Путь в Россию и из 2.
1.
Готовилось выселение куда подальше всех приехавших когда-то немцев, включая потомков. Начало операции - апрель 1917 года. Но грянул февраль.
Немцы воспрянули духом. Потребовали у Временного правительства отменить „ликвидационные законы“, возвратить отнятые земли и имущество, возместить убытки.
Законы были остановлены, но временно: мол, окончательно решит Учредительное собрание. Ну а министр иностранных дел Милюков относительно будущего не сомневался: „Мы должны разделаться с немцем внешним и покончить с немцем внутренним“.
Не обращая внимания на эти слова (а возможно, именно обратив), в мае 1917 г. Общероссийский съезд немецких колонистов решил объединить всех во Всероссийский союз немцев и меннонитов.
В том же мае в Славгороде Барнаульского уезда Томской губернии на многолюдном митинге организовался Комитет российских граждан немецкой национальности Западной Сибири. Нет, не правительство, но все же надеялись: хоть как-то удастся себя защитить. Меньшинство ведь…
Но после Октябрьского переворота появился большевистский Омский совет. Он 31 декабря порадовал немцев: закрыл их газету „Сибирский вестник“. За „шпионаж“. А четыре месяца спустя арестовал весь состав немецкого районного комитета в Змеиногорске: „по подозрению в контрреволюционной деятельности“.
Но в июне адмирал А. В. Колчак ликвидировал власть большевиков в Сибири, что, естественно, немцы восприняли как „избавление от власти насильников, всюду насаждавших бесправие и ненавистный немцу беспорядок“, и „водворение свободного, демократическо-правового строя в автономной Сибири“. Вроде бы все успокоилось. Но, как известно, история пошла иначе: по всей Сибири, в конце концов, установилась советская власть…
Очень нелюбимая немцами, как ни старались большевики привлечь их на свою сторону. По данным В. Н. Шайдурова, в Западносибирском крае в первой половине 20-х годов на 86.759 немцев приходилось только 214 партийцев, 215 комсомольцев и 182 пионера - в сумме чуть больше полпроцента.
Причина понятна. Сибирские крестьяне-немцы были зажиточны. Имели много немецких и американских сельхозмашин. Использовали их на кооперативных началах, хорошо умея считать прибыль или убыток. Идеи большевистской кооперации „по Ленину“ не воспринимали, полагая вполне справедливо, что могут поучить кое-чему приезжих агитаторов.
Им в пику власти создали в Славгородском округе Немецкий район с центром в селе Гальбштадт. Дата памятная: 4 июля 1927 года. Надеялись советизировать „сплошь кулацкие“ немецкие деревни. А простодушные немцы восприняли организацию района иначе: как намерение помочь им сохранить традиции, культуру, язык, религию.
Бедные они, бедные… Пришел тридцать седьмой год, и следователи НКВД состряпали дела об антисоветизме в Гальбштадтской МТС, о контрреволюционной фашистской организации в Сибири.
И тут Чапаев!
В Екатериненштадте же после Февральской революции все было иначе: управлял всеми делами Комитет общественной безопасности. Председателем его был один из братьев Шефферов, человек известный: на их заводе изготовляли для всего Поволжья просорушки, плуги, бороны, веялки и другие орудия… Милицией командовал студент Фишер. Существовал Комитет до марта восемнадцатого года.
А в марте В. И. Чапаев (тот самый!) послал для „свержения буржуазии“ роту. Сопротивления она не встретила, и в городе появилась советская власть. Пришлым помогали люди из местных: уж очень привлекательны казались лозунги. Для дальнейшей борьбы сформировали 1-й Екатеринштадтский немецкий коммунистический полк (воевал с германскими немцами на Украине), против Врангеля и Деникина отправили 2-й Бальцеровский немецкий полк. А в 1-ю Конную армию Буденного - 1-й немецкий кавалерийский полк. Воевали за „светлое будущее“ от души.
Из Москвы прибыл большевик Болдовкин (почему-то под псевдонимом Чагин) - руководить парторганизацией, и 9 октября 1918 года, как написано в энциклопедии, „родилась областная рабочая коммуна“.
Немцы-большевики принялись вывозить хлеб в Москву и Петроград. Об этом в той же энциклопедии: „пришлось реквизировать у местной буржуазии и кулаков все излишки зерна“. Что такое в лексиконе коммунистов „излишки“, всем известно - вплоть до посевного запаса, о резервном (в Поволжье, как известно, раз в три-четыре года дует суховей) и говорить нечего. Набрали той осенью восемнадцать миллионов пудов.
Реквизировали, впрочем, не так чтобы успешно: весной девятнадцатого года „кулакам“ удалось-таки засеять поля. И урожай собрать. Но из Москвы грянула телеграмма с категорическим: „В три дня прислать три эшелона зерна!“.
Что ж, ровно через три дня местные коммунисты отрапортовали, да с повышенным обязательством: „Мы приложим все силы, чтобы в ближайшие дни послать рабочим Москвы и Петрограда 50 миллионов пудов хлеба, о чем сейчас же сообщаем Ленину“.
Насчет 50 миллионов, конечно, фантазия, однако двенадцать нашли. Тут бы и насторожиться: почему меньше, чем в прошлом году? Какое там!..
Не пробил большевикам колокол и в 1920-м, когда при всей натуге смогли отправить только шесть миллионов пудов, хоть брали по-прежнему начисто.
