ВЕНГЕРСКОЕ ВОССТАНИЕ 1956 г.
Почему массовое восстание, потрясшее осенью 1956 г. основы коммунистической системы, произошло именно в Венгрии? Ведь то, что после 1945 г. в этой стране насаждал Матяш Ракоши со своим окружением - всевластие партийной верхушки и органов госбезопасности, раскулачивание крестьян и подавление инакомыслия, разорительная индустриализация и унижение национального достоинства собственного народа, - практически в тех же формах культивировалось и в других странах Восточной Европы. Одно из важных отличий состояло в том, что к моменту, когда на XX съезде КПСС Хрущев произнес знаменитый «секретный доклад», в Венгрии уже имелся свой опыт десталинизации и борьбы за реформы, связанный с деятельностью Имре Надя на посту премьер-министра в 1953-1955 гг. В противоборстве с Ракоши Надь тогда потерпел поражение и был отправлен в отставку. Партийная оппозиция, а затем и все более широкие слои общества весной и летом 1956 г. требовали пока только возвращения к власти Надя и демократических реформ под руководством компартии. В июле, с одобрения Москвы, Ракоши был смещен, но его место занял другой сталинист - Эрнё Герё. В стране мало что изменилось. И к концу октября накал общественного недовольства и ненависти к власть имущим достиг критической точки.
Восстание против тоталитарного режима, вспыхнувшее в Будапеште 23 октября 1956 г., в считанные дни, несмотря на немедленное вмешательство советских войск, смело с политической сцены прежние структуры власти. Власть на местах перешла к стихийно возникшим революционным и национальным комитетам, на предприятиях - к рабочим советам, и к концу октября в Венгрии, беспрецедентным в истории соцлагеря образом, фактически победила демократическая революция. Главными ее требованиями были восстановление национального суверенитета, т.е. прежде всего вывод советских войск с территории Венгрии и проведение свободных выборов на многопартийной основе. После безуспешных попыток подавить вооруженное сопротивление повстанцев эти требования были признаны не только И. Надем, вновь возглавлявшим с 24 октября венгерское правительство, но и большинством обновленного руководства компартии, включая ее первого секретаря Я. Кадара. 30-31 октября советские войска были выведены из Будапешта, и в течение нескольких дней Венгрия пребывала в раздвоенном состоянии революционной эйфории и страха, не зная истинных намерений Москвы.
Исход событий известен: 4 ноября 17 советских дивизий, сосредоточенных к тому времени в Венгрии, приступили к наведению «порядка», штурмовали столицу и, сломив сопротивление повстанцев, свергли правительство И. Надя, приведя к власти сформированное накануне в Москве руководство, которое согласился возглавить Кадар. Гораздо меньше известно о том, что же происходило в дни «будапештской осени» в стенах Кремля, где определялась тогда судьба не одной только Венгрии, но во многом и всего советского блока, возможности реформирования которого навсегда отрезал избранный наследниками Сталина способ разрешения венгерского кризиса.
Публикуемые документы из архивных фондов бывшей КПСС проливают свет на многие вопросы, касающиеся принятия политических решений в этот период. К числу наиболее ценных из представленных источников - наряду с дипломатическими донесениями, телеграммами высокопоставленных представителей Москвы с места событий, постановлениями ЦК - относятся черновые протокольные записи, которые вел во время заседаний Президиума заведующий общим отделом ЦК КПСС В.Н. Малин (ныне хранятся в Российском государственном архиве новейшей истории)1.
Эти записи уникальны в том отношении, что дают представление о ходе дискуссий и столкновении мнений внутри Президиума при обсуждении ситуации в Венгрии в октябре-ноябре 1956 г., показывают механизм принятия на самом высоком уровне решения о вооруженном вмешательстве. В ряде случаев записи Малина являются единственными свидетельствами о заседаниях Президиума ЦК, результаты которых не нашли отражения в оформленных протоколах (например, о заседании 23 октября 1956 г.).
Именно эта последняя запись Малина свидетельствует о том, что в Президиуме ЦК КПСС не было единства по вопросу о вооруженном вмешательстве. Резко выступал против этой акции Микоян. Ход событий подтвердил его правоту. Очень скоро и в Будапеште, и в Москве стало ясно, что вмешательство советских войск только ожесточило повстанцев - борьба приобрела национально-освободительный характер. Парализованным оказалось и новое венгерское руководство во главе с Надем и Кадаром, потеряла остатки авторитета компартия, включая ее реформаторское крыло. В Кремле, как показывают записи заседаний, в ходе ожесточенных споров обсуждались два сценария. Один, исходивший от И. Надя и его окружения, состоял в том, чтобы пойти на уступки массовому народному движению и нейтрализовать его. Второй предполагал подавление «мятежа» самым беспощадным образом с заменой, если это потребуется, правительства (позиция Ворошилова, Молотова).
