Н. Я. Данилевскiй о стадiяхъ развитiя (исторiи) науки
<>
При изложенiи исторiи наукъ, перечисляя ихъ постепенные усовершенствованiя и тѣ внѣшнiе благопрiятные и врѣдные влiянiя, которые ускоряли или замедляли ходъ ихъ, обыкновенно недостаточно обращаютъ вниманiя на внутреннiй ихъ ростъ и потому часто - наряду съ эволюцiонными фазисами ихъ развитiя - принимаютъ и внѣшнiе влiянiя за основу дѣленiя исторiи развитiя наукъ на перiоды. Поэтому ходъ этого развитiя представляется какъ бы случайнымъ, и нѣтъ никакой возможности параллелизировать ступени развитiя, на которыхъ стоятъ одни науки сравнительно съ другими. Однимъ словомъ, или представляютъ только внѣшнюю исторiю науки (какъ, напримѣръ, укажу на знаменитую исторiю естественныхъ наукъ, составленную по лекцiямъ, читаннымъ Кювье), или смѣсь внѣшней исторiи съ внутренней. Между тѣмъ, если даже въ политической исторiи необходимо представить внутреннiй процессъ развитiя обществъ и на немъ по преимуществу сосредоточить вниманiе, то это еще гораздо необходимѣе въ исторiи наукъ, въ развитiи которыхъ все внѣшнее не можетъ не играть весьма второстепенной роли, такъ какъ всякая наука есть послѣдовательное логическое развитiе и построенiе истинъ, принадлежащихъ къ извѣстной сферѣ или категорiи предметовъ.
Чтобы отыскать этотъ всемъ наукамъ общiй ходъ внутренняго развитiя, возьмемъ науку съ возможно однороднымъ составомъ; ибо, при разнородности его, одни части науки могутъ уйти далеко впередъ, а другiя значительно отъ нихъ отстать, что спутываетъ и усложняетъ общiй ходъ развитiя. Кромѣ этого для нашаго изслѣдованiя нужна такая наука, которая достигла уже значительной степени совершенства, т. е. прошла черезъ значительное число фазисовъ развитiя. Всѣ эти желаемые условiя соединяетъ въ себѣ астрономiя.
Какъ самый предметъ астрономiи, такъ и ходъ ея развитiя такъ просты, что тутъ не могло быть сомнѣнiя, какiе моменты ея развитiя принять за поворотные пункты, начиная съ которыхъ она вступала въ новый перiодъ своего усовершенствованiя. Эти пункты обозначены четырьмя великими именами: грекомъ Гиппархомъ, славяниномъ, полякомъ, Коперникомъ, нѣмцемъ Кеплеромъ и англичаниномъ Ньютономъ.
До Гиппарха вся дѣятельность астрономовъ состояла въ собиранiи фактовъ, материаловъ для будущаго научнаго зданiя. Если и въ это время были извѣстны нѣкоторые законы, по которымъ могли предсказывать заранѣе небесные явленiя, напримѣръ затменiя и тому подобное, то это, собственно говоря, были не законы въ настоящемъ смыслѣ этого слова, а, такъ сказать, рецепты или формулы, точно такiе же, какiе употребляются нерѣдко при разныхъ фабричныхъ производствахъ. Эти рецепты предписываютъ взять столько-то того-то, смѣшать, дать прокипѣть три часа и такъ далѣе,- нисколько не выводя этихъ правилъ изъ сущности процесса, а почерпая ихъ единственно изъ долговременнаго неосмысленнаго опыта и наблюденiя. Это будетъ, слѣдовательно, перiодъ собиранiя матерiаловъ.