Весной следующего, двадцать первого года посевная площадь уменьшилась на 64% по сравнению с 1917 годом. На 75% сократилось поголовье скота и лошадей: чем кормить-то? И ударил голод. Всю живность, включая сусликов, съели. Варили сапожные голенища.
В царское время область поражала благосостоянием - при „народной власти“ от голода умерли 46.000 человек. Волоча ноги, брели спасаться в Сибирь. на Украину… А свыше ста тысяч вспомнивших, что не имеют российского подданства, что остались иностранцами,- бросились в эмиграцию.
Тысяча девятьсот двадцать первый
Был таким тяжелым!
Люди умирали от голода
И от мороза - вот правда…
Зерно на полях сгорело,
Остались без надежды
Все крестьяне вокруг…
Не на что было надеяться. Зерновой запас (поволжские крестьяне, повторим, знали, что каждые три-четыре года налетает суховей, - потому и держали „припрятанные излишки“) был давно уже до зернышка отобран.
Хлеб для спасения еще не умерших прислал Фритьоф Нансен, знаменитый норвежский полярник, председатель Международного комитета помощи.
трудовая коммуна кончилась
А в Поволжье весь восемнадцатый год прошел в лихорадочном властестроительстве.
Весной „в интересах утверждения Советской власти на территории немецких колоний Саратовской и Самарской губерний“ создается „Поволжский Комиссариат по немецким делам“ - маленькое министерство.
В июне проводят 1-й съезд Советов Немцев Поволжья.
В октябре „в целях укрепления борьбы за социальное освобождение немецких рабочих и немецкой бедноты Поволжья“ Ленин издает декрет „О немецких колониях Поволжья“: предписывалось немцам-колонистам устроить „областное объединение с характером трудовой коммуны“.
В двадцать втором он же (или, скорее, Сталин) отрезает у Саратовской области изрядный кусок и дарит немцам: территория коммуны увеличивается на 39 %, население на 64 %. А два года спустя Трудовая Коммуна немцев Поволжья по команде из Москвы кончает существование и становится Автономной республикой (АССР НП): 366 тысяч (66%) немцев, 156 тысяч русских, 58 тысяч украинцев (в 1939 г.). Официальные языки - немецкий, русский, украинский.
Столицей Москва назначила, однако, не немецкий (наверное, потому, что „кулацкий“) Марксштадт-Екатерининштадт, а „пролетарскую“ Покровскую слободу, что напротив Саратова. Решением этим немцев сильно обидели. Потому что в слободе, именовавшейся когда-то „Саратовским земляным городком“, немцев было мало, а жили (судя по названию, в землянках) в основном чумаки - украинские возчики соли, уроженцы Киевской, Полтавской да Харьковской губерний.
Истинные, потомственные поволжские немцы, как большевики ни старались, называли Марксштадт Екатерининштадтом и считали своей настоящей столицей.
снова голод
В 1933 году в Марксштадте голодная смерть настигла 740 человек. В какой еще стране, кроме Советского Союза, в мирное время люди умирали от голода? Кто были по „классовому составу“ эти 740 скончавшихся, можно догадываться: хлеб по карточкам все же выдавали рабочим и служащим - 600 граммов в день, членам их семей - 400, прочим - 300 граммов. Малорослы и худощавы представали перед врачами военкоматов немецкие призывники 1935 года: в среднем 168 сантиметров и 64 килограмма.
Зато вовсю гремели победные барабаны. Республику немцев Поволжья наградили орденом Ленина „За выдающиеся достижения в строительстве социализма“. В ссылку отправили 4288 семей колонистов только в 1930-31 годах. А в Большой советской энциклопедии (I-е издание, 1939 год) написали: „Исключительные успехи сельского хозяйства Н. П. АССР, как и всего народного хозяйства, являются блестящим опровержением гнусной клеветы фашистов о, якобы, царящем в республике „голоде“ и о „притеснении немцев““.
О „притеснениях“ что говорить? Все автономии немцев в СССР уже были ликвидированы. Кроме Республики, этой парадной витрины „сталинской национальной политики“, да и ей осталось недолго жить. Закрыли центральную немецкую „Дойче централь-цайтунг“, с двадцать шестого года выходившую в Москве. Запретили повсюду, кроме той же Н. П. АССР, преподавать на немецком языке - что в школах, что в вузах.
сегодня одно, завтра другое
Национальная политика большевиков была служанкой „текущего момента“.
Было выгодно - клеймили царский режим за „руссификацию“: в земских (гражданских) школах, мол, обучение велось только по-русски, „более 50% учителей были русские, совершенно не владевшие немецким языком“. Да и в библиотеках, смотрите: „литература была почти исключительно русская, на немецком языке книги были главным образом религиозного и патриотического характера“ (слово патриотизм до 1941 года было ругательным).
Как положительный контраст, сообщалось (БСЭ, 1939 г.): „В Н. П. АССР полностью введено всеобщее обязательное обучение на родном языке“.
Это было до поры правдой: на территории АССР Немцев Поволжья немецкий язык господствовал не только в школах, но и во всех высших учебных заведениях - педагогическом институте и четырех педагогических техникумах, сельскохозяйственном институте и индустриальном техникуме, на педагогическом, сельскохозяйственном и медицинском факультетах ускоренной подготовки (рабфаках). И в музыкальном техникуме.
