ИДОЛ НА КУРГАНЕ Виктор СУВОРОВ Глава 3. ЕЩЕ РАЗ ПРО УПВИ.
Виктор Суворов
ИДОЛ НА КУРГАНЕ
Виктор СУВОРОВ
Глава 3.
ЕЩЕ РАЗ ПРО УПВИ.
ВОЕННОПЛЕННЫЕ, - лица, принадлежащие
к вооруженным силам сторон, находящихся в
состоянии войны, которые во время войны
оказались во власти неприятельской стороны.
Советская Военная Энциклопедия.
Воениздат Министерства обороны СССР.
Москва. 1976. Том 2. Стр.246
1.
Любую самую мерзкую и грязную историю можно слегка подправить, подчистить и подкрасить.
Любые позорнейшие провалы и поражения можно при желании представить в героическом свете.
Вот только результат будет обратным. Ибо ничему такая отшлифованная история нас не научит. Советский Союз оттого и развалился на фрагменты, что десятилетиями торжественным маршем шел по граблям, уроков не усваивая, собственной истории не зная и знать не желая.
Однако были в стране и те, кто к военной истории относился вполне серьезно.
В их числе - Дядя Петя.
То есть, - заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР, начальник ГРУ ГШ Герой Советского Союза генерал армии Ивашутин Петр Иванович, который стоял на боевом посту главы военной разведки при Хрущеве, Брежневе, Андропове, Черненко и Горбачеве.
Дядя Петя точно знал, - случись что, с него спросят.
А случиться могло все, что угодно. И чтобы это самое «что угодно» не случилось, следовало уроки истории помнить.
Выдающиеся достижения ГРУ, о которых на каждом перекрестке не трубили и не трезвонили, стали возможны только потому, что Дядя Петя, как и его предшественник Дядя Ваня, то есть Герой Советского Союза генерал армии Серов Иван Александрович, самое пристальное внимание уделяли вопросам изучению опыта.
Не того опыта, сверкающего мастерством и героизмом, а настоящего, кровавого и грязного, полного не только блистательных побед и свершений, но и грандиозных провалов и поражений.
2.
Опыт ГРУ изучали, обобщали и переосмысливали одновременно на двух разных уровнях.
На самом высшем. И на самом низшем.
Матерые волки агентурного добывания на излете своей карьеры получали пачки документов о ходе невидимых боёв и сражений, как недавних, так и весьма далеких.
Летели годы и десятилетия, менялись поколения, на самый верх взлетали новые люди, раскрывали папки с секретами предшественников, вновь и вновь вникали в дела и делали выводы.
В то же самое время, независимо от седых ветеранов, где-то в других местах, на закрытых учебных точках, опыт стратегической разведки постигали несмышленые волчата, которые только готовились выйти на мрачные и скользкие тропы агентурного добывания.
Бывает так, что новый человек, совершенно незнакомый с устоявшимися понятиями, обычаями и правилами, задает вопросы, которых никто раньше не задавал, и находит решения, до которых никто раньше не додумался.
Вот потому опыт стратегической агентурной разведки подвергали анализу не только умудренные жизнью полковники и генералы, но и старшие лейтенанты с капитанами, которых еще только готовили к новой работе.
Нужно добавить, что с самого первого момента зачисления на Первый факультет воинской части 35576, все мы получали псевдонимы и номера. Затем при переводе на боевую работу в воинскую часть 44388 получали новые псевдонимы и номера. Теперь уже на всю жизнь.
И любой иностранец, на которого стратегическая военная разведка положила свой пристальный взгляд, тоже получал номер и псевдоним.
Потому в совершенно секретных документах все участники тайной войны названы не своими именами, но агентурными псевдонимами. И только где-то на самом верху какие-то уж очень большие командиры имели доступ к информации о том, кто каким номером мечен и каким странным именем назван.
Нам же, нижестоящим, настоящие имена участников тех тайных сражений были совершенно не важны и не нужны. Ибо мы вникали не в судьбы, а в проблемы и решения наших предшественников, искали альтернативные варианты действий в давних когда-то имевших место невидимых боях и сражениях.
Именно так начинающий шахматист вникает не в судьбу Александра Алехина или Роберта Фишера, а в разбор их лучших партий.
3.
Рабочий зал учебной точки. Рядом секретная библиотека. Заказываем материалы по теме своего исследования. Через пару дней материалы получаем. Из рабочего зала документы выносить нельзя. Поработал и верни в узкое окошечко.
Темы изучения запредельно интересные:
- Арабо-израильские войны, в которые Советский Союз позорно вляпался по самые ушки.
- Война во Вьетнаме, к которой Советский Союз и его доблестная военная разведка приложили свою крепкую руку.
- Венгрия 1956 года.
- Берлинские кризисы.
Помимо этого, - грандиозные свершения и столь же грандиозные провалы, которые не стали достоянием гласности, о которых за пределами весьма узкого круга никто ничего знать не мог раньше и не узнает никогда потом.
