать эту структуру при проведении линии КПСС на приоритетных внешнеполитических направлениях.
В условиях некоторого ослабления межблоковой напряженности западные наблюдатели, видя малую результативность Коминформа, не только высказывали предположения относительно скорого роспуска Москвой этого координирующего центра, сильно раздражавшего самим своим существованием общественное мнение на Западе.
16 октября 1954 г. председателю Совета Министров СССР Г. М. Маленкову, принимавшему делегацию британских парламентариев-лейбористов, был задан прямой вопрос: какое значение для советской внешней политики имеют связи КПСС с другими компартиями, осуществляемые через Коминформ. «Если эти связи, - отмечалось далее, - не имеют большого значения, то нельзя ли было бы ликвидировать Коминформ и тем самым устранить одну из основных причин для трений между СССР и западными государствами».
Всего за две-три недели до этого, в условиях набиравшей ход нормализации советско-югославских отношений, было принято решение о ликвидации коминформовских структур, выступавших в качестве рупоров антититовской пропаганды. Союз югославских патриотов за освобождение народов Югославии, еще ранее сокративший свою деятельность, в конце сентября 1954 г. был упразднен. Прекратила работу и радиостанция «Свободная Югославия».
На фоне этих событий Маленков в разговоре с англичанами не был склонен преувеличивать значение Информбюро для советской политики и сравнивать его в этом плане с Коминтерном. Он указал в то же время на возможность использования этой структуры в интересах дела мира. «В этот вопрос, - говорил он, - надо внести ясность и указать, что Информационное бюро, которое на Западе называют Коминформом, - это не то же самое, что Коминтерн.
Информационное бюро существует для поддержания связей между некоторыми коммунистическими партиями Европы. Такие же связи существуют, например, между социалистическими партиями различных стран, что нам представляется вполне естественным. Кроме того, следует сказать, что деятельность Информационного бюро и связи между компартиями направлены на то, чтобы содействовать обеспечению мира в Европе. Существование Информационного бюро - это дело коммунистических партий, и Советское правительство, как известно, не является членом Информационного бюро».
В мае 1955 г. шла полным ходом подготовка визита в Югославию советской делегации во главе с Н. С. Хрущевым, призванного стать прорывом в деле налаживания отношений двух режимов. За три дня до отлета делегации в Белград, 23 мая, Президиум ЦК КПСС утвердил телеграмму в адрес Центральных Комитетов партий-членов Информбюро. В ней предлагалось отменить резолюцию «Югославская компартия во власти убийц и шпионов» (ноябрь 1949 г.), принятую в условиях, когда «стороны находились в состоянии вражды и обоюдных нападок». В документе признавалось, что многие обвинения со стороны Коминформа были необоснованными; вина за их фабрикацию в соответствии с доминировавшими весной 1955 г. установками возлагалась на злонамеренные действия Берии, Абакумова и их агентуры. Что касается резолюции Второго Совещания Информбюро (июнь 1948 г.) о положении в Коммунистической партии Югославии, то ее предполагалось оставить в силе с некоторыми оговорками.
Хотя критика в ней КПЮ по ряду принципиальных вопросов была признана в целом справедливой и допустимой в отношениях между компартиями, вместе с тем признавалось, что в резолюции содержались также необоснованные обвинения и неприемлемый призыв к смене руководства КПЮ, что выходило за пределы компетенции Информбюро - об этом предполагалось самокритично заявить югославам в ходе переговоров. Таким образом, руководство КПСС не только инициировало отмену одной из ключевых резолюций Коминформа, но уточняло функции Информбюро, круг его компетенции. Для советских лидеров, конечно, не было секретом отрицательное отношение руководства СКЮ к Коминформу вследствие его роли в массированной антиюгославской кампании. Отчасти в силу этого вопросы, связанные с его деятельностью, на переговорах с югославами старались не затрагивать.