Работали Немецкий Государственный академический театр, детский театр, а еще 93 библиотеки, 172 деревенских клуба и 20 домов культуры. На немецком языке издавалась 21 газета. Местное издательство печатало на немецком, разумеется, языке книги: за три предвоенных года 379 названий средним тиражом 3.700 экземпляров. И учебники 176 названий средним тиражом 8.400 экземпляров.
Да и на Украине, в Сибири и других местах, где проживало примерно две трети советских немцев, до поры учили на немецком языке детей, выпускали газеты, журналы и книги.
А когда стало невыгодно, единым махом прекратилось всё.
АССР НП в том числе.
От пистолетов до отравляющих газов
После секретных переговоров в начале 20-х годов Москва и Берлин, отнюдь тогда еще не гитлеровский, заключили соглашение о дружбе и любви.
Веймарская республика, как презрительно именовали в московских газетах послевоенную Германию, заказывала у большевиков самолеты, тяжелую артиллерию, военное снаряжение, кредитовала работу на советской территории совместных военных заводов, конструкторских бюро и полигонов, бесплатно открывала лицензии на новейшие (секретные!) германские патенты, технологии и конструкции вооружений, в том числе для химической войны.
Потом к власти пришел Гитлер, но это ничего не изменило. Фирма „БМВ“ изготовляла в СССР танковые и авиационные моторы, „Рейнметалл“ и „Карл Вальтер“ (помните его знаменитый пистолет?) - пехотное стрелковое оружие, „Блюм унд Фосс“ помогала строить подводные лодки, а „Юнкерс“ в Харькове и на заводе под Москвой (в Филях - это сейчас чуть ли не в центре города) научил советских рабочих и инженеров выпускать самолеты. Передали немцы для советских танков Т-24, Т-26, Т-28, Т-35 и БТ технологию сварки корпуса, а также конструкции подвески, стробоскопов с наблюдательными куполами, перископических прицелов, пулеметов, радио- и электрооборудования. Командиры и технические специалисты Красной Армии ехали учиться в академиях германского, подпольно возрожденного Генштаба.
В ответ с востока шли - покамест в стратегический запас - важнейшие материалы войны: молибден, хром, никель, вольфрам и марганец (очень всем этим попользовались гитлеровцы).
Немецкие офицеры-летчики учились в авиашколе Липецка - Четвертой эскадрилье Красного Воздушного флота, или Четвертом авиаотряде товарища Томсона. На аэродроме стояло 80 самолетов разных типов, ежегодно выпускалось 50 летчиков и до ста авиатехников. Липецкую школу окончил генерал-полковник авиации Ганс Ешонек - начальник штаба Геринга. Ее стены помнили и генерала Курта Штудента - будущего командира авиакорпуса на германо-советском фронте.
В Каргопольских казармах в Казани из школы бронетехники выпустили знаменитого теоретика и практика танковых сражений Гейнца Гудериана, через несколько лет едва-едва не добравшегося на своих Т-III и Т-IV до Москвы, и еще человек сто его товарищей-офицеров.
Дружно разрабатывались запрещенные химические вооружения на объекте „Томка“ в Саратовской области, близ города Вольска, рядом с АССР Немцев Поволжья. Не в Республике ли вербовался персонал для „Томки“, тем боле, что с языком никаких проблем не наблюдалось? Во всяком случае, процветание немецких автономий в СССР приходится как раз на период дружбы большевиков с фашистами.
Но, как известно, вспыхнувшая с первого взгляда любовь имеет свойство столь же стремительно исчезать. Именно это случилось 22 июня 1941 года.
очистить немедленно территорию!
Когда началась вторая русско-германская война (Великая Отечественная), почти в точности повторились с российскими немцами совсем забытые события августа четырнадцатого.
Советские власти сгоряча взяли в армию 2.500 приволжских немцев-добровольцев и в народное ополчение - 8.000 человек. Но быстро одумались: с чего это мы врагов берем? И уже 4 июля 1941 года появилась штабная директива „О мероприятиях по выселению социально опасных элементов с территорий, объявленных на военном положении“. Касалось это немцев Причерноморья и Крыма. В другой военной директиве уточнялось: „Очистить немедленно территорию полуострова от местных жителей немцев и других антисоветских элементов“.
Немцев-колонистов в Крыму было несколько десятков тысяч. Жили они в деревнях Цюрихталь (после войны переименовано в Золотое Поле), Гейльбрун (Приветное), Фриденталь (Курортное), Нейзац (Красногорское), Розенталь (Ароматное); Кроненталь (Кольчугино), Герценберг (Пионерское) и многих других, так что „органы“ не испытывали затруднений в определении этнической принадлежности… Посадка в эшелоны началась 18 августа.
Репрессии шли с запада на восток. Десять дней спустя, 28 августа 1941 г., вышел еще один документ, в нем утверждалось: „По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу из Германии должны произвести взрывы в районах, заселенных немцами Поволжья“.
Наглая лживость этой бумаги потрясает. У советской власти не было ни единого примера (иначе привела бы, будьте покойны!) антисоветской агитации в Поволжье или в других местах, ни единого случая шпионажа, вредительства, диверсионной деятельности, дезертирства советского немца на фронте, уклонения от призыва в Красную Армию в тылу.
Наоборот! Против фашистов в Красной Армии уже сражалось 64.600 советских немцев. По словам Тамары Васильевны Плетнёвой, депутата нынешней Госдумы России, среди воевавших всего два месяца российских немцев 11 человек получили звание Героев Советского Союза!