Но масса фактовъ скопляется, и обозрѣть ее становится невозможнымъ. Тогда является существенная потребность привести ихъ въ какую-либо взаимную связь, привести въ систему. При этомъ избирается какой-либо принципъ, бросающiйся въ глаза или почему-либо особенно удобный. Весьма невѣроятно, чтобы этотъ избранный для систематизированiя принципъ прямо сразу соотвѣтствовалъ самой природѣ приводимыхъ въ порядокъ фактовъ, обнимая собою всѣ представляемые ими данные. Поэтому болѣе чѣмъ вѣроятно, что первый опытъ систематизацiи дастъ намъ только систему искусственную. Такъ случилось и съ астрономiей. Система Гиппарха была системою искусственною. Она не выражала собою сущности явленiй, не соотвѣтствовала имъ, а представляла лишь вспомогательное средство для ума и памяти, дабы эти послѣднiе могли находиться, орiентироваться въ массѣ частностей. При этомъ она давала и нѣкоторое удовлетворенiе пытливости ума, представляя ему множество сложныхъ явленiй въ гармонической связи. Всякая система, хотя бы и искусственная, представляетъ ту неоцѣненную пользу, что даетъ возможность вставлять всякiй новый фактъ на свое мѣсто. Онъ не остается въ отдѣльности, а, вступая въ систему, долженъ съ нею гармонировать. Если онъ дѣйствительно гармонируетъ, то тѣмъ самымъ ее подтверждаетъ, если же не гармонируетъ, то указываетъ на необходимость усовершенствовать систему. Уже и тѣ факты, которые были извѣстны александрiйскимъ ученымъ, плохо гармонировали съ системою центральности земли. Чтобы подвести ихъ подъ эту систему, потребовалось усложненiе. Выдумали эпициклы, т. е. круги, описываемые планетами около воображаемыхъ центровъ. Эти центры движутся по кругу около Земли, планеты же около воображаемыхъ центровъ, а за ними уже около Земли. Съ увеличенiемъ точности наблюденiй громоздили эпициклы на эпициклы. Гиппарховскiй перiод должно, слѣдовательно, назвать перiодомъ искусственной системы.
Эта крайняя сложность привела ясный славянскiй умъ Коперника въ сомнѣнiе, и онъ замѣнилъ Гиппархову, или (какъ ее обыкновенно называли) Птоломееву, искусственную систему своею естественною системою, въ которой всякому небесному тѣлу назначено было то именно мѣсто въ наукѣ, которое оно занимаетъ въ дѣйствительности. Слѣдовательно, этотъ великiй человѣкъ ввелъ астрономiю въ фазисъ, или перiодъ, естественной системы.
Постановленiе фактовъ науки въ ихъ настоящее соотношенiе даетъ возможность отыскать ту зависимость, въ которой они между собою находятся. Посему съ принятiемъ Коперниковой системы открылась возможность вычислять разстоянiе планетъ одной отъ другой и различные разстоянiя той же планеты отъ центральнаго тѣла на разныхъ точкахъ ея пути. Эти разстоянiя оказались не случайными, а связанными какъ между собою, такъ и со скоростью обращенiя извѣстными простыми отношенiями, получившими названiе Кеплеровыхъ законовъ, по имени ихъ великаго открывателя. Но сами законы эти оставались между собой разъединенными, какъ бы случайными, не вытекающими изъ одного общаго, яснаго и понятнаго уму начала. Поэтому такого рода законы, только связывающiе между собою извѣстные явленiя, но не объясняющiе ихъ, называются частными эмпирическими законами. Слѣдовательно, кеплеровскiй перiодъ развитiя астрономiи мы можемъ назвать перiодомъ частныхъ эмпирическихъ законовъ.
Наконецъ, Ньютонъ открываетъ то общее начало, которое не только объемлетъ собою всѣ частные законы (такъ что они проистекаютъ изъ него какъ частные выводы), но, будучи само по себѣ понятно уму, даетъ имъ и объясненiе. Въ самомъ дѣлѣ, въ Ньютоновомъ законѣ непонятна только самая сущность притяженiя. Но само по себѣ ясно, что оно должно быть во столько разъ сильнѣе, во сколько больше число (или масса) притягивающихъ частичекъ, и что оно должно ослабляться по мѣрѣ удаленiя притягивающаго тѣла, какъ квадраты чиселъ, выражающихъ это удаленiе; ибо исходящая изъ тѣла сила разсѣивается во всѣ стороны равномѣрно и, слѣдовательно, какъ бы располагается по поверхностямъ шаровъ съ разными поперечниками, а эти поверхности увеличиваются, какъ квадраты ихъ поперечниковъ. Слѣдовательно, ньютоновскiй перiодъ астрономiии долженъ быть названъ перiодомъ общаго рацiональнаго закона.
Онъ завершаетъ собою науку. Дальше идти некуда. Конечно, можно еще расширять, обогащать науку новыми открытiями фактовъ (новыхъ планетъ, кометъ и т. д.), улучшать методы вычисленiя, проводить основной законъ до мельчайшихъ частностей, расширять его область на другiе системы и т. д. Но никакой переворотъ въ наукѣ, достигшей этой степени совершенства, уже не возможенъ и не нуженъ. Единственный шагъ впередъ въ философскомъ значенiи, который еще возможенъ, состоялъ бы въ такомъ обобщенiи общаго рацiональнаго закона, которое, въ свою очередь, связало бы его съ общимъ рацiональнымъ закономъ, господствующимъ въ другой категорiи явленiй, въ области другой самостоятельной науки.