Для Хрущева сверхзадачей поездки в Белград было возвращение Югославии в советскую сферу влияния, чего достичь в ходе переговоров явно не удалось. Использовав «югославский фактор» для нанесения на следующем пленуме ЦК удара по своему влиятельному конкуренту Молотову, считавшему целесообразным ограничиться восстановлением с «ревизионистской» Югославией нормальных межгосударственных отношений «как с обычным капиталистическим государством», первый секретарь ЦК КПСС, однако, вскоре и сам вынужден был признать нерешенность задачи-максимум.
В документе ЦК КПСС (январь 1956 г.), отмечалось, что хотя и происходит (не без шероховатостей) «сближение Югославии в ряде коренных вопросов с социалистическим лагерем», вместе с тем «нельзя признать удовлетворительными итоги в деле сближения по партийной линии»; до установления между двумя партиями прочного единства взглядов на принципах марксизма-ленинизма, «надо прямо сказать, еще далеко».
Одно из разногласий касалось отношения руководства СКЮ к тем методам сотрудничества компартий, которые предполагали наличие идеологического и организационного центра в мировом коммунистическом движении. При всех дежурных оговорках о необходимости взаимного обмена опытом стран, строящих социализм, критика коминформовской практики неравноправия и навязывания одной партией своего мнения другим партиям присутствовала в письме ЦК СКЮ в адрес ЦК КПСС от 29 июня 1955 г. по вопросам межпартийных отношений. Вопрос о нецелесообразности дальнейшего существования Коминформа как скомпрометировавшего себя неблаговидными акциями инструмента сталинской внешней политики, препятствующего доверительным отношениям между странами, то и дело поднимался с югославской стороны в ходе бесед на разных уровнях.
Осенью 1955 г. в Москве обратили внимание на программную статью, которую опубликовал в еженедельном издании СКЮ «Комунист» видный деятель партии Велько Влахович. Решение о роспуске Коминтерна в 1943 г., писал он, было совершенно правильным, однако наметившиеся позитивные тенденции в развитии коммунистического движения были прерваны созданием Коминформа, пытавшегося навязать компартиям те же порочные методы централизации. По мнению Влаховича, деятельность Коминформа показала всю нелогичность оживления изживших себя форм сотрудничества, неадекватных современной ситуации. Функционер СКЮ при этом не преминул отметить «противоречащий любым коминформовским шаблонам» югославский опыт сотрудничества с самым широким спектром сил, выступающих за социализм.
Первым дружественным СССР некоммунистическим зарубежным лидером, который, хотя и в деликатной форме, но довольно откровенно поставил перед Москвой вопрос о целесообразности дальнейшего существования Коминформа, был премьер-министр Индии Джавахарлал Неру - это произошло при посещении Н. С. Хрущевым и Н. А. Булганиным Индии в декабре 1955 г. Индийские коммунисты, говорил он, как, очевидно, и коммунисты других стран, до сих пор руководствуются в своей политике импульсами, идущими извне, рассматривая в качестве директив для себя статьи в газете «За прочный мир, за народную демократию».
Полемизируя с Неру, руководители КПСС все же восприняли его позицию серьезно, увидев в ней настороженное отношение к Коминформу не просто лидера большой азиатской страны, но и одного из инициаторов фактически начавшего формироваться после Бандунгской конференции (апрель 1955 г.) движения неприсоединения, воспринимавшегося в Москве как стратегический союзник в борьбе с империализмом. Именно Неру призвал их задуматься над недостаточной эффективностью работы с идейно близкими партиями: «видно мы работаем аляповато», - заметил в этой связи Хрущев на заседании Президиума ЦК КПСС 22 декабря. С этих пор внимание Москвы было в большей мере приковано к проблеме улучшения деятельности Коминформа.
Осознавая его несовершенство, а значит и неизбежность реорганизации, Хрущев в первое время считал, однако, явно несвоевременной публичную постановку вопроса об упразднении этой структуры, воспринимая это как уступку тем силам в мире, которым не по душе «международная солидарность рабочего класса». Показательно, что он весьма нервно реагировал на прогнозы западных наблюдателей относительно скорого роспуска Коминформа.
