«В России за свободу надо платить»
Интервью, которое дал Сергей Григорьянц по поводу недавнего автомобильного наезда на него.
- Как Ваше здоровье сейчас?
- Ну, не сильно хорошо и не сильно плохо, бывает хуже. Давайте мы тогда всё-таки, чтобы выстраивать интервью, дадим ему заголовок - «В России за свободу надо платить». Ну, вот, я и плачу. К сожалению, в такой жестокой стране, как наша, платить приходится не только самому, но и всей семье, у меня это сын, и дочь, и жена, и мать. Так что получается за сто лет сложившаяся традиция. На первый взгляд, кажется, что я воспринимаю всё очень однозначно, при том, что никакой стопроцентной уверенности в том, что это не случайность, ведь на самом деле нет. Конечно, очень странно, что человек видел меня, ехал за мной, в общем, по внутренней дворовой дорожке, не остановился и не просигналил. Может быть, он настолько самонадеянный и неопытный шофёр, что считал, что и так как-то проедет, а проехал мне по ноге.
- Это было в вашем дворе или в соседнем?
- Это в соседнем дворе, причём как раз ещё гораздо более людном, где с одной стороны соседний с нами дом, 27-й, а с другой стороны - скверик. Но как раз посреди этого дома, именно там, где он на меня наехал, выход из, в общем, очень посещаемой женской консультации. То есть довольно много людей, которые туда приходят, которые оттуда уходят или хотя бы просто стоят на ступеньках, на которых я потом и валялся. То есть, конечно, вероятность могла быть одна и другая, и сознательный наезд, и случайный, но, к сожалению, есть ещё два довольно неприятных соображения, и вот тут вот, как настаивают мои многие знакомые, и я, конечно, это сделаю,- придётся поручить вмешаться в это дело юристу, который, в общем, лучше сможет понять, что же там на самом деле происходило. А соображения, о которых я упомянул, такие. Во-первых, есть одно общее соображение, известное всем, кто читает интернет, что в последнее время разного рода истории с машинами, с запугиванием, наездами в отношении московских и подмосковных активистов стали просто почти правилом. В первую очередь, это относится к людям, которые протестуют против нелегальной застройки, системы переселений…
- Против мусора…
- … против мусора и так далее. Причём это частью просто местные активисты, частью депутаты местных райсоветов, как правило, конечно, неправительственной партии. И то, что это стало такой распространённой системой, конечно, вызывает дополнительные опасения. Но у меня, к сожалению, есть и личные, довольно неприятные соображения, связанные с событиями примерно последних двух лет. Постоянно вокруг меня происходят какие-то истории. Однажды я решил, что есть какой-то капитан КГБ, который выдумывает одну историю за другой для меня - что, конечно, может быть и старыми счётами, и, учитывая злобу и злопамятность российских спецслужб, как с недавно отравленным - казалось бы, обменянным уже в Англии полковником Скрипалём, тем не менее, воспринимаемым, как враг. Я, конечно, ни с какими спецслужбами, ни русскими, ни западными, никогда не сотрудничал. Во-первых, потому, что очень плохо отношусь и к тем, и к другим, во-вторых, потому, что понимаю, какая это была бы удача для КГБ. Но, тем не менее, уже с 1990 года я говорил о том, что КГБ идёт к власти в России, у всех почти это вызывало удивление и даже насмешки - «какое КГБ, где Григорьянц нашёл КГБ?..», но не только говорил об этом, но и пытался помешать реально этому. Проводил конференции «КГБ: вчера, сегодня, завтра», которые, в общем, будучи массовыми, будучи достаточно широко известными, подтверждали общественное мнение о том, что, хотя Нюрнбергский трибунал и не выносил своего решения по поводу КГБ, но организация эта разве что отличается бОльшей жестокостью в сравнении с Гестапо, названной преступной организацией, и, в общем, и является преступной организацией - что хотя бы в какой-то степени, по-видимому, им мешало. То есть с одной стороны, это может быть воспоминание прошлого в наше время, когда они чувствуют, что руки у них совершенно развязаны, и можно делать всё, что угодно, и убивать, и калечить, общество не способно на это адекватно реагировать. Может быть, это связано и с явно неприятным для властей моим сайтом, куда постоянно лезут явно направляемые специально для этого тролли, с книжками, которые я написал за последнее время, кроме того, что они в интернете, первые две готовятся к печати, так что причины могут быть и старые, и новые, они могут совмещаться, но события, которые со мной происходят, довольно странные. Вдруг мне звонит из Ставрополя, откуда-то с Северного Кавказа, человек, который называется моим двоюродным братом, потом возникает двоюродная сестра, даже какие-то фотографии, на которых ничего нельзя понять, присылают, но при этом они знают о моём отце только то, что написано в анкетах, а я, естественно, знаю несколько больше. Они усиленно зовут меня отдохнуть на Северный Кавказ, учитывая положение на Северном Кавказе, у меня нет уверенности, что оттуда можно вернуться живым. Правда, когда я своей жене и дочери по телефону объясняю, какие странные у меня появились родственники и какая своеобразная у них информация о моих родных, эти родственники тут же пропадают, так, как будто они сами слушают международные телефоны. Ещё более неприятные истории происходят с, очевидно, не случайно найденными бывшими сотрудниками журнала «Гласность», один из которых начал меня затягивать в какую-то совсем уже сложную историю, начавшуюся с того, что у него в сарае нашли подобранные им какие-то ржавые гранаты, пустые, которые он давал в школу для какого-то школьного музея, а потом в результате обыска у него в квартире нашли совершенно секретный документ, который он купил где-то на рынке и на котором действительно была надпись «Совершенно секретно», документ этот относился к 1940 году, и это были сведения 1940 года о финских укреплениях. Тем не менее, всем этим очень заинтересовались сотрудники ФСБ, а этот бывший мой сотрудник, плача, начал объяснять, что ему могут помочь только иностранцы, которых я для помощи ему найду. Довольно легко понять, при закрытости российских судов, что соединение пусть даже обломков оружия с секретными документами и иностранцами для меня было бы довольно хлопотным и неизвестно к чему могло бы привести. Ну, бывают какие-то гораздо более благоприятные визиты. Вдруг пришёл какой-то полковник с наследством якобы своего дядюшки с просьбой, конечно, переданной мне через кого-то, и когда я согласился посмотреть на какую-то небольшую, но хорошую икону XVI века, плюс он принёс ещё и написанные явно профессионалами заключения о каких-то старопечатных книгах, а потом вообще ни много ни мало предложил привезти мне домой и оставить у меня ни много ни мало метровую византийскую икону, как бы в подарок.