Да и местные немецкие власти себя показали, как следует. Еще 26 июня бюро обкома ВКП(б) АССР НП приняло постановление „Об организации мероприятий по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника“. Во всех городах и кантонах, как назывались районы, организовали истребительные отряды против диверсантов. И когда 15-16 июля ради проверки (или провокации?) были сброшены в Поволжье на парашютах переодетые в фашистскую форму энкавэдисты, население их мгновенно выловило!
Но логика коммунистов удивительна. Мало ли что выловили! А вот не сообщают властям о диверсантах и шпионах, - значит, их укрывают. По этой своей логике Президиум Верховного Совета СССР „признал необходимым“ выгнать немцев из Поволжья в другие места - Новосибирскую и Омскую (опять!) области, Казахстан, Алтайский и Красноярский края: отправку эшелонов начать 3 сентября и закончить через две с половиной недели.
Операцию „Переселение“ обеспечивали 1.200 сотрудников НКВД, 2.000 работников милиции, 7.350 красноармейцев (по другому источнику - 1.450, 3.000 и 9.650 соответственно), 158 эшелонов. И это в то время, когда советские войска отступали, когда не хватало ни людей, ни техники, ни транспорта.
По всей стране депортации подверглись 600.000 немцев, в том числе поволжских - 438.280 человек (не зря о них больше всего пишут). На сборы - сутки. Это милость. Когда за неделю до войны выселяли евреев из Бессарабии, два часа только давали, два часа…
Эмме Иосифовне Барбье было тогда 10 лет, она как сейчас видит: „Вышли из дома. Мама плакала. Они сказали: не плачьте, закроем на замок, вы вернетесь, и все это ваше будет по-прежнему. Затолкали в телячий вагон, там даже скамеек не было. Закрыли засовами. У каждого вагона часовой с автоматом. Там были старики и дети, и молодые. Сидели на полу, там и кушали, не выпускали. Только если поезд остановится в тупике, выбегут скорее, кто под поезд, кто куда, сходят по своему делу и снова загружают“.
Выселенных власть называла спецпереселенцами. На недоуменные вопросы отвечала: вы пользуетесь всеми правами граждан СССР, кроме небольших ограничений. Каких? Да вот: не имеете права без разрешения спецкомендатуры выезжать за пределы поселка. Или вот: должны в 3-дневный срок сообщить об изменениях в семье - родился кто, умер, или вдруг жениться задумал. Не будете соблюдать порядок - накажем. А так всё по-прежнему, словно вы в Поволжье.
„Спецорганы“ вербовали из спецпереселенцев агентуру, та вынюхивала антисоветские настроения: „Немец-переселенец Вахтель Семен Андреевич, прож. в г. Минусинске, говорит, что правами граждан пользуются одинаково все, независимо от национальности, а на деле получается не так. Вот нас переселяют потому, что мы немцы, а указ правительства - это маневр. Этот немец-переселенец Минусинским оперсектором НКВД арестован“.
с новым годом, дорогие товарищи!
Не давало покоя храбрым чекистам вот что: привезли сосланных, расселили кое-как, - и гуляют они по улицам да дома сидят, бездельники. А страна напрягает силы.
И десятого января нового, 1942 года спустили на места совершенно секретный приказ Государственного комитета обороны СССР (председатель - Сталин) „О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет“: всех сосланных мобилизовать в рабочие колонны, то есть в трудармию. Срок - 20 дней. Для начала 120 тысяч, дальше посмотрим, а уклоняющихся, как положено, расстреливать.
Цифры насчет возраста - это было для дурачков. Если начальник забирал всех подряд от 15 до 55 лет, это было в порядке вещей, а тех энкавэдистов, кто особо старался и хватал от 14 до 65, в пример ставили. И не было разницы, ссыльный или местный, мужчина или женщина, - всех. С фронта везли немцев, не пленных, своих: 1609 командиров, 4.292 сержанта, 27.724 рядовых шли прямо из вагонов в трудармейские лагеря. Режим по стандарту НКВД: колючка в четыре ряда, вышки с часовыми, охранники с собаками. Выводили на работу и возвращали, как зэков, строем. Да они и были зэки, только бессудные и бессрочные.
На берегах Енисея и Абакана гнали на самые тяжелые работы в шахты, на лесоповал, в рудники, на прокладку железных дорог от Сталинска до Абакана и Барнаула. Четыреста тысяч скончались от непосильного труда, болезней, увечий, рабского питания. Каждый второй мобилизованный.
Отправляли работать на северные рыбозаводы. Считалось, не трудармия, а разницы никакой. Возле своей мамы - знакомая нам Э. И. Барбье, повзрослевшая на год: „Уже осень была. Погрузили нас на баржи в трюмы. С одной стороны соль была, с другой - железные стеллажи. Распределили место на них для каждой семьи. Там и стол был, и койка. Тоже охраняли. Младший брат заболел коклюшем и умер. Похоронили в Туруханске. Привезли нас на рыболовную точку. В одном бараке 200 семей жило. С одной стороны барака стояла бочка и с другой стороны - бочка. Ими и отапливался он. Пурга, снег - задует, заметет, что не можем даже выйти воды себе набрать. Снег почерпнешь и все. А утром придут, раскопают“.
за самовольство - двадцать лет
3.
