О нацизме в Германии. Ликбез.
Оригинал взят у masterdl в О нацизме в Германии. Ликбез.
Во первых крайне важно понять что представляли собой два крыла "СА" и "СС"...
Например, накануне убийства Эрнста Рема был такой расклад:
"Эрнст Рем, глава штаба СА, был не просто человеком из свиты Гитлера, а когда-то в Мюнхене принадлежал к руководству рейхсвера и был одним из влиятельнейших его офицеров. СА в свою очередь не являлось "подразделением" НСНРП, но до 30 января 1933 года в глазах общественности сама представлялась зримой и активистской партией. Коричневые мундиры ее членов создавали тогда доминирующий цветовой тон национального подъема и в особенности национал-социалистской революции. Но это боевое войско правящей партии не заступило место старой армии, как это случилось с Красной Гвардией в Советской России, и Гитлер был далек от того, чтобы по образцу Ленина стремится к уничтожению вооруженных сил государства. Ситуация была ведь совершенно другая, поскольку рейхсвер давно уже преодолел последствия войны и против его воли ни одни политик в Германии не мог прийти к власти. СА, со своей стороны, не была изначально враждебно настроенной против рейхсвера, ибо ее верховные вожди, как и руководство рейхсвера, в основном состояли из офицеров, участвовавших в Первой мировой и членов добровольческого корпуса, хотя и в иной пропорции. Поэтому СА подобно рейхсверу являлась таким же продуктом позитивного опыта войны, чьи русские носители были уничтожены массами, ненавидевшими войну или по крайней мере войну царя и дворянства. И все-таки СА была силой, направленной на завершение национал-социалистской революции 14 июля 1933 года. Поэтому в ее рядах продолжали говорить о второй революции, которая должна была искоренить все еще многочисленных реакционеров в вооруженных силах и экономике и создать народную национал-социалистскую армию, во главе которой должен был стать военный рейхсминистр Эрнст Рем. Тем самым СА одновременно представляла собой новую форму явления левых или социалистических настроений в НСНРП, и не случайно Отто Штрассер сохранял хорошие связи с верховными вождями СА. Все это, правда, не означало никакой враждебности по отношению к Адольфу Гитлеру. Напротив, они полагали, что следует высвободить фюрера из союза с реакцией, к которой он примкнул в интересах захвата власти.
Поэтому было вполне естественно, что почувствовавшие угрозу объединились в неформальный союз: рейхсвер во главе с министром Бломбер- гом и начальником штаба Райхенау, немецкие националисты в кабинете министров с Папеном во главе и промышленники во главе с Круппом и Тиссеном. От национал-социалистских министров враждебную позицию по отношению к СА - скорее по убеждению - заняли Геринг и Фрик. Геббельс, видимо, колебался. Провозгласив "завершение революции" в июле 1933 года, Гитлер, правда, уже занял позицию, однако в дальнейшем он искал для себя роль посредника между обеими группами и пытался выступить в качестве третейского судьи. И все-таки, пока рейхсвер топтался на месте, С А в 1933 завоевала чрезвычайно сильные позиции: она вобрала в себя весь "Стальной шлем", благодаря учреждению постов СА в высших школах подчинила себя также и университеты, создала "полевую полицию СА" и во многих местах выставила вооруженные блок-посты, нередко - опиравшиеся на вспомогательные лагеря СА. В июле была достигнута предварительная договоренность между рейхсвером и СА: обергруппенфюрер Фридрих Вильгельм Крюгер был назначен главой системы образования, и тем самым СА стала организацией, надзирающей за военной подготовкой в этой системе. Подразделениями СА на востоке была реализована давно уже вынашиваемая цель: они получили доступ к складам оружия пограничных войск. Общая численность СА на конец 1933 года составила четыре миллиона человек. Она, следовательно, вышла на исходные позиции, о которых коммунисты в ходе их призывов к гражданской войне даже не могли и мечтать. И все же рейхсвер повсеместно рассматривался как более мощная организация.