Итакъ, всеми признанное дѣленiе исторiи астрономiи по перiодамъ ея внутренняго развитiя привело къ отличенiю въ немъ пяти ступеней, или фазисовъ (собиранiя матерiаловъ, искусственной системы, естественной системы, частныхъ эмпирическихъ законовъ, общаго рацiональнаго закона), которые для краткости можно назвать догиппарховскимъ, гиппарховскимъ, коперниковскимъ, кеплеровскимъ и ньютоновскимъ перiодами. При этомъ оказывается, что эти ступени развитiя не случайны, а требуются самымъ естественнымъ ходомъ научнаго развитiя, т. е. необходимы, и потому мы должны ожидать, что они повторятся и во всякой другой наукѣ. Прежде чѣмъ перейти къ этой провѣркѣ выказавшагося въ астрономiи естественнаго логическаго хода развитiя науки, независимаго отъ внѣшнихъ благопрiятствующихъ или препятствующихъ влiянiй, на другихъ наукахъ, замѣтимъ, что до него нельзя дойти, придерживаясь внѣшней исторiи науки или смѣшивая ее съ внутреннею. Въ этомъ случаѣ пришлось бы говорить объ исторiи астрономiи у халдѣевъ[17], у египтянъ, у грековъ, о влiянiи аравитянъ, о значенiи для астрономiи успѣховъ оптики, объ улучшенiи методъ наблюдения английскими астрономами и т. д., причем можно легко упустить из виду то преобладающее влiянiе, которое оказали великiе реформаторы науки, или, по крайней мѣрѣ, поставить ихъ заслуги наравнѣ съ обстоятельствами побочными. Въ астрономiи, правда, роль этихъ архитекторовъ науки такъ видна, что почти невозможно не придать ей должнаго преобладающаго значенiя, но тѣм] легче сдѣлать это въ другихъ наукахъ.
<>
https://www.vehi.net/danilevsky/rossiya/06.html#:~:text=%D0%9F%D1%80%D0%B8%20%D0%B8%D0%B7%D0%BB%D0%BE%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B8%20%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B8,%D0%B2%20%D0%B4%D1%80%D1%83%D0%B3%D0%B8%D1%85%20%D0%BD%D0%B0%D1%83%D0%BA%D0%B0%D1%85.
При изложенiи исторiи наукъ, перечисляя ихъ постепенные усовершенствованiя и тѣ внѣшнiе благопрiятные и врѣдные влiянiя, которые ускоряли или замедляли ходъ ихъ, обыкновенно недостаточно обращаютъ вниманiя на внутреннiй ихъ ростъ и потому часто - наряду съ эволюцiонными фазисами ихъ развитiя - принимаютъ и внѣшнiе влiянiя за основу дѣленiя исторiи развитiя наукъ на перiоды. Поэтому ходъ этого развитiя представляется какъ бы случайнымъ, и нѣтъ никакой возможности параллелизировать ступени развитiя, на которыхъ стоятъ одни науки сравнительно съ другими. Однимъ словомъ, или представляютъ только внѣшнюю исторiю науки (какъ, напримѣръ, укажу на знаменитую исторiю естественныхъ наукъ, составленную по лекцiямъ, читаннымъ Кювье), или смѣсь внѣшней исторiи съ внутренней. Между тѣмъ, если даже въ политической исторiи необходимо представить внутреннiй процессъ развитiя обществъ и на немъ по преимуществу сосредоточить вниманiе, то это еще гораздо необходимѣе въ исторiи наукъ, въ развитiи которыхъ все внѣшнее не можетъ не играть весьма второстепенной роли, такъ какъ всякая наука есть послѣдовательное логическое развитiе и построенiе истинъ, принадлежащихъ къ извѣстной сферѣ или категорiи предметовъ.
Чтобы отыскать этотъ всемъ наукамъ общiй ходъ внутренняго развитiя, возьмемъ науку съ возможно однороднымъ составомъ; ибо, при разнородности его, одни части науки могутъ уйти далеко впередъ, а другiя значительно отъ нихъ отстать, что спутываетъ и усложняетъ общiй ходъ развитiя. Кромѣ этого для нашаго изслѣдованiя нужна такая наука, которая достигла уже значительной степени совершенства, т. е. прошла черезъ значительное число фазисовъ развитiя. Всѣ эти желаемые условiя соединяетъ въ себѣ астрономiя.