Самый большой интерес моих боевых товарищей, и это понятно, - к Карибскому кризису, к моменту, когда мир впервые подошел к самой последней черте. За той чертой - Третья Мировая война. Да не простая, а ракетно-ядерная, то есть, - заключительная.
А меня влекла война другая - Вторая Мировая. Начинать решил с
сентября 1939 года. По моему заказу из архива ГРУ на нашу учебную точку доставили просимой материал и положили на стол передо мной.
Первое глубочайшее разочарование: папочки уж слишком тощие.
Друзья мои толстенными папками обложены, словно буржуины денежными мешками. А я вроде того нищего попрошайки, которому на церковной паперти стертый медный пятак в драную кепку бросили.
Второй удар оказался крепче первого: все документы, которые получил, секретные.
Это еще почему? И кому они вообще могут быть интересны?
Вынужден повторить: все, что относится к деяниям стратегической агентурной разведки, закрыто грифом «Совершенно секретно». Как минимум.
Все наши лекции, все учебники и все сопутствующие материалы закрыты этим грифом.
А мне принесли нечто такое, что связано со стратегической разведкой, но прямого отношения к агентурным делам не имеет, потому носит всего лишь гриф «Секретно».
Первая реакция, - взять другую тему.
Но, полученную оплеуху проигнорировав, пытаюсь выяснить, отчего же мне обглоданную кость бросили. В то время как…
Получаю ответ: тот период закрыт для изучения. По крайней мере, для таких, как ты. Не дорос ты, мил человек, до тех секретов. Рангом не вышел.
4.
Руководителем группы был полковник Землянский Владимир Иванович, мудрый матерый волчара, огни и воды прошедший, отличившись как в добывании, так и в обработке, временно на воспитание подрастающего поколения переключенный.
Тоненькую папочку, мне доставшуюся, и рожу мою кислую он оценил с первого взгляда.
И следующим взглядом, сочувствующим, поинтересовался, не сменить ли мне тему?
С ответом не спешил.
Ибо, признаюсь, уродился тугодумом.
Сложилась какая-то совершенно непонятная ситуация. Случилось то, во что мне вникнуть не дано.
Итак, сижу в закрытом кабинете, закрытой учебной точки, закрытого учреждения, которое огорожено бетонными стенами и охраняется недремлющей свирепой стражей. У меня первый допуск. То есть, самый высокий. Потому мне можно доверить вообще все что угодно.
Но вот что непонятно. Если приму решение вникать в действия стратегической агентурной разведки во время Карибского кризиса, который случился в октябре 1962 года, то есть всего десять лет назад, то мне принесут тугие папки документов.
Если же вздумаю вникать в секреты 1939 года, в секреты, которым вот уже треть века исполнилось, то мне - поворот от ворот.
Карибский кризис случился на моей памяти. В октябре 1962 года человечество подошло к последней черте, к самому краешку. Мне тогда было пятнадцать лет. В тот момент уже пятый год носил алые погоны Воронежского суворовского военного училища. То есть уже полных четыре года находился в подчинении Министра обороны и в составе Вооруженных Сил СССР.
У американцев во времена Карибского кризиса бороздили океаны атомные ракетные подводные лодки «Джордж Вашингтон», «Патрик Генри», «Теодор Рузвельт», «Авраам Линкольн», «Этан Ален», «Джон Маршал». Десять лет спустя, в 1972 году, все они в строю. То есть, информация о действия этих носителей сверхмощных ракет с термоядерными зарядами мегатонного класса актуальна в данный момент. Если приму решение сменить тему и вникнуть в ту историю десятилетней давности, мне принесут тугие папки. В эту информацию мне вникать позволено. И даже рекомендовано.
А в сентябрь 1939 года вникать заказано.
Если бы всех нас не допустили до изучения Суэцкий кризиса, Карибского или Берлинского, то и другие запреты были бы понятны. А так чепуха какая-то. То что прямо сейчас, то что с ядерным оружием связано, - получи и распишись. А то, что было в далеком 1939 году, не вороши.
Но и это не все. Вот тема: ГРУ и Тегеранская конференция. 1943 год. Рузвельт, Черчиль, Сталин. Толстая папка. Совершенно секретно. Бери, вникай.
А в 1939 год заглянуть недостоин.
И мои друзья не допущены. Это еще почему?
За этим запретом определенно что-то крылось.
Потому от выбранной темы не отказался.
5.
Тоненькая папочка, которую мне принесли, не содержала вообще ничего интересного.
За исключением…
Среди сообщений, которые когда-то были весьма важными, а потом важность потеряли, но все равно так навсегда и остались секретными, оказался неприметный документ от 19 сентября 1939 года, который содержал указание Маршала Советского Союза Ворошилова своему заместителю по разведке комдиву Проскурову.