28 октября чаша весов в Москве склонилась в пользу первого варианта. «Занять позицию поддержки нынешнего правительства, - выразил Булганин мнение, поддержанное Хрущевым, Жуковым, Шепиловым. - Иначе оккупацию надо проводить. Это нас втянет в авантюру». Маленков предложил объявить повстанцам амнистию. Хотя и с оговорками, согласился с поддержкой инициативы Надя и Молотов.
В этот день, согласовав свои действия с Москвой, И. Надь выступил с заявлением, которое стало поворотным моментом в развитии октябрьских событий. Правительство объявило перемирие, признав восстание «широким национально-демократическим движением», сплотившим весь венгерский народ в борьбе за независимость и демократические свободы. Была намечена программа скорейшего удовлетворения справедливых социальных требований трудящихся, объявлено о ликвидации ненавистного Управления госбезопасности, о начале вывода советских войск из Будапешта.
В ходе драматических обсуждений венгерских событий в Кремле, казалось, наступил перелом: советское руководство, включая сторонников самых жестких решений, пришло к выводу, что восстание в Будапеште не оставило для него иного пути, кроме вывода войск из Венгрии и полного пересмотра системы отношений со странами соцлагеря.
30 октября на свет появился один из самых загадочных документов хрущевской эпохи - Декларация правительства СССР об основах взаимоотношений с социалистическими странами. Ход ее обсуждения на Президиуме показывает, что «дух XX съезда» имел некоторый, пусть эфемерный, шанс на то, чтобы действительно возобладать в советской внешней политике. В декларации, переданной по радио вечером того же дня и опубликованной в печати 31 октября, в частности, говорилось: «В целях обеспечения взаимной безопасности социалистических стран Советское Правительство готово рассмотреть с другими социалистическими странами - участниками Варшавского договора вопрос о советских войсках, находящихся на территориях указанных выше стран». События в Венгрии оценивались в документе как «справедливое и прогрессивное движение трудящихся», к которому примкнули и реакционные силы. «Советское Правительство, - утверждалось в декларации, - готово вступить в соответствующие переговоры с правительством Венгерской Народной Республики и другими участниками Варшавского договора по вопросу о пребывании советских войск на территории Венгрии».
То, что советская декларация могла радикально изменить ситуацию в мире, сразу поняли в Вашингтоне. На совещании в Белом доме шеф ЦРУ Аллен Даллес, информируя о ней президента, заметил: «Это публичное заявление - одно из наиболее серьезных, которые поступали из Советского Союза со времен окончания Второй мировой войны». Эйзенхауэр, усомнившись, правда, в искренности советских намерений, тем не менее был готов к встречным шагам. Одним из возможных ответов, по мнению американского президента, мог быть вывод сухопутных войск США из Западной Германии.
Трудно гадать, к каким последствиям могло привести принятое в Кремле решение. К неконтролируемому развалу соцлагеря? К созданию нейтральной зоны в Восточной Европе и усилению здесь национал-коммунизма югославского образца? К провалу Хрущева с его реформаторскими замыслами?
Слишком много факторов мешало Хрущеву и его соратникам утвердиться в правильности принятого решения. В Будапеште события развивались с головокружительной быстротой. Днем 30 октября Имре Надь объявил в своем выступлении по радио о ликвидации однопартийной системы и возрождении коалиционной формы правления периода первых послевоенных лет. Шансы удержать Венгрию в орбите советского влияния быстро таяли. Днем раньше Израиль атаковал Египет, 31 октября в конфликт были вовлечены французы и англичане. Явившаяся полной неожиданностью для американцев, эта акция расколола Запад. В Кремле, по выражению биографа Эйзенхауэра Ст. Амброза, метались между надеждой и страхом: надеждой, что суэцкий кризис приведет к развалу НАТО, и страхом, что события в Венгрии приведут к развалу Варшавского пакта.
Что было решающим фактором, подвигшим Хрущева к неожиданной перемене позиции в «венгерском вопросе»? Не последнюю роль сыграло, по-видимому, внезапное «просветление» зарубежных коммунистических лидеров. Вечером 30 октября китайская делегация, явившись в Кремль, предложила от имени ЦК КПК «не выводить войска ни из Венгрии, ни из Будапешта». Пересмотрев оценку венгерских событий, Мао Цзэдун (который, возможно, и инициировал упомянутую декларацию от 30 октября в надежде ослабить позиции СССР в соцлагере) счел, что события в Венгрии приобретают уже не только антисоветскую, но и антикоммунистическую направленность2. Тогда же из Рима пришла паническая телеграмма от лидера ИКП П. Тольятти, высказавшего убеждение, что события в Венгрии могут далее развиваться только в реакционном направлении. Не мог не задумываться Хрущев и о собственном политическом будущем в случае неблагоприятного исхода дел в Венгрии.
31 октября, на ходу уточняя и развивая новый сценарий, Хрущев выступил с предложением пересмотреть оценку ситуации в Венгрии, войска не выводить и проявить инициативу в «наведении порядка».