Повод для резких высказываний дали западные журналисты, которые на пресс-конференции в Дели 14 декабря прямо задали соответствующий вопрос. Согласно Хрущеву, вопрос о формах обмена опытом между компартиями не дает спокойно спать лишь тем, кто «хотел бы сохранить навечно старую, отжившую свой век систему эксплуатации человека человеком». «На каком, собственно говоря, основании коммунистические партии должны отказаться от общепринятой формы международного общения и сотрудничества? Почему, например, те, кто ставят вопрос о ликвидации „Коминформа“, не высказывают никаких возражений против деятельности Социалистического Интернационала», не говоря уже о «международных монополистических объединениях», когда капиталисты «регулярно встречаются для того, чтобы сообща вершить свои дела», тогда как рабочему классу они хотели бы отказать в праве на международное сотрудничество - вопрошал он иностранных журналистов.
Через две недели, на сессии Верховного Совета СССР 29 декабря 1955 г. Хрущев вновь вернулся к проблеме Коминформа, затронув ее в контексте ответа на вопрос: кто укрепляет «дух Женевы» и кто подрывает его? Пафос довольно пространного и эмоционального выступления советского лидера опять-таки заключался в том, что вопрос о дальнейшем существовании Информбюро - это внутреннее дело компартий, не зависящее от воли тех, кому не по душе международная солидарность трудящихся, говорить же о предстоящем его роспуске нет никаких оснований.
Эта позиция нашла отражение и в передовой статье журнала «Коммунист», где речь шла о значении Информбюро как формы общения и сотрудничества компартий. Вопрос же о разногласиях с СКЮ там, где дело касалось существующих форм сотрудничества компартии, был затронут 31 декабря на последнем в 1955 г. заседании Президиума ЦК КПСС, что нашло отражение и в утвержденном на этом заседании информационном документе для других партий «О некоторых итогах нормализации отношений с Югославией».
Весьма однозначно выраженная Н. С. Хрущевым позиция в течение считаных недель, однако, претерпела эволюцию. К началу XX съезда КПСС в советском руководстве возобладала точка зрения о необходимости коренной реорганизации Коминформа, совсем не отвечавшего в новых условиях своим задачам, а в дни съезда уже был поставлен вопрос о ликвидации этой структуры. Учитывая декабрьские высказывания Хрущева, ясно, что подвижки произошли после долгих колебаний.
30 января при обсуждении на Президиуме ЦК КПСС проекта отчетного доклада ЦК XX съезду КПСС вопрос об Информбюро, судя по записям, не поднимался. Очевидно, вопреки недавним шумным хрущевским декларациям в Москве на самом деле уже не придавали большого значения этой структуре. Соответственно и в отчетном докладе, зачитанном в день открытия съезда, 14 февраля, эта тема фактически была обойдена стороной.
Насколько можно судить по известным записям заседаний Президиума ЦК КПСС, Хрущев впервые со всей определенностью заговорил о перспективах ликвидации Коминформа 22 февраля 1956 г. В этот день при обсуждении вопросов, связанных с проведением рабочего совещания представителей компартий, приглашенных в Москву на XX съезд КПСС, он обозначил имеющиеся планы весьма однозначно: «Ликвидируем Коминформ».
В представленной записке зав. отделом ЦК КПСС по связям с иностранными компартиями Б. Н. Пономарева от 7 февраля отмечалось, что, несмотря на существование Информбюро, «между собой зарубежные компартии связаны мало и плохо взаимно информированы о своей деятельности», их представители то и дело поднимают вопрос о неэффективности Информбюро и его слабом политическом весе, ряд партий обращался с просьбой о включении в эту организацию.
Особенно большое значение в Москве придавали мнению компартии Китая (КПК). Было решено в предварительном порядке выяснить отношение ее представителей к возможному подключению КПК к работе Коминформбюро, а затем в ходе встреч с зарубежными коммунистами узнать их мнение о созыве нового совещания Информбюро, определив его повестку дня. Витала в воздухе идея создания международного теоретического журнала компартий. В записке Пономарева предлагалось также включить в повестку дня следующего совещания вопрос о расширении контактов и сотрудничества с социалистическими и социал-демократическими партиями. Предлагалось также активизировать контакты между компартиями на региональном уровне: в Азии, Латинской Америке, скандинавских странах и т. д.