Но как долго это могло продолжаться? Не могло ли, в конце концов, самое незначительное событие радикально качнуть весы в какую-то одну сторону? Был ли Гитлер, как тогда утверждали в национал- большевистских кругах, Керенским немецкой революции или важнейшим представителем ее жирондистских вождей? Но все же, принимая во внимание случай с Муссолини, с большим основанием можно было бы утверждать, что все заимствованные из предшествующей революционной истории аналогии были ложными, поскольку речь в данном случае шла о революции другого типа, а именно о фашистской революции.
К началу 1934 года ситуация для Гитлера складывалась непросто. Хи- лиастические надежды на национальное возвышение во многом не оправдывались, безработица сокращалась относительно медленно и в основном за счет государственного дорожного строительства, начало борьбы с цер- ковью, как и препоны на границах с Австрией, вызывали массовые волнения. Реальная заработная плата скорее падала, чем поднималась. Геббельс был вынужден начать пропагандистский поход против "нытиков и паникеров", которые, очевидно, могли весьма свободно будоражить общественность. Если в СА было неспокойно, то консервативные круги были недовольны. То, что Рем вместе с Гессом 1 сентября 1933 года был назначен рейхсминистром без портфеля, можно было рассматривать лишь как утешительный приз. Однако Рем развернул и дипломатическую активность, встречался, кроме прочего, с французским послом Франсуа- Понсе и 18 апреля держал большую речь перед дипломатическим корпусом, в которой заявлял: " <...> В качестве несокрушимого барьера на пути реакции, мещанства и лицемерия стоит СА, - ибо в ней воплощается все то, что составляет понятие революции! <...> Национал-социалистская революция в Германии означает прорыв к новому мировоззрению. Расовая обусловленность ее центральной проблемы, народной общности, доказывает, что новый немецкий идеалистический национализм не имеет никаких влечений к завоеваниям, но обращает свою энергию вовнутрь
Здесь был решающий пункт. Рем давно уже наводил страх не столько на иностранных дипломатов, сколько на немецких консерваторов, поскольку преобразование рейхсвера в милиционные вооруженные силы отсрочивало серьезное военное перевооружение, если вообще не препятствовало таковому. Реакция подверглась нападкам также в песне Хорста Весселя, которая в то время стала частью национального гимна, а миролюбиво-внутриполитическое истолкование расовой теории нередко звучало и из уст самого Гитлера, однако спешное и эффективное перевооружение было в глазах Гитлера важнейшим программным пунктом и отказаться от него он бы никому не позволил. Все-таки, даже не ощущая давление времени, он вряд ли занял бы сторону Рема, поскольку его партия в целом не была революционной в том смысле, как это понимал Рем, и ему самому не было не известным, что многочисленные коммунисты стекались в ряды СА, возможно, надеясь, что смогут во всей полноте продолжить начатую СА революцию. Он мог рассчитывать на поддержку подчиненных Рему Гиммлера и Лютце. Геринг и гестапо и так были на его стороне. Рейхсвер распространял будоражащие сообщения о мнимых приготовлениях к восстанию СА, и в центре паутины находился самый надежный сторонник Гитлера среди высшего офицерства генерал Рейхе- нау. Однако Гитлер медлил с принятием окончательного решения."
Есть и такие попытки пробросить параллели в развитии ситуаиции (СССР):
"И не удивительно, что многочисленные наблюдатели во всем мире полагали, что дело Рема стало тяжелым потрясением для национал- социалистического режима и даже чуть ли не началом его упадка. Сталин, однако, к ним не принадлежал. По сообщению Вальтера Кривицкого, второго руководителя советской военной разведки в Западной Европе, "на Сталина произвел большое впечатление тот способ, каким Гитлер разделался со своей оппозицией. Вплоть до мельчайших деталей он штудировал каждое сообщение наших агентов в Германии, которые касались событий той ночи". ' С заседания Политбюро, которое занималось этими процессами, генерал Берзин, главный руководитель разведывательной службы, вышел с тезисом Сталина, согласно которому процессы в Германии не свидетельствуют о крушении нацистского режима. Наоборот, они ведут к консолидации режима и усилению Гитлера.' И самое позднее - после разоблачений Хрущева на XX съезде едва ли возможны сомнения в том, что убийство Кирова 1 сентября 1934 ведет к самому Сталину.10 Были созданы условия для партийной чистки, которая в самых микроскопических деталях должна была следовать гитлеровскому образцу.