Какъ самый предметъ астрономiи, такъ и ходъ ея развитiя такъ просты, что тутъ не могло быть сомнѣнiя, какiе моменты ея развитiя принять за поворотные пункты, начиная съ которыхъ она вступала въ новый перiодъ своего усовершенствованiя. Эти пункты обозначены четырьмя великими именами: грекомъ Гиппархомъ, славяниномъ, полякомъ, Коперникомъ, нѣмцемъ Кеплеромъ и англичаниномъ Ньютономъ.
До Гиппарха вся дѣятельность астрономовъ состояла въ собиранiи фактовъ, материаловъ для будущаго научнаго зданiя. Если и въ это время были извѣстны нѣкоторые законы, по которымъ могли предсказывать заранѣе небесные явленiя, напримѣръ затменiя и тому подобное, то это, собственно говоря, были не законы въ настоящемъ смыслѣ этого слова, а, такъ сказать, рецепты или формулы, точно такiе же, какiе употребляются нерѣдко при разныхъ фабричныхъ производствахъ. Эти рецепты предписываютъ взять столько-то того-то, смѣшать, дать прокипѣть три часа и такъ далѣе,- нисколько не выводя этихъ правилъ изъ сущности процесса, а почерпая ихъ единственно изъ долговременнаго неосмысленнаго опыта и наблюденiя. Это будетъ, слѣдовательно, перiодъ собиранiя матерiаловъ.
Но масса фактовъ скопляется, и обозрѣть ее становится невозможнымъ. Тогда является существенная потребность привести ихъ въ какую-либо взаимную связь, привести въ систему. При этомъ избирается какой-либо принципъ, бросающiйся въ глаза или почему-либо особенно удобный. Весьма невѣроятно, чтобы этотъ избранный для систематизированiя принципъ прямо сразу соотвѣтствовалъ самой природѣ приводимыхъ въ порядокъ фактовъ, обнимая собою всѣ представляемые ими данные. Поэтому болѣе чѣмъ вѣроятно, что первый опытъ систематизацiи дастъ намъ только систему искусственную. Такъ случилось и съ астрономiей. Система Гиппарха была системою искусственною. Она не выражала собою сущности явленiй, не соотвѣтствовала имъ, а представляла лишь вспомогательное средство для ума и памяти, дабы эти послѣднiе могли находиться, орiентироваться въ массѣ частностей. При этомъ она давала и нѣкоторое удовлетворенiе пытливости ума, представляя ему множество сложныхъ явленiй въ гармонической связи. Всякая система, хотя бы и искусственная, представляетъ ту неоцѣненную пользу, что даетъ возможность вставлять всякiй новый фактъ на свое мѣсто. Онъ не остается въ отдѣльности, а, вступая въ систему, долженъ съ нею гармонировать. Если онъ дѣйствительно гармонируетъ, то тѣмъ самымъ ее подтверждаетъ, если же не гармонируетъ, то указываетъ на необходимость усовершенствовать систему. Уже и тѣ факты, которые были извѣстны александрiйскимъ ученымъ, плохо гармонировали съ системою центральности земли. Чтобы подвести ихъ подъ эту систему, потребовалось усложненiе. Выдумали эпициклы, т. е. круги, описываемые планетами около воображаемыхъ центровъ. Эти центры движутся по кругу около Земли, планеты же около воображаемыхъ центровъ, а за ними уже около Земли. Съ увеличенiемъ точности наблюденiй громоздили эпициклы на эпициклы. Гиппарховскiй перiод должно, слѣдовательно, назвать перiодомъ искусственной системы.
Эта крайняя сложность привела ясный славянскiй умъ Коперника въ сомнѣнiе, и онъ замѣнилъ Гиппархову, или (какъ ее обыкновенно называли) Птоломееву, искусственную систему своею естественною системою, въ которой всякому небесному тѣлу назначено было то именно мѣсто въ наукѣ, которое оно занимаетъ въ дѣйствительности. Слѣдовательно, этотъ великiй человѣкъ ввелъ астрономiю въ фазисъ, или перiодъ, естественной системы.
Постановленiе фактовъ науки въ ихъ настоящее соотношенiе даетъ возможность отыскать ту зависимость, въ которой они между собою находятся. Посему съ принятiемъ Коперниковой системы открылась возможность вычислять разстоянiе планетъ одной отъ другой и различные разстоянiя той же планеты отъ центральнаго тѣла на разныхъ точкахъ ея пути. Эти разстоянiя оказались не случайными, а связанными какъ между собою, такъ и со скоростью обращенiя извѣстными простыми отношенiями, получившими названiе Кеплеровыхъ законовъ, по имени ихъ великаго открывателя. Но сами законы эти оставались между собой разъединенными, какъ бы случайными, не вытекающими изъ одного общаго, яснаго и понятнаго уму начала. Поэтому такого рода законы, только связывающiе между собою извѣстные явленiя, но не объясняющiе ихъ, называются частными эмпирическими законами. Слѣдовательно, кеплеровскiй перiодъ развитiя астрономiи мы можемъ назвать перiодомъ частныхъ эмпирическихъ законовъ.