Уже в дни съезда в ЦК КПСС поступило письмо П. Тольятти. Наиболее влиятельный деятель западного коммунистического движения не хотел подвергать сомнению пока еще публично не пересмотренную позицию КПСС о перспективах Информбюро, однако указал на слабое выполнение им главной своей функции (обмена опытом), требовавшее коренной реорганизации всей деятельности этой структуры.
22 февраля на заседании Президиума ЦК КПСС говорилось о возможной трансформации Информбюро в «бюро контактов коммунистических и рабочих партий стран, строящих социализм» (без входивших в Информбюро итальянской и французской компартий, перед которыми стояли иные задачи), создании ряда других региональных объединений компартий и усилении посреднической роли КПСС в поддержании контактов между этими объединениями. Никто из членов советского руководства не высказался за сохранение прежней структуры в неизменном виде, а Хрущев именно в ходе этого обсуждения и обозначил свою новую позицию - о ликвидации Коминформа. В то же время М. А. Суслов, курировавший в Президиуме ЦК КПСС вопросы мирового коммунистического движения, узрел недостаток идеи множества «коминформов» в том, что компартии соцстран Европы, замкнувшись на себя, утратят влияние на компартии стран, еще не приступивших к строительству социализма.
Записи рабочего совещания представителей компартий, состоявшегося в дни XX съезда, пока не стали достоянием исследователей. Можно сделать предположение, что идея региональных «коминформов» не получила поддержки, а потому была быстро отброшена; судя по запискам, готовившимся для Президиума ЦК, оставалось в силе до конца марта лишь предложение о создании Бюро компартий стран, строящих социализм.
17 марта М. А. Суслов и Б. Н. Пономарев представили в ЦК КПСС проекты Информационного сообщения о прекращении деятельности Информбюро и письма ЦК КПСС лидерам партий-членов Информбюро. Существование этих документов свидетельствует о том, что уже к этому времени вопрос об упразднении Коминформа был фактически решен, оставался открытым лишь вопрос о формах взаимодействия и сотрудничества, которые придут ему на смену. Судя по записи заседания Президиума ЦК КПСС от 28 марта, советских лидеров в это время более всего занимал вопрос о том, в какой форме лучше обнародовать сообщение о ликвидации Информбюро и в какие сроки это сделать.
Информационные письма зарубежным коммунистам и записи заседаний Президиума ЦК составляют круг источников, по которым можно судить как о мотивах роспуска Коминформа, так и о причинах форсирования событий. Несомненно, в Москве заботились об улучшении отношений с европейской социал-демократией, которая довольно скептически восприняла отчетный доклад Н. С. Хрущева XX съезду КПСС и прозвучавшие в нем положения о многообразии путей к социализму, возможностях мирного перехода к социализму и т. п.
В «Правде» в те недели была опубликована программная статья Б. Н. Пономарева с предложением возродить традиции сотрудничества коммунистов и социал-демократов в рамках народных фронтов. Хотя она и не нашла большого отклика в мире, в ЦК КПСС продолжали считать актуальными задачи активизации связей с европейской социал-демократией. 28 апреля - 14 мая СССР посетила делегация Французской социалистической партии. Во время поездок в Великобританию в марте-апреле 1956 г. сначала зампреда Совмина СССР Г. М. Маленкова, а затем Н. С. Хрущева и председателя Совета Министров СССР Н. А. Булганина имели место контакты с лейбористами, которые, хотя и не обошлись без скандала но все же не перечеркнули установок Кремля на сближение с социал-демократией.
Говоря о мотивах роспуска Коминформа, надо иметь в виду, что cчиталась актуальной и задача улучшения имиджа СССР в Азии и на арабском Востоке: активизация советской политики на этом направлении была связана со стремлением использовать формирующееся движение неприсоединения в качестве союзника. Роспуск Коминформа должен был стать сигналом антиколониальным движениям о том, что Москва будет выстраивать отношения с ними не на основе проведения своей линии через маргинальную силу - компартии, строго подчиненные единому центру.