Путь в Россию и из - Журнальный зал
magazines.gorky.media
Готовилось выселение куда подальше всех приехавших когда-то немцев, включая потомков. Начало операции - апрель 1917 года. Но грянул февраль.
Немцы воспрянули духом. Потребовали у Временного правительства отменить „ликвидационные законы“, возвратить отнятые земли и имущество, возместить убытки.
Законы были остановлены, но временно: мол, окончательно решит Учредительное собрание. Ну а министр иностранных дел Милюков относительно будущего не сомневался: „Мы должны разделаться с немцем внешним и покончить с немцем внутренним“.
Не обращая внимания на эти слова (а возможно, именно обратив), в мае 1917 г. Общероссийский съезд немецких колонистов решил объединить всех во Всероссийский союз немцев и меннонитов.
В том же мае в Славгороде Барнаульского уезда Томской губернии на многолюдном митинге организовался Комитет российских граждан немецкой национальности Западной Сибири. Нет, не правительство, но все же надеялись: хоть как-то удастся себя защитить. Меньшинство ведь…
Но после Октябрьского переворота появился большевистский Омский совет. Он 31 декабря порадовал немцев: закрыл их газету „Сибирский вестник“. За „шпионаж“. А четыре месяца спустя арестовал весь состав немецкого районного комитета в Змеиногорске: „по подозрению в контрреволюционной деятельности“.
Но в июне адмирал А. В. Колчак ликвидировал власть большевиков в Сибири, что, естественно, немцы восприняли как „избавление от власти насильников, всюду насаждавших бесправие и ненавистный немцу беспорядок“, и „водворение свободного, демократическо-правового строя в автономной Сибири“. Вроде бы все успокоилось. Но, как известно, история пошла иначе: по всей Сибири, в конце концов, установилась советская власть…
Очень нелюбимая немцами, как ни старались большевики привлечь их на свою сторону. По данным В. Н. Шайдурова, в Западносибирском крае в первой половине 20-х годов на 86.759 немцев приходилось только 214 партийцев, 215 комсомольцев и 182 пионера - в сумме чуть больше полпроцента.
Причина понятна. Сибирские крестьяне-немцы были зажиточны. Имели много немецких и американских сельхозмашин. Использовали их на кооперативных началах, хорошо умея считать прибыль или убыток. Идеи большевистской кооперации „по Ленину“ не воспринимали, полагая вполне справедливо, что могут поучить кое-чему приезжих агитаторов.
Им в пику власти создали в Славгородском округе Немецкий район с центром в селе Гальбштадт. Дата памятная: 4 июля 1927 года. Надеялись советизировать „сплошь кулацкие“ немецкие деревни. А простодушные немцы восприняли организацию района иначе: как намерение помочь им сохранить традиции, культуру, язык, религию.
Бедные они, бедные… Пришел тридцать седьмой год, и следователи НКВД состряпали дела об антисоветизме в Гальбштадтской МТС, о контрреволюционной фашистской организации в Сибири.
И тут Чапаев!
В Екатериненштадте же после Февральской революции все было иначе: управлял всеми делами Комитет общественной безопасности. Председателем его был один из братьев Шефферов, человек известный: на их заводе изготовляли для всего Поволжья просорушки, плуги, бороны, веялки и другие орудия… Милицией командовал студент Фишер. Существовал Комитет до марта восемнадцатого года.
А в марте В. И. Чапаев (тот самый!) послал для „свержения буржуазии“ роту. Сопротивления она не встретила, и в городе появилась советская власть. Пришлым помогали люди из местных: уж очень привлекательны казались лозунги. Для дальнейшей борьбы сформировали 1-й Екатеринштадтский немецкий коммунистический полк (воевал с германскими немцами на Украине), против Врангеля и Деникина отправили 2-й Бальцеровский немецкий полк. А в 1-ю Конную армию Буденного - 1-й немецкий кавалерийский полк. Воевали за „светлое будущее“ от души.
Из Москвы прибыл большевик Болдовкин (почему-то под псевдонимом Чагин) - руководить парторганизацией, и 9 октября 1918 года, как написано в энциклопедии, „родилась областная рабочая коммуна“.
Немцы-большевики принялись вывозить хлеб в Москву и Петроград. Об этом в той же энциклопедии: „пришлось реквизировать у местной буржуазии и кулаков все излишки зерна“. Что такое в лексиконе коммунистов „излишки“, всем известно - вплоть до посевного запаса, о резервном (в Поволжье, как известно, раз в три-четыре года дует суховей) и говорить нечего. Набрали той осенью восемнадцать миллионов пудов.
Реквизировали, впрочем, не так чтобы успешно: весной девятнадцатого года „кулакам“ удалось-таки засеять поля. И урожай собрать. Но из Москвы грянула телеграмма с категорическим: „В три дня прислать три эшелона зерна!“.
Что ж, ровно через три дня местные коммунисты отрапортовали, да с повышенным обязательством: „Мы приложим все силы, чтобы в ближайшие дни послать рабочим Москвы и Петрограда 50 миллионов пудов хлеба, о чем сейчас же сообщаем Ленину“.
Насчет 50 миллионов, конечно, фантазия, однако двенадцать нашли. Тут бы и насторожиться: почему меньше, чем в прошлом году? Какое там!..
Не пробил большевикам колокол и в 1920-м, когда при всей натуге смогли отправить только шесть миллионов пудов, хоть брали по-прежнему начисто.