Наконецъ, Ньютонъ открываетъ то общее начало, которое не только объемлетъ собою всѣ частные законы (такъ что они проистекаютъ изъ него какъ частные выводы), но, будучи само по себѣ понятно уму, даетъ имъ и объясненiе. Въ самомъ дѣлѣ, въ Ньютоновомъ законѣ непонятна только самая сущность притяженiя. Но само по себѣ ясно, что оно должно быть во столько разъ сильнѣе, во сколько больше число (или масса) притягивающихъ частичекъ, и что оно должно ослабляться по мѣрѣ удаленiя притягивающаго тѣла, какъ квадраты чиселъ, выражающихъ это удаленiе; ибо исходящая изъ тѣла сила разсѣивается во всѣ стороны равномѣрно и, слѣдовательно, какъ бы располагается по поверхностямъ шаровъ съ разными поперечниками, а эти поверхности увеличиваются, какъ квадраты ихъ поперечниковъ. Слѣдовательно, ньютоновскiй перiодъ астрономiии долженъ быть названъ перiодомъ общаго рацiональнаго закона.
Онъ завершаетъ собою науку. Дальше идти некуда. Конечно, можно еще расширять, обогащать науку новыми открытiями фактовъ (новыхъ планетъ, кометъ и т. д.), улучшать методы вычисленiя, проводить основной законъ до мельчайшихъ частностей, расширять его область на другiе системы и т. д. Но никакой переворотъ въ наукѣ, достигшей этой степени совершенства, уже не возможенъ и не нуженъ. Единственный шагъ впередъ въ философскомъ значенiи, который еще возможенъ, состоялъ бы въ такомъ обобщенiи общаго рацiональнаго закона, которое, въ свою очередь, связало бы его съ общимъ рацiональнымъ закономъ, господствующимъ въ другой категорiи явленiй, въ области другой самостоятельной науки.
Итакъ, всеми признанное дѣленiе исторiи астрономiи по перiодамъ ея внутренняго развитiя привело къ отличенiю въ немъ пяти ступеней, или фазисовъ (собиранiя матерiаловъ, искусственной системы, естественной системы, частныхъ эмпирическихъ законовъ, общаго рацiональнаго закона), которые для краткости можно назвать догиппарховскимъ, гиппарховскимъ, коперниковскимъ, кеплеровскимъ и ньютоновскимъ перiодами. При этомъ оказывается, что эти ступени развитiя не случайны, а требуются самымъ естественнымъ ходомъ научнаго развитiя, т. е. необходимы, и потому мы должны ожидать, что они повторятся и во всякой другой наукѣ. Прежде чѣмъ перейти къ этой провѣркѣ выказавшагося въ астрономiи естественнаго логическаго хода развитiя науки, независимаго отъ внѣшнихъ благопрiятствующихъ или препятствующихъ влiянiй, на другихъ наукахъ, замѣтимъ, что до него нельзя дойти, придерживаясь внѣшней исторiи науки или смѣшивая ее съ внутреннею. Въ этомъ случаѣ пришлось бы говорить объ исторiи астрономiи у халдѣевъ[17], у египтянъ, у грековъ, о влiянiи аравитянъ, о значенiи для астрономiи успѣховъ оптики, объ улучшенiи методъ наблюдения английскими астрономами и т. д., причем можно легко упустить из виду то преобладающее влiянiе, которое оказали великiе реформаторы науки, или, по крайней мѣрѣ, поставить ихъ заслуги наравнѣ съ обстоятельствами побочными. Въ астрономiи, правда, роль этихъ архитекторовъ науки такъ видна, что почти невозможно не придать ей должнаго преобладающаго значенiя, но тѣм] легче сдѣлать это въ другихъ наукахъ.
<>
https://www.vehi.net/danilevsky/rossiya/06.html#:~:text=%D0%9F%D1%80%D0%B8%20%D0%B8%D0%B7%D0%BB%D0%BE%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B8%20%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B8,%D0%B2%20%D0%B4%D1%80%D1%83%D0%B3%D0%B8%D1%85%20%D0%BD%D0%B0%D1%83%D0%BA%D0%B0%D1%85.