Маршал приказал установить деловой контакт с каким-то непонятным УПВИ НКВД.
Что такое УПВИ, в документе не сообщалось. Но по содержанию нескольких фраз можно было догадаться почему стратегическая разведка Красной Армии должна взаимодействовать в данной сфере с УПВИ.
На войне Красная Армия не только уничтожает врагов, но и захватывает их в плен. С пленными работает военная разведка. Специалистов, которые заняты этим нелегким делом, в шутку называют инквизиторами.
Работа с большинством пленных - беглый опрос. Работа с меньшинством - долгий, упорный, утомительный труд. Из кого-то выпытывают тайны, а кого-то вербуют и далее используют в интересах разведки.
Отработанный материал, то есть большинство пленных, которые прошли через руки специалистов военной разведки, в том документе от 19 сентября 1939 года было предписано передавать вышеупомянутому майору Сопруненко, главе УПВИ НКВД.
В НКВД работа с пленными продолжалась. Но у главарей НКВД свои задачи, свои линии работы, которые военной разведке не интересны.
6.
Термин УПВИ никогда раньше не встречал. Как расшифровать?
У - Управление.
В - Военнопленные.
С двумя другими буквами проблема.
Ни у кого помощи просить не стал. Решил разобраться собственными силами. У меня дома был «Словарь сокращений русского языка» (Москва. Издательство «Русский язык». 1963)
В словаре расшифрованы свыше пятнадцати тысяч сокращений. Но упоминаний про УПВИ не оказалось.
В квартире своей перерыл всю литературу. Последняя надежда - «История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941-1945»
Но и там ни слова про УПВИ.
Сижу взглядом в те шесть томов уставился. Как связать два слова Управление и Военнопленные? Управление о военнопленных? Или Управление для военнопленных? Или, быть может, про военнопленных?
И вдруг громыхнуло. Управление по военнопленным.
Тогда и последняя буква смысл приобрела. Кто состоит в одном разряде с военнопленными? Правильно, - интернированные.
УПВИ - Управление По Военнопленным и Интернированным.
7.
В августе 1991 года насквозь прогнивший Советский Союз благополучно развалился.
В обстановке полной анархии, безвластия, разброда и шатаний были рассекречены некоторые ранее закрытые материалы, в том числе и о том, что 19 сентября 1939 года комиссар Государственной безопасности 1 ранга Берия Лаврентий Павлович подписал приказ, в соответствии с которым была образована новая структура - УПВИ НКВД СССР.
Но почему-то сенсация от такой новости не разразилась.
А над моей головой в далеком 1972 году, за девятнадцать лет до развала Советского Союза, что-то громыхнуло, когда вдруг сообразил, что означают эти четыре буквы.
Зубодробительная новость о создании УПВИ ломала устои мироздания, взрывала их и опрокидывала.
На чем стоим?
Стоим на священной памяти о Великой Отечественной войне.
Великая Отечественная война это тот единственный случай в истории Советского Союза когда не мы напали, а напали на нас.
Память о Великой Отечественной войне, - та скальная опора, тот фундамент гранитный, на котором зиждилась идеология, мифология, внутренняя и внешняя политика Советского Союза.
Всем нам в головы мысль вбивали о том, что Советский Союз во Вторую Мировую войну вступить не желал. Товарищ Сталин якобы войны боялся, всячески её избегал и оттягивал.
И шесть томов передо мной: война Великая, война Отечественная. И цифры золотые: 1941-1945.
В наши головы десятилетиями вбивали мысль о том, что какие-то злодеи в сентябре 1939 года где-то там вдали от наших границ развязали Вторую Мировую войну, а ужасно миролюбивая Красная Армия ни на кого не нападала и нападать не собиралась.
Добрый и ласковый товарищ Сталин своей мудрой политикой сумел почти два года удерживать свою Великую Родину в стороне от этого кровавого безумия.
Но потом, 22 июня 1941 года, коварные враги на мирный Советский Союз почему-то напали.
То есть, нам рассказывают, что во Вторую Мировую войну Советский Союз не добровольно вступил, а его якобы чуть ли не насильно в неё втянули.
Выслушаем все это.
Смахнем скупую мужскую слезу и вопросом хотя бы сами себя озадачим:
Зачем товарищу Сталину в сентябре 1939 года потребовалось разворачивать восемь лагерей военнопленных (Осташковский, Юхновский, Козельский, Путивльский, Козельщанский, Старобельский, Южский, Оранский) расчетной вместимостью в полмиллиона пленных солдат и офицеров противника, если Советский Союз во Второй Мировой войне в то время участия не принимал и пленных противников даже теоретически иметь не мог.
Откуда в миролюбивой стране, которая в состоянии войны якобы не находилась, участия в ней не принимала и принимать вроде бы и не собиралась, на третьей неделе Второй Мировой войны вдруг появились сотни тысяч польских военнопленных?
Facebook post