При этом положение вещей в Советском Союзе весьма отличалось от ситуации в Германии. Если здесь триумфальное единство нации и ее возрождение предстало в виде кровавого взрыва - борьбы несовместимых концепций и тенденций, то в 1934 году в Советском Союзе, казалось, после длительных битв возникло нечто вроде примирения между партийным большинством и оппозицией, которые столь долго боролись за правильную установку по отношению к социализму в одной стране, к международной революции, крестьянам и прежде всего к индустриализации страны. Высшем пунктом этой борьбы стала так называемая "платформа Рютина" 1932 года, которая указывала на Сталина как на единственного виновника катастрофического положения страны, на что Сталин, со своей стороны, охотно ответил бы смертными приговорами, если бы был в состоянии их провести. Ведь еще живо было воспоминание о ленинском "Завещании", предостерегавшем большевиков от повторения ошибок якобинцев, от смертельных междоусобиц. Поэтому в ходе разногласий с троцкистами и зиновьевцами дело никогда не доходило до вынесения смертных приговоров, и если какой-то член партии подвергался казни, как это было с Блюмкиным, убийцей графа Мирбаха, то в этом случае должны были наличествовать обстоятельства, которые могли быть истолкованы как государственная измена или сходным образом. Даже Троцкий был просто выслан из страны. ГПУ снова и снова сообщало, что именно в среде молодежи распространялись тенденции, примыкавшие к традициям Народной Воли и других террористических организаций. Иван Солоневич встретил в заполярном исправительном лагере в 1934 году студентов, участвовавших в этих течениях, сыновей высоких партийных функционеров, которые ему чистосердечно рассказывали о попытках застрелить Сталина во время посещения театра.11 Видимо, Киров принадлежал к тем, кто самым решительным образом высказывался против применения смертной казни к интеллектуальным зачинщикам, чего требовал Сталин, хотя он, несомненно, являлся его верным приверженцем и, сменив в Ленинграде Зиновьева, по мнению Генерального секретаря, имел большие заслуги. Однако с лета 1933 ситуация значительно разрядилась, не в последнюю очередь потому, что были собраны хорошие урожаи. Никто не мог больше сомневаться в том, что первый пятилетний план будет фактически успешно завершен в течение четырех лет, и возрастала уверенность, что в будущем миллионы людей более не будут умирать от голода ради достижения великих целей партии и государства. Напротив, теперь становились возможными замедление темпов и ощутимые облегчения для людей. Дело представлялось таким образом, что Сталин сам поддерживал такие настроения, и на XVII съезде некоторые бывшие лидеры оппозиции, в том числе Каменев, получили возможность выступить. В то же время Максим Горький, который тогда оказывал большое влияние на Сталина, предпринял значительные усилия для достижения примирения среди партийной интеллигенции, поддерживая "либерализм" Кирова.
Напротив, непосредственное окружение Сталина во главе с Кагановичем и Ежовым противилось этой тенденции и искало возможность укрепить недоверие, заставляло Сталина повсеместно видеть результаты действий врагов. Вероятно, что это недоверие было вновь подстегнуто тем обстоятельством, что пленум 1934 года вынес постановление ускорить предрешенное уже партийным съездом перемещение Кирова из Ленинграда на работу в Москву секретарем ЦК наряду со Сталиным.
В декабре 1934 года Киров был застрелен в Смольном, где располагался партийный комитет, молодым коммунистом по фамилии Николаев. Сталин тотчас выехал в Ленинград, чтобы лично вести расследование. Быстро выяснилось, что люди из НКВД (так с недавних пор было переименовано ГПУ) в высшей степени странным образом пренебрегали обязанностями по охране Кирова."
Надо заметить, что в Ленинграде была верфь, на которой строилось большинство подводных лодок для Германии в обход Версальских ограничений.