Учитывая особую роль Коминформа в антиюгославской кампании рубежа 1940-1950-х годов и негативное отношение к нему югославских коммунистов, можно предполагать, что главным мотивом его форсированного роспуска стало всё же стремление КПСС сделать жест доброй воли в адрес СКЮ в условиях, когда в Москве считалась приоритетной задача налаживания межпартийных связей. В преддверии намеченной на июнь новой встречи с югославским лидером И. Брозом Тито, от которой ждали более решительного прорыва в сближении двух стран, руководство КПСС попыталось устранить едва ли не самое существенное препятствие к этому.
В Белграде позитивно отреагировали на риторику XX съезда не только в части разоблачения Сталина, но и там, где дело касалось декларирования многообразия путей к социализму, сотрудничества с социал-демократами, провозглашения принципа мирного сосуществования. Но от Москвы ждали следующего шага - упразднения централизующего механизма, навязывающего всем компартиям общую волю. Роспуск Коминформа, считали в Белграде, явился бы пробным камнем подлинной готовности КПСС встать на путь обновления.
Все вышеназванные мотивы роспуска Информбюро не должны, однако, заслонять существенного обстоятельства: к середине 1950-х годов эта структура, созданная в иных условиях, для решения уже утративших актуальность задач, все менее удовлетворяла руководство КПСС.
13 апреля 1956 г. Президиум ЦК КПСС принял постановление «О прекращении деятельности Информбюро». Этому предшествовала поездка А. И. Микояна в Китай, где в ходе бесед с Мао Цзэдуном и другими лидерами КНР он мог выслушать их мнение в связи с прозвучавшей на XX съезде КПСС в закрытом докладе Хрущева жесткой критикой Сталина. При отсутствии в распоряжении исследователей записей бесед можно только предполагать, что в ходе них был затронут также вопрос о роспуске Коминформа и новых формах сотрудничества.
Сообщение о прекращении деятельности Информбюро было опубликовано в газете «За прочный мир, за народную демократию!» 17 апреля, а на следующий день и «Правда» напечатала этот текст вместе с редакционной статьей «Важное решение». В этих программных публикациях отмечалось, что создание в 1947 г. Информбюро «сыграло положительную роль в устранении разобщенности между компартиями, образовавшейся после роспуска Коминтерна».
Вместе с тем положительные изменения в международной обстановке в последующие годы создали новые условия для деятельности компартий. «Информбюро как по своему составу, так и по содержанию своей деятельности уже не отвечает» задачам «укрепления единства рабочего класса в интересах успешной борьбы за мир, за социализм». Обменявшись мнениями по вопросам деятельности Информбюро, партии, в него входившие, признали, что оно исчерпало свои функции; речь идет о необходимости привести формы сотрудничества между компартиями в соответствие с изменившейся исторической обстановкой.
Вопрос об оптимальных формах сотрудничества компартий обсуждался на совещании руководителей компартий социалистических стран, которое состоялось в Москве 22-23 июня 1956 г. По мнению делегации КПСС, упор должен быть сделан на периодически созываемых совещаниях для обсуждения вопросов, представляющих общий интерес: обязательных для выполнения решений они принимать не будут, но могут выносить согласованные всеми участниками рекомендации. Такая форма сотрудничества получила поддержку лидеров разных компартий, включая Тито, ознакомленного в июне, в дни своего пребывания в СССР, с новой инициативой КПСС.
Визит югославского лидера в Советский Союз, длившийся более 20 дней (с 1 по 23 июня), был организован с большой помпой. Однако при всей серьезности приготовлений сверхзадача переговоров так и не была решена, результатами визита Тито в Кремле не были довольны. Осознавая выгоду более тесного экономического сотрудничества с СССР, Югославия в то же время нисколько не хотела поступаться своим суверенитетом и продолжала дистанцироваться от советского лагеря, не проявив, в частности, никакого желания к вступлению в ОВД и СЭВ.