Весной следующего, двадцать первого года посевная площадь уменьшилась на 64% по сравнению с 1917 годом. На 75% сократилось поголовье скота и лошадей: чем кормить-то? И ударил голод. Всю живность, включая сусликов, съели. Варили сапожные голенища.
В царское время область поражала благосостоянием - при „народной власти“ от голода умерли 46.000 человек. Волоча ноги, брели спасаться в Сибирь. на Украину… А свыше ста тысяч вспомнивших, что не имеют российского подданства, что остались иностранцами,- бросились в эмиграцию.
Тысяча девятьсот двадцать первый
Был таким тяжелым!
Люди умирали от голода
И от мороза - вот правда…
Зерно на полях сгорело,
Остались без надежды
Все крестьяне вокруг…
Не на что было надеяться. Зерновой запас (поволжские крестьяне, повторим, знали, что каждые три-четыре года налетает суховей, - потому и держали „припрятанные излишки“) был давно уже до зернышка отобран.
Хлеб для спасения еще не умерших прислал Фритьоф Нансен, знаменитый норвежский полярник, председатель Международного комитета помощи.
трудовая коммуна кончилась
А в Поволжье весь восемнадцатый год прошел в лихорадочном властестроительстве.
Весной „в интересах утверждения Советской власти на территории немецких колоний Саратовской и Самарской губерний“ создается „Поволжский Комиссариат по немецким делам“ - маленькое министерство.
В июне проводят 1-й съезд Советов Немцев Поволжья.
В октябре „в целях укрепления борьбы за социальное освобождение немецких рабочих и немецкой бедноты Поволжья“ Ленин издает декрет „О немецких колониях Поволжья“: предписывалось немцам-колонистам устроить „областное объединение с характером трудовой коммуны“.
В двадцать втором он же (или, скорее, Сталин) отрезает у Саратовской области изрядный кусок и дарит немцам: территория коммуны увеличивается на 39 %, население на 64 %. А два года спустя Трудовая Коммуна немцев Поволжья по команде из Москвы кончает существование и становится Автономной республикой (АССР НП): 366 тысяч (66%) немцев, 156 тысяч русских, 58 тысяч украинцев (в 1939 г.). Официальные языки - немецкий, русский, украинский.
Столицей Москва назначила, однако, не немецкий (наверное, потому, что „кулацкий“) Марксштадт-Екатерининштадт, а „пролетарскую“ Покровскую слободу, что напротив Саратова. Решением этим немцев сильно обидели. Потому что в слободе, именовавшейся когда-то „Саратовским земляным городком“, немцев было мало, а жили (судя по названию, в землянках) в основном чумаки - украинские возчики соли, уроженцы Киевской, Полтавской да Харьковской губерний.
Истинные, потомственные поволжские немцы, как большевики ни старались, называли Марксштадт Екатерининштадтом и считали своей настоящей столицей.
снова голод
В 1933 году в Марксштадте голодная смерть настигла 740 человек. В какой еще стране, кроме Советского Союза, в мирное время люди умирали от голода? Кто были по „классовому составу“ эти 740 скончавшихся, можно догадываться: хлеб по карточкам все же выдавали рабочим и служащим - 600 граммов в день, членам их семей - 400, прочим - 300 граммов. Малорослы и худощавы представали перед врачами военкоматов немецкие призывники 1935 года: в среднем 168 сантиметров и 64 килограмма.
Зато вовсю гремели победные барабаны. Республику немцев Поволжья наградили орденом Ленина „За выдающиеся достижения в строительстве социализма“. В ссылку отправили 4288 семей колонистов только в 1930-31 годах. А в Большой советской энциклопедии (I-е издание, 1939 год) написали: „Исключительные успехи сельского хозяйства Н. П. АССР, как и всего народного хозяйства, являются блестящим опровержением гнусной клеветы фашистов о, якобы, царящем в республике „голоде“ и о „притеснении немцев““.
О „притеснениях“ что говорить? Все автономии немцев в СССР уже были ликвидированы. Кроме Республики, этой парадной витрины „сталинской национальной политики“, да и ей осталось недолго жить. Закрыли центральную немецкую „Дойче централь-цайтунг“, с двадцать шестого года выходившую в Москве. Запретили повсюду, кроме той же Н. П. АССР, преподавать на немецком языке - что в школах, что в вузах.
сегодня одно, завтра другое
Национальная политика большевиков была служанкой „текущего момента“.
Было выгодно - клеймили царский режим за „руссификацию“: в земских (гражданских) школах, мол, обучение велось только по-русски, „более 50% учителей были русские, совершенно не владевшие немецким языком“. Да и в библиотеках, смотрите: „литература была почти исключительно русская, на немецком языке книги были главным образом религиозного и патриотического характера“ (слово патриотизм до 1941 года было ругательным).
Как положительный контраст, сообщалось (БСЭ, 1939 г.): „В Н. П. АССР полностью введено всеобщее обязательное обучение на родном языке“.
Это было до поры правдой: на территории АССР Немцев Поволжья немецкий язык господствовал не только в школах, но и во всех высших учебных заведениях - педагогическом институте и четырех педагогических техникумах, сельскохозяйственном институте и индустриальном техникуме, на педагогическом, сельскохозяйственном и медицинском факультетах ускоренной подготовки (рабфаках). И в музыкальном техникуме.