Во первых крайне важно понять что представляли собой два крыла "СА" и "СС"...
Например, накануне убийства Эрнста Рема был такой расклад:
"Эрнст Рем, глава штаба СА, был не просто человеком из свиты Гитлера, а когда-то в Мюнхене принадлежал к руководству рейхсвера и был одним из влиятельнейших его офицеров. СА в свою очередь не являлось "подразделением" НСНРП, но до 30 января 1933 года в глазах общественности сама представлялась зримой и активистской партией. Коричневые мундиры ее членов создавали тогда доминирующий цветовой тон национального подъема и в особенности национал-социалистской революции. Но это боевое войско правящей партии не заступило место старой армии, как это случилось с Красной Гвардией в Советской России, и Гитлер был далек от того, чтобы по образцу Ленина стремится к уничтожению вооруженных сил государства. Ситуация была ведь совершенно другая, поскольку рейхсвер давно уже преодолел последствия войны и против его воли ни одни политик в Германии не мог прийти к власти. СА, со своей стороны, не была изначально враждебно настроенной против рейхсвера, ибо ее верховные вожди, как и руководство рейхсвера, в основном состояли из офицеров, участвовавших в Первой мировой и членов добровольческого корпуса, хотя и в иной пропорции. Поэтому СА подобно рейхсверу являлась таким же продуктом позитивного опыта войны, чьи русские носители были уничтожены массами, ненавидевшими войну или по крайней мере войну царя и дворянства. И все-таки СА была силой, направленной на завершение национал-социалистской революции 14 июля 1933 года. Поэтому в ее рядах продолжали говорить о второй революции, которая должна была искоренить все еще многочисленных реакционеров в вооруженных силах и экономике и создать народную национал-социалистскую армию, во главе которой должен был стать военный рейхсминистр Эрнст Рем. Тем самым СА одновременно представляла собой новую форму явления левых или социалистических настроений в НСНРП, и не случайно Отто Штрассер сохранял хорошие связи с верховными вождями СА. Все это, правда, не означало никакой враждебности по отношению к Адольфу Гитлеру. Напротив, они полагали, что следует высвободить фюрера из союза с реакцией, к которой он примкнул в интересах захвата власти.
Поэтому было вполне естественно, что почувствовавшие угрозу объединились в неформальный союз: рейхсвер во главе с министром Бломбер- гом и начальником штаба Райхенау, немецкие националисты в кабинете министров с Папеном во главе и промышленники во главе с Круппом и Тиссеном. От национал-социалистских министров враждебную позицию по отношению к СА - скорее по убеждению - заняли Геринг и Фрик. Геббельс, видимо, колебался. Провозгласив "завершение революции" в июле 1933 года, Гитлер, правда, уже занял позицию, однако в дальнейшем он искал для себя роль посредника между обеими группами и пытался выступить в качестве третейского судьи. И все-таки, пока рейхсвер топтался на месте, С А в 1933 завоевала чрезвычайно сильные позиции: она вобрала в себя весь "Стальной шлем", благодаря учреждению постов СА в высших школах подчинила себя также и университеты, создала "полевую полицию СА" и во многих местах выставила вооруженные блок-посты, нередко - опиравшиеся на вспомогательные лагеря СА. В июле была достигнута предварительная договоренность между рейхсвером и СА: обергруппенфюрер Фридрих Вильгельм Крюгер был назначен главой системы образования, и тем самым СА стала организацией, надзирающей за военной подготовкой в этой системе. Подразделениями СА на востоке была реализована давно уже вынашиваемая цель: они получили доступ к складам оружия пограничных войск. Общая численность СА на конец 1933 года составила четыре миллиона человек. Она, следовательно, вышла на исходные позиции, о которых коммунисты в ходе их призывов к гражданской войне даже не могли и мечтать. И все же рейхсвер повсеместно рассматривался как более мощная организация.