Подписанная межпартийная Декларация носила явно компромиссный характер со стороны КПСС, в ней не получил развитие тезис о единстве двух партий, стоящих на общей идейной платформе, как и о принадлежности Югославии к социалистическому лагерю, в то же время отмечалось, что обе стороны «чужды всякой тенденции навязывания своего мнения в определении путей и форм социалистического развития». Протоколы заседаний Президиума ЦК отражают разочарование советской стороны в итогах переговоров с югославами. Так, уже при утверждении проекта Декларации на Президиуме было принято решение «сказать югославским товарищам, что мы не удовлетворены текстом декларации, но спорить не будем».
Позже та же позиция нашла отражение в письмах ЦК КПСС, адресованных братским партиям. Таким образом, связанные с роспуском Коминформа ожидания большого прорыва в советско-югославских отношениях и пристегивания Югославии к советскому блоку не оправдались. Это, однако, не означало, что в руководстве КПСС отказались от давно назревшего замысла реформировать недостаточно эффективный, отживший свой век механизм осуществления советского влияния на мировое коммунистическое движение. Югославский фактор мог ускорить и действительно ускорил роспуск Коминформа, но задача обновления форм взаимодействия компартий существовала, конечно же, независимо от этого фактора.
В дальнейшем важнейшей формой координации коммунистического движения становятся совещания компартий. Проведение первого широкого совещания в ноябре 1957 г. было приурочено к 40-летнему юбилею Октябрьской революции в России. В нем приняли участие представители 68 партий. Опыт Коминформа, как и Коминтерна, живо обсуждался, при этом в выступлениях некоторых ораторов звучали весьма критические высказывания. По мнению Тольятти, при всей важности обмена информацией и постоянных межпартийных контактов, «не нужно спешить с созданием новых международных органов»; «в данный момент для того, чтобы наше движение развивалось как крупное массовое движение, требуется высокая степень самостоятельности отдельных партий в определении своих лозунгов и форм сотрудничества с другими политическими силами с учетом конкретных условий каждой страны».
Прошедшие под знаком единства московские совещания компартий (широкое и узкое, то есть совещание компартий ряда социалистических стран) свидетельствовали о том, что к 40-летнему юбилею Октябрьской революции в России мировое коммунистическое движение преодолело временные трудности, связанные с необходимостью разоблачения Сталина и публичного отмежевания от его методов.
Выход мирового коммунизма из кризиса в немалой мере был связан со значительным ростом военно-политической мощи СССР, что проявилось в запуске в октябре 1957 г. спутника и испытании в августе того же года межконтинентальных ракет. В Москве ценой взаимных уступок удалось достичь временного компромисса между КПСС и китайской компартией, хотя различие позиций, проявившееся на совещании, предвещало последующее, довольно скорое расхождение компартий двух великих коммунистических держав. Явной неудачей закончилась только новая, очередная попытка хрущевского руководства теснее привязать к СССР режим Тито в Югославии.
Через несколько месяцев, с принятием весной 1958 г. новой программы СКЮ, была развязана антиюгославская кампания. Она, конечно, не достигла остроты конца 1940-х - начала 1950-х годов, вместе с тем именно критика югославского ревизионизма стала во время следующего большого совещания компартий, проведенного в ноябре 1960 г., общей компромиссной платформой, способной на считаные месяцы отсрочить открытый конфликт КПСС и КПК.
Только в 1960-е годы, в условиях глубокого раскола между СССР и КНР, в Москве смирились (зная о непримиримом в то время отношении Пекина к белградским «ревизионистам») с особым статусом Югославии среди соцстран и прекратили все заведомо бесплодные попытки вовлечь нейтральное социалистическое государство, заинтересованное прежде всего в экономическом сотрудничестве с СССР, в советскую сферу влияния. Что же касается проблемы созыва последующих совещаний компартий, то она в 1960-е годы становится предметом острой борьбы между КПСС и КПК, стремившихся в целях реализации собственных геополитических и идеологических амбиций заручиться поддержкой тех или иных отрядов мирового коммунистического движения.
http://urokiistorii.ru/article/53158