Работали Немецкий Государственный академический театр, детский театр, а еще 93 библиотеки, 172 деревенских клуба и 20 домов культуры. На немецком языке издавалась 21 газета. Местное издательство печатало на немецком, разумеется, языке книги: за три предвоенных года 379 названий средним тиражом 3.700 экземпляров. И учебники 176 названий средним тиражом 8.400 экземпляров.
Да и на Украине, в Сибири и других местах, где проживало примерно две трети советских немцев, до поры учили на немецком языке детей, выпускали газеты, журналы и книги.
А когда стало невыгодно, единым махом прекратилось всё.
АССР НП в том числе.
От пистолетов до отравляющих газов
После секретных переговоров в начале 20-х годов Москва и Берлин, отнюдь тогда еще не гитлеровский, заключили соглашение о дружбе и любви.
Веймарская республика, как презрительно именовали в московских газетах послевоенную Германию, заказывала у большевиков самолеты, тяжелую артиллерию, военное снаряжение, кредитовала работу на советской территории совместных военных заводов, конструкторских бюро и полигонов, бесплатно открывала лицензии на новейшие (секретные!) германские патенты, технологии и конструкции вооружений, в том числе для химической войны.
Потом к власти пришел Гитлер, но это ничего не изменило. Фирма „БМВ“ изготовляла в СССР танковые и авиационные моторы, „Рейнметалл“ и „Карл Вальтер“ (помните его знаменитый пистолет?) - пехотное стрелковое оружие, „Блюм унд Фосс“ помогала строить подводные лодки, а „Юнкерс“ в Харькове и на заводе под Москвой (в Филях - это сейчас чуть ли не в центре города) научил советских рабочих и инженеров выпускать самолеты. Передали немцы для советских танков Т-24, Т-26, Т-28, Т-35 и БТ технологию сварки корпуса, а также конструкции подвески, стробоскопов с наблюдательными куполами, перископических прицелов, пулеметов, радио- и электрооборудования. Командиры и технические специалисты Красной Армии ехали учиться в академиях германского, подпольно возрожденного Генштаба.
В ответ с востока шли - покамест в стратегический запас - важнейшие материалы войны: молибден, хром, никель, вольфрам и марганец (очень всем этим попользовались гитлеровцы).
Немецкие офицеры-летчики учились в авиашколе Липецка - Четвертой эскадрилье Красного Воздушного флота, или Четвертом авиаотряде товарища Томсона. На аэродроме стояло 80 самолетов разных типов, ежегодно выпускалось 50 летчиков и до ста авиатехников. Липецкую школу окончил генерал-полковник авиации Ганс Ешонек - начальник штаба Геринга. Ее стены помнили и генерала Курта Штудента - будущего командира авиакорпуса на германо-советском фронте.
В Каргопольских казармах в Казани из школы бронетехники выпустили знаменитого теоретика и практика танковых сражений Гейнца Гудериана, через несколько лет едва-едва не добравшегося на своих Т-III и Т-IV до Москвы, и еще человек сто его товарищей-офицеров.
Дружно разрабатывались запрещенные химические вооружения на объекте „Томка“ в Саратовской области, близ города Вольска, рядом с АССР Немцев Поволжья. Не в Республике ли вербовался персонал для „Томки“, тем боле, что с языком никаких проблем не наблюдалось? Во всяком случае, процветание немецких автономий в СССР приходится как раз на период дружбы большевиков с фашистами.
Но, как известно, вспыхнувшая с первого взгляда любовь имеет свойство столь же стремительно исчезать. Именно это случилось 22 июня 1941 года.
очистить немедленно территорию!
Когда началась вторая русско-германская война (Великая Отечественная), почти в точности повторились с российскими немцами совсем забытые события августа четырнадцатого.
Советские власти сгоряча взяли в армию 2.500 приволжских немцев-добровольцев и в народное ополчение - 8.000 человек. Но быстро одумались: с чего это мы врагов берем? И уже 4 июля 1941 года появилась штабная директива „О мероприятиях по выселению социально опасных элементов с территорий, объявленных на военном положении“. Касалось это немцев Причерноморья и Крыма. В другой военной директиве уточнялось: „Очистить немедленно территорию полуострова от местных жителей немцев и других антисоветских элементов“.
Немцев-колонистов в Крыму было несколько десятков тысяч. Жили они в деревнях Цюрихталь (после войны переименовано в Золотое Поле), Гейльбрун (Приветное), Фриденталь (Курортное), Нейзац (Красногорское), Розенталь (Ароматное); Кроненталь (Кольчугино), Герценберг (Пионерское) и многих других, так что „органы“ не испытывали затруднений в определении этнической принадлежности… Посадка в эшелоны началась 18 августа.
Репрессии шли с запада на восток. Десять дней спустя, 28 августа 1941 г., вышел еще один документ, в нем утверждалось: „По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу из Германии должны произвести взрывы в районах, заселенных немцами Поволжья“.
Наглая лживость этой бумаги потрясает. У советской власти не было ни единого примера (иначе привела бы, будьте покойны!) антисоветской агитации в Поволжье или в других местах, ни единого случая шпионажа, вредительства, диверсионной деятельности, дезертирства советского немца на фронте, уклонения от призыва в Красную Армию в тылу.
Наоборот! Против фашистов в Красной Армии уже сражалось 64.600 советских немцев. По словам Тамары Васильевны Плетнёвой, депутата нынешней Госдумы России, среди воевавших всего два месяца российских немцев 11 человек получили звание Героев Советского Союза!