Но как долго это могло продолжаться? Не могло ли, в конце концов, самое незначительное событие радикально качнуть весы в какую-то одну сторону? Был ли Гитлер, как тогда утверждали в национал- большевистских кругах, Керенским немецкой революции или важнейшим представителем ее жирондистских вождей? Но все же, принимая во внимание случай с Муссолини, с большим основанием можно было бы утверждать, что все заимствованные из предшествующей революционной истории аналогии были ложными, поскольку речь в данном случае шла о революции другого типа, а именно о фашистской революции.
К началу 1934 года ситуация для Гитлера складывалась непросто. Хи- лиастические надежды на национальное возвышение во многом не оправдывались, безработица сокращалась относительно медленно и в основном за счет государственного дорожного строительства, начало борьбы с цер- ковью, как и препоны на границах с Австрией, вызывали массовые волнения. Реальная заработная плата скорее падала, чем поднималась. Геббельс был вынужден начать пропагандистский поход против "нытиков и паникеров", которые, очевидно, могли весьма свободно будоражить общественность. Если в СА было неспокойно, то консервативные круги были недовольны. То, что Рем вместе с Гессом 1 сентября 1933 года был назначен рейхсминистром без портфеля, можно было рассматривать лишь как утешительный приз. Однако Рем развернул и дипломатическую активность, встречался, кроме прочего, с французским послом Франсуа- Понсе и 18 апреля держал большую речь перед дипломатическим корпусом, в которой заявлял: " <...> В качестве несокрушимого барьера на пути реакции, мещанства и лицемерия стоит СА, - ибо в ней воплощается все то, что составляет понятие революции! <...> Национал-социалистская революция в Германии означает прорыв к новому мировоззрению. Расовая обусловленность ее центральной проблемы, народной общности, доказывает, что новый немецкий идеалистический национализм не имеет никаких влечений к завоеваниям, но обращает свою энергию вовнутрь
Здесь был решающий пункт. Рем давно уже наводил страх не столько на иностранных дипломатов, сколько на немецких консерваторов, поскольку преобразование рейхсвера в милиционные вооруженные силы отсрочивало серьезное военное перевооружение, если вообще не препятствовало таковому. Реакция подверглась нападкам также в песне Хорста Весселя, которая в то время стала частью национального гимна, а миролюбиво-внутриполитическое истолкование расовой теории нередко звучало и из уст самого Гитлера, однако спешное и эффективное перевооружение было в глазах Гитлера важнейшим программным пунктом и отказаться от него он бы никому не позволил. Все-таки, даже не ощущая давление времени, он вряд ли занял бы сторону Рема, поскольку его партия в целом не была революционной в том смысле, как это понимал Рем, и ему самому не было не известным, что многочисленные коммунисты стекались в ряды СА, возможно, надеясь, что смогут во всей полноте продолжить начатую СА революцию. Он мог рассчитывать на поддержку подчиненных Рему Гиммлера и Лютце. Геринг и гестапо и так были на его стороне. Рейхсвер распространял будоражащие сообщения о мнимых приготовлениях к восстанию СА, и в центре паутины находился самый надежный сторонник Гитлера среди высшего офицерства генерал Рейхе- нау. Однако Гитлер медлил с принятием окончательного решения."
Есть и такие попытки пробросить параллели в развитии ситуаиции (СССР):
"И не удивительно, что многочисленные наблюдатели во всем мире полагали, что дело Рема стало тяжелым потрясением для национал- социалистического режима и даже чуть ли не началом его упадка. Сталин, однако, к ним не принадлежал. По сообщению Вальтера Кривицкого, второго руководителя советской военной разведки в Западной Европе, "на Сталина произвел большое впечатление тот способ, каким Гитлер разделался со своей оппозицией. Вплоть до мельчайших деталей он штудировал каждое сообщение наших агентов в Германии, которые касались событий той ночи". ' С заседания Политбюро, которое занималось этими процессами, генерал Берзин, главный руководитель разведывательной службы, вышел с тезисом Сталина, согласно которому процессы в Германии не свидетельствуют о крушении нацистского режима. Наоборот, они ведут к консолидации режима и усилению Гитлера.' И самое позднее - после разоблачений Хрущева на XX съезде едва ли возможны сомнения в том, что убийство Кирова 1 сентября 1934 ведет к самому Сталину.10 Были созданы условия для партийной чистки, которая в самых микроскопических деталях должна была следовать гитлеровскому образцу.