- Казалось бы, с чего?..
- Да… Ну, при этом он упоминал, что воевал на Украине и в каких хороших отношениях он с Сурковым (смеётся). Ещё один тоже бывший сотрудник журнала «Гласность», но, к несчастью, совершенно спившийся, настолько, что заложил своё единственное имущество - однокомнатную квартирку, с тем, чтобы его кто-то кормил, начал мне объяснять, что он меня может познакомить с настоятелем Сретенского монастыря…
- Шевкуновым…
- Да, Шевкуновым - «Вам, наверное, это интересно». У какого пивного ларька этот человек познакомился с Шевкуновым, мне сказать довольно трудно. Я ему один раз сказал, что мне это неинтересно, он опять звонил, опять предлагал знакомство… В общем, вокруг меня происходят какие-то довольно трудно объяснимые истории, то опасные, то, наоборот, лестные и с какой-то потенциальной возможностью покупки. В общем, у меня ощущение, что кто-то периодически мной занимается. И в этих условиях, когда всех с такой лёгкостью начинают сбивать или запугивать этим, особенно удивляться тому, что это произошло и со мной, в общем, тоже не очень приходится.
- Водитель не скрылся?
- Нет, водитель никуда не скрылся, водитель - молодой армянин, поскольку там было очень много людей, тут же вызвали скорую помощь.
- А полицию?
- Ну, в конце концов, приехала и полиция, точнее, ГАИ, но они мне позвонили только вчера, до этого казалось, что они не обращают на это никакого внимания и это им неинтересно. Естественно, этот молодой человек всячески меня уговаривал, что он сам меня отвезёт в травмпункт, предлагал какие-то деньги, и даже врач скорой помощи спросила меня озабоченно - «Вам деньги предлагали?». Я говорю - «Какие деньги могут быть, если я двигаться не могу». У меня, к тому же, довольно противное ощущение - здесь довольно много живёт армян, но в моей жизни было уже очень много случаев, когда именно армян ко мне подсылали, со всякими предложениями и историями, буквально начиная с первого моего ареста…
- То есть, никакого дела, получается, не завели на наехавшего?
- Нет, этого я просто не знаю, пока они просят меня к ним приехать, вчера вот впервые позвонили, продиктовали координаты и телефон, но пока я на это, в общем, не способен, это всё-таки довольно далеко, где-то в районе метро «Первомайская», и идти туда с костылём или с этой четырёхногой штукой я просто не способен. Когда туда доберусь, возможно, будет яснее.
- Какой вердикт врачей был, когда Вам наложили гипс?
- У меня порваны связки и очень большая гематома, совершенно распухшая, чёрная нога была. Хирург сделал надрез и откачивал кровь, так что сейчас у меня зарастает ещё и эта ранка. Ну, будем надеяться, что пройдёт.
- Но гипс уже сняли?
- Гипс сняли позавчера. Тем не менее, в такой ситуации удобнее лежать, чем ходить или даже сидеть.
- Что говорят врачи, как скоро, по их прогнозам, должна нормализоваться нога?
- Они считают, что это недели две, может быть, три, в общем, по-разному бывает, как зарастёт, как остальная часть крови как-то разойдётся…
- Как Вам виделось, наехавший на Вас человек был в смятении, что он вот такое сделал, или он был спокоен?
- Это трудно определить. По крайней мере, в отчаянии он от этого не был. Потом появился ещё какой-то его родственник, который меня всё убеждал, что я должен написать заявление, что никакого наезда не было. Это при том, что первая приехавшая группа ГАИ меня не опрашивала, а общалась только с ним.
- ГАИ не опрашивала потерпевшего?
- Я уже был в карете скорой помощи, они мне сказали - ну это же было бы неудобно. Ну, теперь, кажется, когда я буду в состоянии, они готовы со мной поговорить.
- На мой взгляд, уровень езды сейчас настолько низкий, что масса людей на дорогах ведёт себя, ездит так, как будто они не знакомы с ПДД вообще.
- Ну, понимаете, это же не улица даже. Это такой проезд вдоль дома.
- В арке?
- Нет, вдоль соседнего дома, идёт такой проезд, в котором и машины ездят, и люди идут, в общем, это такой дворовый проезд. И ехал-то он небыстро, иначе бы он меня просто раздавил, я попал в результате под колёса. Что ему мешало? Он ехал за мной…
- …как будто целенаправленно?
- Кто-то говорил, что подкрался. Так это или не так - я не знаю. Видел меня, конечно, я шёл перед ним, мог остановиться или хотя бы посигналить…
- … чего не сделал…
- … не сделал ни того, ни другого. Он остановился уже тогда, когда наехал.
- Не понять, был он выпивши или нет?
- Нет, он производил впечатление вполне трезвого. Ну вот, кажется, я Вам всё и рассказал.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=1741335242588850&id=100001371745822