Да и местные немецкие власти себя показали, как следует. Еще 26 июня бюро обкома ВКП(б) АССР НП приняло постановление „Об организации мероприятий по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника“. Во всех городах и кантонах, как назывались районы, организовали истребительные отряды против диверсантов. И когда 15-16 июля ради проверки (или провокации?) были сброшены в Поволжье на парашютах переодетые в фашистскую форму энкавэдисты, население их мгновенно выловило!
Но логика коммунистов удивительна. Мало ли что выловили! А вот не сообщают властям о диверсантах и шпионах, - значит, их укрывают. По этой своей логике Президиум Верховного Совета СССР „признал необходимым“ выгнать немцев из Поволжья в другие места - Новосибирскую и Омскую (опять!) области, Казахстан, Алтайский и Красноярский края: отправку эшелонов начать 3 сентября и закончить через две с половиной недели.
Операцию „Переселение“ обеспечивали 1.200 сотрудников НКВД, 2.000 работников милиции, 7.350 красноармейцев (по другому источнику - 1.450, 3.000 и 9.650 соответственно), 158 эшелонов. И это в то время, когда советские войска отступали, когда не хватало ни людей, ни техники, ни транспорта.
По всей стране депортации подверглись 600.000 немцев, в том числе поволжских - 438.280 человек (не зря о них больше всего пишут). На сборы - сутки. Это милость. Когда за неделю до войны выселяли евреев из Бессарабии, два часа только давали, два часа…
Эмме Иосифовне Барбье было тогда 10 лет, она как сейчас видит: „Вышли из дома. Мама плакала. Они сказали: не плачьте, закроем на замок, вы вернетесь, и все это ваше будет по-прежнему. Затолкали в телячий вагон, там даже скамеек не было. Закрыли засовами. У каждого вагона часовой с автоматом. Там были старики и дети, и молодые. Сидели на полу, там и кушали, не выпускали. Только если поезд остановится в тупике, выбегут скорее, кто под поезд, кто куда, сходят по своему делу и снова загружают“.
Выселенных власть называла спецпереселенцами. На недоуменные вопросы отвечала: вы пользуетесь всеми правами граждан СССР, кроме небольших ограничений. Каких? Да вот: не имеете права без разрешения спецкомендатуры выезжать за пределы поселка. Или вот: должны в 3-дневный срок сообщить об изменениях в семье - родился кто, умер, или вдруг жениться задумал. Не будете соблюдать порядок - накажем. А так всё по-прежнему, словно вы в Поволжье.
„Спецорганы“ вербовали из спецпереселенцев агентуру, та вынюхивала антисоветские настроения: „Немец-переселенец Вахтель Семен Андреевич, прож. в г. Минусинске, говорит, что правами граждан пользуются одинаково все, независимо от национальности, а на деле получается не так. Вот нас переселяют потому, что мы немцы, а указ правительства - это маневр. Этот немец-переселенец Минусинским оперсектором НКВД арестован“.
с новым годом, дорогие товарищи!
Не давало покоя храбрым чекистам вот что: привезли сосланных, расселили кое-как, - и гуляют они по улицам да дома сидят, бездельники. А страна напрягает силы.
И десятого января нового, 1942 года спустили на места совершенно секретный приказ Государственного комитета обороны СССР (председатель - Сталин) „О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет“: всех сосланных мобилизовать в рабочие колонны, то есть в трудармию. Срок - 20 дней. Для начала 120 тысяч, дальше посмотрим, а уклоняющихся, как положено, расстреливать.
Цифры насчет возраста - это было для дурачков. Если начальник забирал всех подряд от 15 до 55 лет, это было в порядке вещей, а тех энкавэдистов, кто особо старался и хватал от 14 до 65, в пример ставили. И не было разницы, ссыльный или местный, мужчина или женщина, - всех. С фронта везли немцев, не пленных, своих: 1609 командиров, 4.292 сержанта, 27.724 рядовых шли прямо из вагонов в трудармейские лагеря. Режим по стандарту НКВД: колючка в четыре ряда, вышки с часовыми, охранники с собаками. Выводили на работу и возвращали, как зэков, строем. Да они и были зэки, только бессудные и бессрочные.
На берегах Енисея и Абакана гнали на самые тяжелые работы в шахты, на лесоповал, в рудники, на прокладку железных дорог от Сталинска до Абакана и Барнаула. Четыреста тысяч скончались от непосильного труда, болезней, увечий, рабского питания. Каждый второй мобилизованный.
Отправляли работать на северные рыбозаводы. Считалось, не трудармия, а разницы никакой. Возле своей мамы - знакомая нам Э. И. Барбье, повзрослевшая на год: „Уже осень была. Погрузили нас на баржи в трюмы. С одной стороны соль была, с другой - железные стеллажи. Распределили место на них для каждой семьи. Там и стол был, и койка. Тоже охраняли. Младший брат заболел коклюшем и умер. Похоронили в Туруханске. Привезли нас на рыболовную точку. В одном бараке 200 семей жило. С одной стороны барака стояла бочка и с другой стороны - бочка. Ими и отапливался он. Пурга, снег - задует, заметет, что не можем даже выйти воды себе набрать. Снег почерпнешь и все. А утром придут, раскопают“.
за самовольство - двадцать лет
3.
Путь в Россию и из - Журнальный зал
magazines.gorky.media