Смысл предложения, поддержанного остальными членами Президиума, сводился к созданию нового правительства. Что касается кабинета Надя, то его Хрущев предложил пригласить на переговоры о выводе войск, затем, если Надь согласится, «ввести его зампремьером». Правда, за нереальностью идея ареста всего правительства Имре Надя позднее была оставлена. С Тито договорились о том, что югославы через свое посольство попытаются убедить Надя сложить полномочия.
Вечером 1 ноября Ф. Мюнних и Я. Кадар, оба - министры правительства Надя, были приглашены в советское посольство и после разговора с послом Андроповым тайно вылетели в Москву (единственным документальным свидетельством того, что правительство Кадара формировалось в Москве, а не на территории Венгрии, являются записи Малина).
Впрочем, в Кремле вопрос о том, на кого сделать ставку, еще не был решен. Хрущев, как видно из документов, склонялся в пользу кандидатуры Мюнниха, с которым был хорошо знаком, но по настоянию маршала Тито, благословившего на переговорах 2 ноября советскую интервенцию, остановил свой выбор на Кадаре (последний, по мнению Тито, был фигурой более самостоятельной и меньше походил на ставленника Москвы, нежели Мюнних, большую часть жизни проживший в СССР).
После начала штурма, призвав по радио население страны оказывать пассивное сопротивление «оккупационным войскам и марионеточному правительству», Надь с группой сторонников воспользовался убежищем, предоставленным ему югославским посольством, однако категорически отказался сложить свои полномочия. В результате Кадар и несколько министров его самопровозглашенного правительства, доставленные утром 6 ноября в Будапешт на советских бронетранспортерах, оказались не только в изоляции от собственного народа, но и в ситуации двоевластия, что помешало осуществлению кремлевского сценария.
О том, каким образом происходило в этих условиях становление режима Кадара, и о роли в этом процессе советских органов безопасности свидетельствуют документы. Сведения об этой стороне венгерских событий по понятным причинам долгое время замалчивались. Между тем во многом именно благодаря энергичной деятельности И. Серова, который практически с первого дня восстания - с 24 октября - и до начала декабря 1956 г. находился в Венгрии, хрущевскому руководству удалось сравнительно быстро консолидировать ситуацию в Венгрии.
На плечи Кадара, согласившегося возглавить новое венгерское правительство и тем самым придать интервенции видимость законности, легла задача реорганизовать власть в стране. Для ее осуществления потребовались репрессии, к которым Кадар и узкая группа его сторонников после разоблаченных ими же беззаконий, имевших место при Ракоши, были морально не готовы. Отсюда - их либеральное, по мнению Серова, отношение к «врагам» и попытки в первое время, ссылаясь на негативную реакцию населения, сдержать размах деятельности советских органов безопасности и их венгерских коллег. В политическом плане работу по «наведению порядка» координировали и направляли представители Президиума ЦК КПСС Г.М. Маленков, М.А. Суслов, А.Б. Аристов, которые с середины ноября до начала декабря 1956 г. также находились в Будапеште с негласной миссией.
Публикуемые документы демонстрируют эволюцию кадаровского руководства в первые недели после 4 ноября 1956 г., процесс осознания им того очевидного факта, что способ, которым оно пришло к власти, не оставлял для него возможности сохранить хотя бы некоторые демократические достижения революции, нормализовать обстановку в стране ценой малой крови. Документы проливают свет и на факт депортации венгров в приграничные советские тюрьмы.
В середине декабря 1956 г., дабы сломить продолжающееся сопротивление общества, в Венгрии были открыты лагеря для интернированных и введен институт чрезвычайного судопроизводства (единственной мерой, которую мог определить чрезвычайный суд, была смертная казнь). Последовала череда закрытых процессов: до начала 1960-х гг. участникам «мятежа», включая премьер-министра Надя и нескольких его сторонников, было вынесено свыше 300 смертных приговоров, десятки тысяч повстанцев, членов рабочих советов и национальных комитетов, деятелей партийной оппозиции, писателей, журналистов оказались в тюрьмах и лагерях.
Венгерские события 1956 г. показали сторонникам «национально-специфического социализма» в разных странах, что любые попытки отхода от советской модели общественного устройства воспринимаются официальной Москвой как посягательство на ее ведущую роль в международном коммунистическом движении. Не менее значительным было влияние событий в Венгрии на внутриполитическую ситуацию в СССР. Страх перед развитием событий по венгерскому образцу еще более ограничил и реформаторский потенциал хрущевского социализма, замедлил процесс десталинизации советского общества. Венгерский кризис непосредственно сказался на внутрипартийной борьбе в руководстве КПСС, временно ослабив положение Н.С. Хрущева, усилив критику курса XX съезда КПСС с ортодоксально-охранительных позиций и способствовав формированию антихрущевской оппозиции, которая предприняла открытое выступление в июне 1957 г.
Вступительная статья В.Т. Середы. Подготовка публикации В.Т. Середы и Э.А. Болотиной.
http://www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-intro/13