При этом положение вещей в Советском Союзе весьма отличалось от ситуации в Германии. Если здесь триумфальное единство нации и ее возрождение предстало в виде кровавого взрыва - борьбы несовместимых концепций и тенденций, то в 1934 году в Советском Союзе, казалось, после длительных битв возникло нечто вроде примирения между партийным большинством и оппозицией, которые столь долго боролись за правильную установку по отношению к социализму в одной стране, к международной революции, крестьянам и прежде всего к индустриализации страны. Высшем пунктом этой борьбы стала так называемая "платформа Рютина" 1932 года, которая указывала на Сталина как на единственного виновника катастрофического положения страны, на что Сталин, со своей стороны, охотно ответил бы смертными приговорами, если бы был в состоянии их провести. Ведь еще живо было воспоминание о ленинском "Завещании", предостерегавшем большевиков от повторения ошибок якобинцев, от смертельных междоусобиц. Поэтому в ходе разногласий с троцкистами и зиновьевцами дело никогда не доходило до вынесения смертных приговоров, и если какой-то член партии подвергался казни, как это было с Блюмкиным, убийцей графа Мирбаха, то в этом случае должны были наличествовать обстоятельства, которые могли быть истолкованы как государственная измена или сходным образом. Даже Троцкий был просто выслан из страны. ГПУ снова и снова сообщало, что именно в среде молодежи распространялись тенденции, примыкавшие к традициям Народной Воли и других террористических организаций. Иван Солоневич встретил в заполярном исправительном лагере в 1934 году студентов, участвовавших в этих течениях, сыновей высоких партийных функционеров, которые ему чистосердечно рассказывали о попытках застрелить Сталина во время посещения театра.11 Видимо, Киров принадлежал к тем, кто самым решительным образом высказывался против применения смертной казни к интеллектуальным зачинщикам, чего требовал Сталин, хотя он, несомненно, являлся его верным приверженцем и, сменив в Ленинграде Зиновьева, по мнению Генерального секретаря, имел большие заслуги. Однако с лета 1933 ситуация значительно разрядилась, не в последнюю очередь потому, что были собраны хорошие урожаи. Никто не мог больше сомневаться в том, что первый пятилетний план будет фактически успешно завершен в течение четырех лет, и возрастала уверенность, что в будущем миллионы людей более не будут умирать от голода ради достижения великих целей партии и государства. Напротив, теперь становились возможными замедление темпов и ощутимые облегчения для людей. Дело представлялось таким образом, что Сталин сам поддерживал такие настроения, и на XVII съезде некоторые бывшие лидеры оппозиции, в том числе Каменев, получили возможность выступить. В то же время Максим Горький, который тогда оказывал большое влияние на Сталина, предпринял значительные усилия для достижения примирения среди партийной интеллигенции, поддерживая "либерализм" Кирова.
Напротив, непосредственное окружение Сталина во главе с Кагановичем и Ежовым противилось этой тенденции и искало возможность укрепить недоверие, заставляло Сталина повсеместно видеть результаты действий врагов. Вероятно, что это недоверие было вновь подстегнуто тем обстоятельством, что пленум 1934 года вынес постановление ускорить предрешенное уже партийным съездом перемещение Кирова из Ленинграда на работу в Москву секретарем ЦК наряду со Сталиным.
В декабре 1934 года Киров был застрелен в Смольном, где располагался партийный комитет, молодым коммунистом по фамилии Николаев. Сталин тотчас выехал в Ленинград, чтобы лично вести расследование. Быстро выяснилось, что люди из НКВД (так с недавних пор было переименовано ГПУ) в высшей степени странным образом пренебрегали обязанностями по охране Кирова."
Надо заметить, что в Ленинграде была верфь, на которой строилось большинство подводных лодок для Германии в обход Версальских ограничений.